Страница 31 из 179
Гитлер, узнав о гибели «Бисмарка», погрузился «в такую меланхолию, что не передать никакими словами». Он был взбешен тем, что военно-морское командование подвергло такому большому риску самый могучий боевой корабль в мире. С самого начала Гитлер высказывал сомнения по поводу предстоящей операции, и он оказался прав. Фюрер обвинил адмиралов в «косности и бюрократизме», заявив, что они терпеть не могут людей, имеющих собственную точку зрения. С этих пор все предложения адмирала Редера стали восприниматься с подозрением; со временем командование военно-морскими силами было передано в руки Деница, чьи взгляды совпадали со взглядами Гитлера.
Несомненно, «охота за «Бисмарком» преподала хороший урок тем, кто хотел чему-то учиться. Адмиралы, обожающие линкоры, восприняли случившееся как доказательство ценности большого корабля, с которым могут справиться только несколько таких же больших кораблей. Они упрямо стояли на том, что «Бисмарк» был потоплен артиллерийским огнем, не желая признавать то, что немцы сами открыли кингстоны. Адмиралы ошибались: в 1981 году корпус лежащего на дне линкора был обследован, и германская версия получила полное подтверждение.
Сейчас, оглядываясь назад, мы видим, что истинным уроком явилась возросшая роль авиации. Взлетевшая с сухопутного аэродрома «Каталина» обнаружила «Бисмарк», торпедоносец «Содфиш» нанес ему повреждение, определив этим его судьбу. Однако история показывает, что морские начальники в то время даже не задумались над этим. Американцы продолжали выстраивать линкоры Тихоокеанского флота по линейке, и в Перл-Харборе японские бомбардировщики делали с ними все, что хотели. Не успел закончиться 1941 год, как «Принс оф Уэльс», обменявшийся залпами с «Бисмарком», был отправлен на дно японскими летчиками. Любители строить предположения гадали, как стали бы развиваться события, если бы вместо крейсера «Принц Ойген» с «Бисмарком» был авианосец.
22 июня 1941 года Германия вторглась в Россию, и Черчилль немедленно заявил, что Великобритания является союзником Сталина. В срочном порядке на транспортные корабли были погружены истребители «Харрикейн» и другое военное снаряжение, остро необходимое самим англичанам, и уже в августе первый конвой прошел мимо мыса Нордкап в Мурманск, порт на севере России. Эти танки, орудия и самолеты были отчаянно нужны в других местах, и уж, конечно же, они не могли оказать существенное влияние на план «Барбароссы», столкновение самых могучих военных армад в мировой истории. Вероятно, это был неплохой пропагандистский жест, хотя Сталин сделал все возможное, чтобы советские люди знали о нем как можно меньше. А при мысли о том, какая нагрузка ляжет на военно-морской и торговый флоты, поскольку потребуется проводить конвои с сильным эскортом вблизи немецких баз в Норвегии, английские моряки пришли в уныние. В это время каждый корабль был крайне необходим в Атлантике.
Нейтралитет Соединенных Штатов был установлен принятым в 1937 году Конгрессом Законом о нейтралитете, но вскоре после того, как Великобритания вступила в войну, к нему были приняты поправки, позволяющие воюющим сторонам приобретать в США военное снаряжение при условии, что они сами будут его вывозить: так называемая политика «заплати и уноси». Естественно, эти поправки были на руку Великобритании и Франции, чьи военно-морские флоты господствовали в Северной Атлантике; Германии же от них не было никакой пользы.
В июле 1940 года — после краха Франции — Рузвельт подписал закон о выделении 4 миллиардов долларов на строительство флотов на двух океанах. По всем меркам это была огромная сумма. В то же время многие американцы гадали, как скоро французские боевые корабли, да и английские тоже, попадут в руки немцев. Тем временем Рузвельт в ответ на настойчивую просьбу Черчилля отдал 50 старых американских эсминцев в аренду на 99 лет в обмен на британские базы в Ньюфаундленде, Британской Гвиане, на Бермудских островах и британских островах в Вест-Индии. 6 сентября английские моряки получили в Галифаксе первый из этих «четырехтрубников». Разумеется, это был жест чисто политический: Рузвельт показывал как друзьям, так и врагам, что, если его переизберут в ноябре, он будет устанавливать более тесные связи с Великобританией, над которой нависла угроза. В конце года американские боевые корабли начали сопровождать свои транспортные суда на «опасных трансатлантических маршрутах».
Затем в сентябре 1940 года произошло событие, оказавшее гораздо большее влияние на исход Битвы за Атлантику, чем аренда старых эсминцев. Американский стальной магнат Генри Кайзер построил свое первое судно «Либерти». Его соединенный сваркой корпус открывал возможности беспрецедентным темпам строительства подобных кораблей. Сварной корпус обладал самыми разнообразными недостатками, и все же сварка стали — как при строительстве кораблей, так и при производстве танков — явилась огромным технологическим прыжком вперед. На английских верфях упорно сопротивлялись этому новшеству. Только в 1943 году адмиралтейство выступило в поддержку сварки в кораблестроении, но и после этого забастовки разъяренных клепальщиков, не пресеченные робким руководством верфей, мешали быстрому внедрению новых технологий.
В 1941 году Рузвельт, переизбранный на пост президента, поручил американским военачальникам вступить в секретные переговоры со своими английскими коллегами. Вскоре было решено, что, если Соединенным Штатам когда-либо придется вести войну одновременно против Германии и Японии, в первую очередь необходимо будет одержать полную победу над Германией. Решение это далось непросто, и некоторые американские генералы еще долго ворчали по этому поводу.
Постоянная угроза германской оккупации Англии, что лишило бы США базы для сухопутной операции в Европе, делала политику «В первую очередь Германия» логичной. Теперь, оглядываясь назад, понимаешь, что все аргументы кардинально переменить эту политику были не больше чем блеф, к которому прибегали американские военачальники, выбивая дополнительные ресурсы на войну в Тихом океане, и американские политики, пытавшиеся держать под контролем Черчилля. И тем не менее никаких серьезных изменений в этой политике не было.
В апреле Соединенные Штаты подписали соглашение, предоставляющее им право строить и обслуживать военные базы в Гренландии, и в этом же месяце американцы расширили свою «зону безопасности в океане» до 26 градуса западной долготы, то есть приблизительно до половины расстояния до Англии. В июле последовало соглашение с правительством Исландии о строительстве и использовании военных баз. Это было очень важное соглашение, ибо Исландия предоставляла жизненно важные военно-морские и авиационные базы и самолеты и корабли союзников получили возможность сопровождать трансатлантические конвои. Без этих баз в середине океана оставалась бы дыра, в которой немецкие субмарины могли действовать как им заблагорассудится.
В августе 1941 года Рузвельт и Черчилль встретились в море у берегов Ньюфаундленда на борту линкора и договорились приложить все силы для общего дела уничтожения нацистской тирании. И это были не пустые слова. Америка выделила кредит в один миллиард долларов СССР, который, как считало большинство специалистов, был на грани полного разгрома.
Черчилль, после встречи с президентом возвращавшийся домой на борту линкора «Принс оф Уэльс», получил возможность лично увидеть конвой в деле. По приказу премьер-министра сопровождавшие линкор боевые корабли обогнули конвой по сторонам, а сам «Принс оф Уэльс» прорезал строй транспортных судов. Конвой держал скорость 8 узлов; боевые корабли давали все 22 узла. На мачтах «Принс оф Уэльс» взвились флажки сигналов международного кода: «Желаю удачи — Черчилль».
«Люди на борту всех семидесяти двух судов словно сошли с ума. На всех кораблях был сразу же поднят флаг «V»; некоторые попробовали ответить сигналами Морзе, издаваемыми сиренами. Нам были видны люди на борту ближайших судов — они махали руками, смеялись и — как мы догадались — кричали слова приветствия. Премьер-министр, стоявший на мостике, махал в ответ, как и все находившиеся на палубе линкора, подняв правую руку со знаком «V — победа».
Линкор быстро прошел сквозь строй конвоя и затем, ко всеобщему изумлению, развернулся и направился назад. Мистер Черчилль желал повторения на бис».