Страница 125 из 179
Решающая победа в войне была одержана на заводах. Неотъемлемой частью истории стал рабочий класс воюющих государств. И все же неудержимая мощь, обрушенная союзными державами на Германию, является причиной того, что весьма непросто разглядеть хронические просчеты Великобритании в войне промышленностей.
Меньше чем столетие назад Германия представляла собой 38 разрозненных княжеств, крошечных государств, в центре которых был город, где имелись дворец, рынок, главная площадь и собор. В каждом городе был по крайней мере один оперный театр; в большинстве городов их было два. Развивались сильные региональные культуры, охваченные духом соперничества. В различных районах страны говорили на разных диалектах. Граждане были преимущественно законопослушными, так как в небольших ограниченных сообществах всякое недовольство быстро проявлялось и немедленно наказывалось. Полиция имела самые широкие полномочия.
Промышленная революция привела людей из деревни на завод в город. В таких городах, как Дрезден, Лейпциг, Дюссельдорф, Берлин и Кельн, появились новые районы. Эти процветающие крупные центры питались той же культурой, что кормились и маленькие города. Пруссия занимала лидирующее положение в мире по части профессионально-технического образования. Во всей Германии сохранялись традиции различных ремесел. В 1937 году, когда из пяти 14-летних подростков, нанимавшихся на работу на английские заводы, четыре не имели никакой специальной подготовки, немецкие заводы были обязаны законом обеспечивать молодых рабочих до достижения 18-летнего возраста средним образованием и профессиональной подготовкой.
Высшее образование предоставляло гражданам Германии определенную социальную мобильность. Но немецких рабочих, как и рабочих повсюду, в первую очередь волновали вопросы безопасности и стабильности. Большие фирмы, такие, как компания Крупна, стали пионерами в выработке систем социального обеспечения, включавших в себя здравоохранение, образование и жилье. По такому же пути пошли и крупные компании в других странах, но в Германии благосостояние рабочего класса имело государственную поддержку. Бисмарк был решительно настроен воспитать поколение физически здоровых призывников, победив заманчивые обещания социализма. «Государство — это не только обязанность, но и благосостояние», — заявил он в парламенте при обсуждении законов о страховании рабочих от болезней, несчастных случаев и пенсионном обеспечении по достижении возраста. Строгие нормы возведения жилых и промышленных зданий помогли преодолеть худшие последствия первого строительного бума. К началу войны 1939 года Германия была объединенным государством, и немецкоязычные граждане были рады этому. При Гитлере, несмотря на систему распределения и жесткий финансовый контроль, уровень жизни в Германии стал самым высоким в Европе. Хорошие рабочие специальности приносили твердую высокую зарплату и уважение в обществе. Германия была обеспечена машиностроительными станками и оборудованием с таким избытком, что свободно их экспортировала.
Во второй половине девятнадцатого века Великобритания в основном по социальным причинам потеряла роль ведущей промышленной державы. Детали сложных промышленных изделий, таких, как артиллерийские орудия, изготавливались преимущественно вручную в кустарных мастерских. Затем эти детали собирались вместе и соединялись в единое целое в результате длительного процесса, требующего большого ручного труда. Полученными образчиками искусства англичане гордились так же, как гордятся костюмом индивидуальной работы.
Даже на крупных заводах сохранялся дух ремесленных мастерских. Рабочие, классифицированные согласно выполняемым операциям, были опутаны сложной системой внутренних контрактов и субконтрактов, определяющих их взаимоотношения. Для того чтобы скрыть индивидуальные заработки каждого рабочего, владельцы заводов выплачивали часть жалованья сдельно, а часть — повременно. Эти отношения порождали объединения рабочих по профессиям, строго регламентирующие то, кто может выполнять какую работу и сколько ему за это надо платить. Вскоре эта жесткая система распространилась на все общество, и ни один владелец завода не смел выступать против нее.
В результате в стране образовался неповоротливый рабочий класс, о котором в 1857 году человек, знакомый с промышленным производством Великобритании и Америки (где машины встречались с радостью как то, что приносит рост благосостояния), сказал:
«В Америке, если идет работа по созданию какой-либо машины, каждый рабочий старается оказать посильную помощь. Увидев какую-то ошибку, он обязательно укажет на нее. Но в Англии все происходит наоборот. Если рабочий может хоть как-то повредить машине, он обязательно сделает это».
Промышленная революция началась в Великобритании раньше; гидроэнергия, уголь и железная руда встречались в основном в северной Англии, южном Уэльсе и равнинах Шотландии. Поэтому промышленные центры возникали в бедных пустынных районах, где нечасто встречались оперные театры. В крохотных жилых домах британские рабочие проводили краткие периоды отдыха между сменами. В Миддлсборо в 1939 году каждое третье здание имело возраст старше 70 лет, и 90 процентов домов не имели ванных комнат. Во многих городах канализация и водопровод оставались роскошью.
Увеличивалась пропасть между имущими и неимущими. Разница между ними была в образовании, здоровье, перспективах на будущее. Даже внешне между богатыми и бедными было различие: официальные медицинские исследования, проведенные в Великобритании в 1941 году, показали, что мальчики, обучающиеся в частных школах, в среднем на четыре дюйма выше своих сверстников, работающих на заводе, — исключительно вследствие лучшего питания. Традиционная британская система закрытых пансионов, куда богатые отправляли своих сыновей, препятствовала возникновению хороших школ в промышленных районах. Ловушка, в которую попадали бедные, усугублялась тем, что университеты — в первую очередь заботящиеся о собственных привилегиях и власти, — как правило, находили место для недоумков из богатых и влиятельных семей, в то же время строя препятствия на пути талантливых выходцев из простого народа. Только полпроцента выпускников элементарных школ поступали в университет. Но и такое образование не считалось обязательным даже для тех, перед кем были открыты все двери. Уинстон Черчилль никогда не учился в университете.
Еще более далеко идущие последствия имела антипатия, питаемая правящими классами Великобритании к науке и технике, включая такие предметы, как математика и иностранные языки. Церковь постоянно выступала против научного прогресса. Отказа Исаака Ньютона признать учение о Святой Троице оказалось достаточно для того, чтобы не позволить ему занять место главы одного из колледжей Оксфордского университета, — вот почему он согласился на приглашение Монетного двора. В то самое время, когда выдающиеся одиночки Фоке Тальбот, Джордж Стефенсон, Изамбард Кингдом Брунел и Майкл Фарадей изумляли весь мир, доктор Томас Арнольд — глава публичной школы в Регби с 1828 года до самой своей смерти в 1842 году — громко и во всеуслышание заявлял о своем противодействии науке. Другие частные школы разделяли точку зрения Арнольда насчет того, что основная задача английского образования — воспитывать истинных джентльменов и добрых христиан.
В 1859 году Дарвин опубликовал свою теорию эволюции. Его стройные логические объяснения были понятны как образованным, так и необразованным людям. Они были подкреплены работами по изучению реликтовых останков, открытиями в области химии и классификацией флоры и фауны. Работа Дарвина напугала религиозно-образовательный истеблишмент, заправлявший английскими школами (частными и публичными) и университетами. Учение Дарвина лишь укрепило мракобесов в уверенности, что вся наука является ересью.
Образовательная система Великобритании была замкнутой. Частные школы питались за счет самих себя. Влияние, оказываемое частными школами на британскую нацию, было отмечено в секретном справочнике, выпущенном в 1940 году главным управлением имперской безопасности Третьего рейха: