Страница 12 из 13
Командир ушел к командиру бронедивизиона – доложить о выполненном задании, а Виктор еще некоторое время промаялся на чужом паровозе:
– Сергей, я пошел на базовый поезд. Паровоза больше нет, что мне здесь делать? Свидимся еще, прощевай!
Сергей и Василий чувствовали себя неприкаянно. Без паровоза делать нечего, и Сергей тоже ощущал свою ненужность. У всех на поезде есть свое дело – у артиллеристов, ремонтников, у поездной бригады.
Оба дожидались возвращения командира.
– Я командиру дивизиона о взорванном паровозе и о вас доложил. Приказано перевести вас на базовый поезд. У меня все люди по штату, лишних взять не могу. – Старший лейтенант развел руками. – Вот если ранят кого или кто-то заболеет, тогда возьму, хотя бы заряжающим к пушкам, – добавил он, глядя на их огорченные лица.
Оба поплелись к базовому эшелону. Конечно, лучше быть заряжающим, подносчиком или еще кем-либо на поезде, чем балластом. Понятное дело, старшина поезда работу найдет – что-нибудь чистить, грузы таскать. Но Сергей паровозник и без машины себя не мыслил.
Спать улеглись в теплушке, на своих нарах. Василий уснул быстро, а Сергей еще долго ворочался.
А с утра – подъем, помывка, завтрак. Старшина определил их в караульную команду, с винтовками охранять эшелон. Сергею досадно было. Он машинист, специальность востребованная и нужная и в мирное, и в военное время – и вдруг с винтовкой в карауле. Такую службу может нести любой новобранец, особых знаний и умений не надо.
Сергей безропотно ходил в караул, стоял с винтовкой. Мимо него почти каждую ночь уходили на боевое задание бронепоезда – «Козьма Минин», «Илья Муромец», входящие в бронедивизион. В таких случаях Сергей отворачивался: обидно ему было, и не хотел, чтобы его видели на посту. Он выполнял приказ, но считал для себя караульную службу унизительной, ведь на паровозе он мог принести больше пользы. Но в войну место службы не выбирают.
Бронепоезда немцам мешали. Подкатят ночью на позиции, обстреляют – и тут же уходят. Немцы пытались их засечь, обстрелять, но безуспешно. Для вермахта бронепоезда были как заноза: не смертельно, но мешают. И немецкая разведка нацелила агентурную сеть на выявление их стоянок и путей передвижения. Были задействованы группы диверсантов, армейская разведка. Плохо и наспех подготовленные, группы из числа предателей и перебежчиков быстро попадали в руки территориальных органов НКВД или войск по охране тыла. В результате их допросов удалось узнать главную цель – бронепоезда. На данном участке фронта их действовало около десятка.
Действуя по принципу «Предупрежден – значит, вооружен», о диверсионных группах проинформировали командиров дивизионов. Командиры решили подстраховаться и в местах, где параллельно железной шла дорога автомобильная, пускали бронеавтомобили. За полчаса до прохождения бронепоезда стали выпускать по железной дороге бронедрезину или ручную дрезину. Бронедрезина имела автомобильный мотор, противопульное бронирование и отсутствием окон напоминала небольшой рефрижератор. Два пулемета располагались по бортам, башни не было. Такая бронедрезина могла брать на борт до восьми человек. Жаль только, что в дивизионе она была одна на два бепо.
Ручные дрезины бывали разные, на двух или четырех человек, и в движение приводились мускульной силой седоков. Чтобы ехать на ней, надо было качать вперед-назад длинный рычаг. На маленьких колесах, с деревянной лавочкой, открытая всем ветрам и дождям, она имела два плюса. Она почти бесшумно двигалась и была легкой. В случае необходимости седоки снимали ее с рельсов и убирали в сторону, скажем – для пропуска поезда. Потом возвращали дрезину на рельсы и ехали дальше. При активной работе рычагом-качалкой пассажиры дрезины вполне могли развивать скорость до двадцати километров, а на спусках – и больше. Ее переносили через разрушенные взрывами рельсы. И еще одно было: из-за малого веса под ручной дрезиной не срабатывали мины. Под вагонами или паровозом рельсы прогибались, и взрыватель нажимного действия срабатывал, а дрезина проезжала без ущерба. По аналогии: по противотанковым минам пехота проходила, а танки подрывались.
Когда старшина базового поезда получил приказ о выпуске дрезины, он сразу указал пальцем на Сергея:
– Вижу, не по нраву тебе караульная служба, тяготишься ты ею. А так все на колесах будешь. И Василия с собой забирай. Одна бригада вы, свыклись уже. Винтовки с собой брать непременно: всяко может случиться, не в шашки играем. Еще ракетницу обязательно. Красный сигнал – тревога, обнаружены диверсанты; желтая ракета – путь неисправен, подрыв или лопнувший рельс.
– Слушаюсь.
– Тогда принимай механизм.
«Механизм» оказался старой, не раз латаной, но исправной дрезиной. Рычаг-качалка с храповиком, рукоять тормоза и отполированная до блеска штанами деревянная скамейка. Просто, даже убого, но едет. От нее до паровоза – как от обычной иголки до швейной машинки. Но Сергей приободрился – снова какая-то свобода, ветер в лицо, «чугунка».
Первый выезд должен быть уже вечером, и снова на Белев. Дрезину погрузили на контрольную платформу, бронепоезд засветло вышел со станции Чернь и в сумерках прибыл в Горбачево.
Ремонтники сняли дрезину с платформы и поставили на рельсы.
– Ты путь осмотри, а потом остановись. Бронепоезд на позицию для стрельбы выйдет, подъедешь. Мы дрезину мигом на платформу забросим, все лучше, чем рычагом работать.
Поехали. Было непривычно. Легкое отстукивание колес на стыках, ветер в лицо, запахи трав – и тишина. На паровозе все гудит, шумит, а на дрезине цикады слышны.
Километр пролетал за километром. За рычагом стоял Василий, Сергей же по праву старшего сидел на скамейке и смотрел вперед. При луне рельсы поблескивали, были отлично видны. Сергей и на гравий между шпал поглядывал. Но все было спокойно, и понемногу его тревога улеглась. Все-таки первый выезд, навыка нет. Любая работа ладится, когда привычка есть, руки все сами делают.
Вдали показался Белев. Вроде бы позиция для стрельбы здесь.
По команде Сергея дрезина остановилась. Шумно дыша, Василий вытер рукавом гимнастерки вспотевшее лицо:
– Не, на паровозе лучше, привычнее.
Отдышавшись, он спустился на шпалы и потрогал руками рельс:
– Поезд идет, ощущаю легкий гул.
Паровоза пока слышно не было. Но прошло пять минут, и послышалось натужное сопение «Овечки». Не доезжая с километр до дрезины, бронепоезд встал.
– Василий, налегай!
Теперь за рычаги взялись оба. Вперед-назад, как на старой деревянной игрушке, где мужик и медведь молотками железо куют.
Ударил пушечный залп, за ним другой, и тут же с воем во врага полетели реактивные снаряды. Со стороны смотреть страшно, а уж как на позициях вражеских, где сейчас бушуют разрывы?
Дрезине оставалось до бронепоезда сотня метров, когда он двинулся обратно. Сергей сначала и не понял, что происходит: дрезина катится, а громада бепо не приближается.
Черт, почему они уезжают так быстро? Ведь пять минут прошло, как огонь открыли, не больше. На ручной дрезине за такое время километр не одолеть.
Сергей выхватил из-за пояса ракетницу и пошарил в кармане, где лежали два патрона. Только поди угляди в темноте, какой из них желтый, а какой красный. И какой сигнал пускать? Решил желтый.
Он вложил патрон в ствол, захлопнул, взвел курок и нажал на спуск. Хлопнуло громко, и вверх полетела желтая ракета.
Парни налегли на рычаг-качалку. Вперед-назад, вперед-назад – все быстрее и быстрее. А поезд не остановился, ушел. Запамятовал Сергей, что если бронепоезд отстрелялся, это место немцы засекают и, в надежде зацепить, повредить состав, обстреливают.
Полета снаряда они не услышали. Метров за пятьдесят впереди, прямо на путях рвануло – вспышка, грохот, по ним больно ударила щебенка.
– Вася, прыгай!
Сам Сергей спрыгнул с дрезины, благо – высота маленькая, и полметра не будет, и покатился под уклон, в кювет. За ним Василий. А пустая дрезина по инерции продолжила свой путь дальше по рельсам.