Страница 152 из 182
Разве не так рассуждала Ирия в душной и холодной камере амалианского аббатства? И что мешает сейчас? Убийство чужими руками?
Вздор. Можно поехать с людьми герцога. Они возьмут на себя лиарский эскорт. А Ирия спокойно вызовет Леона на поединок. И заколет лично.
Пугает, что он - ее брат? Вздор - гаденыш сам давно переступил через любое родство.
Убила же она Люсьена. А он сделал ей куда меньше бывшего брата - несравнимо! И вдобавок - не связан с ней кровными узами. Не обязан защищать - по праву родства.
Неужели - вновь в бега? Лишиться шанса выяснить судьбу Эйды? Только потому, что на предавшую их обеих мразь рука не поднимается?!
Обманываешь сама себя, Ирия. Если дядя Ив всё рассказал Леону - значит, и сам не намерен молчать. А его убийство в твои планы не входит. При любом раскладе.
И тогда смерть Леона - бесполезна. Это будет просто месть. Мальчишке, с которым играли всё детство. И кто, повзрослев, предал сестру и обрек на смерть. Убив перед этим отца!
Темное облако скрыло луну. Ирия досадливо поморщилась. Неужели нельзя лишить жизни негодяя, мерзавца, предателя и убийцу лишь потому, что негодяй, мерзавец, предатель и подлец - твой брат?!
Дядю Ива она не тронула бы вне зависимости от уз родства. Потому что этого заслуживает его порядочность. Так почему к брату другой подход? Если Ирия не научится переступать через это - погибнет сама в окружении леонов, карлотт, ревинтеров и полин. Но стать совсем такой, как они, - нет уж, спасибо, лучше застрелиться!
Отец захотел бы мести или предпочел бы видеть живыми всех детей?
А еще - убить придется и защищающих Леона солдат.
Они все поверили в вину Ирии - без колебаний. Даже не засомневались, что послушный сын не мог убить отца. А вот вздорная дочь, посмевшая защищать "гулящую девку"...
Они лично прикончили бы ее. Если бы не верили, что королевское правосудие справится лучше. Но они не убивали Эдварда Таррента. И у них почти у всех - семьи.
Иссиня-чернильное небо молчит. Как и ночная мгла. Лишь безмолвно пляшут на ночном ветру слабые огоньки бледных свечей.
Золотистая луна вновь величественно выкатилась - из-за низких ночных туч. Бессильных ее задержать.
Выкатилась - и поплыла по агатовому небу, разгоняя мрак. Луна, что помнит тех, кто ее не боится.
Она тоже не даст ответа. Но от одного лишь золотого сияния - легче на душе...
Глава восьмая.
Середина Месяца Рождения Весны.
Эвитан, Тенмар - Лютена.
1
Средний бастард герцога похож не на коршуна, воспитанного наседками, а... наверное, на борзую. Принял любезно, но не навязчиво.
Никакие девицы с веерами к обеду не вышли. Супруга уважаемого кавалера Гастона Лерона - в гостях у родни. А трапеза - всего из нескольких блюд. И никто добавки навязать не пытается.
В скромном, но не старомодном кабинете хозяин дома предложил Эдингему расчетную книгу. За бутылкой не самого дорогого, но вполне приличного вина.
"Ревинтеровский чиновник" хотел уже вежливо отказаться. Но кавалер Лерон сумел объяснить суть основных сделок столь понятно и доступно... И вдобавок - кратко.
Пожалуй, следующая книга уже так сильно не испугает.
Средний бастард беседовал об охоте и собаках. О поэзии и небольших успехах сына на этом поприще. О столичной моде и ее копировании в провинции - доходящем до смешного.
Встреча с этим герцогским сыном - настоящий глоток свежего воздуха. Никаких доносов. В чернокнижники Гастон Лерон никого из родни не записал. А если и утаивает налоги - Эдингему этого всё равно не понять. Да и не за тем его послали.
А младший из бастардов дома отсутствует. Вместе с женой и дочерьми гостит у тестя. В Илладэне.
Осталось либо возвращаться в Лютену - с бредовыми доносами Гамэля в охапку, либо дожидаться выздоровления герцога. Ибо формально он во встрече не отказал.
Так и хочется сказать - "в аудиенции"
По зрелом размышлении Алан решил остаться. Один проваленный приказ Ревинтер еще простил, но уж два...
На четвертый день бесцельного пребывания в Больших Дубах пришло письмо - на гербовой бумаге. С просьбой посетить замок старого паука... то есть Его Светлости герцога Тенмарского.
Эдингем валял дурака в таверне уже три дня. Вдоволь наслушался разговоров сельчан - об их господине. И понял, что у барона Гамэля еще с фантазией бедно.
Подумаешь, чернокнижник. Если принимать на веру рассказы большедубовцев - Ральф Тенмар по ночам ездит на черной пантере, превращается в волка и воет на полную луну. А еще периодически похищает и совращает прекрасных юных дев. Очевидно, прекрасной юной племянницы старому греховоднику мало.
Да, еще пьет кровь одиноких путников.
Все эти байки сопровождались восхищенным:
- Во какой у нас герцог!
Если отбросить всевозможную легендарную чушь - то, что действительно может быть правдой, заставляет проникнуться уважением. Пожил дед в свое удовольствие! Долгую красивую жизнь. Всем бы так!
Ну, в конце не повезло. Так не может же всю жизнь везти. Всегда за всё платить приходится. Рано или поздно. Тем более что рискуют немногие, а платят - точно все.
Да и в чём не повезло? Что сынок пошел не в папашу? Бла-ародный слишком - ввязался в безнадежную игру с восстанием. И себе с братьями проблемы, и отцу - горе.
Зачем вообще младших ко двору Ильдани сманил? Не было бы сейчас старику беды. А у Бертольда Ревинтера - лишнего врага. Эдингем бы в "Горячей Кружке" штаны не просиживал. У Гамэля разносолами не давился...
Въезжая на мост, Алан про себя поежился. Реальных врагов он не боялся. Ну, почти...
Но в этом сумрачно-черном тысячелетнем чудовище есть что-то... потустороннее, что ли? Будто давно дремлющая сила. Как в том богатыре из легенды, что спал-спал, а потом ка-ак встал...
Что за глупости, Эдингем? Чего ты вдруг - как старая бабка?
Он, не оглядываясь, пересек мост. Кто вырос в таких памятниках былому - может, и лучше их переносят. А у нормальных людей голова кружится.
Теперь осталось отдать вдруг заволновавшегося (нашел время!) коня подоспевшему герцогскому слуге. Оставить эскорт во дворе. В сопровождении солдат в чёрно-багряных цветах пересечь каменные плиты двора. И ступить на первую из древних винтовых лестниц...
2
Мебель в темных тонах, дорогие восточные ковры. В серебряной раме зеркало - во весь рост.
Сплошное сочетание роскоши и простоты. Всё - почти как дома, в Илладэне.
Почти. Внешне.
Выгляни в огромное окно - там жалостливо чернеют стволы и ветки сада. А за высоченной оградой сдержанно шумит улица Лютены.
Очень сдержанно. Как и положено в приличном районе. Хоть во свою ширь окно распахни - толком ничего не расслышишь. Как и тебя. Ори - хоть заорись.
А выйдешь из комнаты - наткнешься на очередную бесстрастную рожу дядиного холуя.
Вот только - не выйти. Комнату герцогини Илладэн отпирают лишь к завтракам-обедам-ужинам, появлению служанок или прогулкам в навевающем тоску саду. Всё еще заснеженном.
И всегда рядом - десятка полтора вооруженных блеклолицых статуй. За дверью комнаты или у соседних деревьев.
Только это. И память.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания... Неужели отныне они - всё, что осталось? Только закрывать глаза и представлять лица Кармэн, Виктора, Грегори, Арабеллы... Изо дня в день. Чтобы не помешаться - с тоски и отчаяния.
Неужели ничего хорошего уже не будет? Никогда?
Перетопчутся! Элгэ выжила в лапах Гуго - и здесь не пропадет!
Герцогиня Илладэн резко поднялась с резного кресла мидантийской работы. Надоевшего не меньше прочей обстановки.
В сторону - прихваченную еще из монастыря книгу о боевых искусствах Востока. Всё равно не читается.