Страница 108 из 179
Эти операции, повлекшие большие потери, не дали сколько-нибудь значительных результатов, если не считать пропаганды. Однако дневные бомбардировочные налеты были основной тактикой Королевских ВВС, и в течение следующих недель было совершено еще несколько подобных атак. Немцы ответили, нанеся удары по военно-морским базам в Шотландии. Обе стороны принимали строжайшие меры, чтобы избежать жертв среди мирного населения.
Практически никто в Великобритании не знал и даже не подозревал, что подразделения Королевских ВВС, наносившие удары по немецким судостроительным верфям, заблаговременно обнаруживались-радиолокационными станциями. К ноябрю 1939 года оправданий неведению больше не оставалось. Профессор Р. В. Джонс из Центра научно-технической разведки вспоминал:
«Фред Уинтерботем, войдя ко мне в кабинет, бросил на стол небольшой пакет и сказал: «Вот тебе подарок!» Я спросил у него, в чем дело, и Фред ответил, что это пришло от нашего военно-морского атташе в Осло. Вначале атташе получил письмо, опущенное непосредственно в почтовый ящик, в котором говорилось, что если англичане хотят узнать о новых немецких научно-технических разработках, необходимо начать выпуск новостей по радио вместо обычной фразы словами «Hello, hier ist London…»
Поступивший пакет содержал то, что, по мнению большинства историков, является самыми поразительными разведданными, добытыми в войну: перечень секретных немецких научных разработок, получивший название «Донесение из Осло». Этот перечень поступил от немецкого ученого-антифашиста, попавшего затем в концлагерь Заксенхаузен, но выжившего и умершего в 1980 году. Его личность до сих пор не открыта. В восьмом разделе донесения говорилось:
«Во время налета английских бомбардировщиков на Вильгельмсхафен в начале сентября они были обнаружены еще в 120 километрах от побережья. Вдоль всего морского побережья Германии расположены коротковолновые передатчики мощностью по 20 киловатт, посылающие очень короткие импульсы длительностью 10 микросекунд».
Далее в донесении подробно описывалось устройство радиолокационной установки, но пользы от этого не было никакой. Чиновники Уайтхолла, среди которых почти никто не мог разобраться в научных терминах, отмахнулись от этого донесения, сочтя его состряпанной немцами дезинформацией. Они не могли поверить, что немецкие ученые смогли создать радиолокационное устройство, равное по возможностям, а то и превосходящее то, что сделали англичане. Отчасти благодаря нашей гениальной способности к самовосхвалению до сих пор большинство англичан пребывает в этом заблуждении.
После боя у устья реки Ла-Платы в 1939 году английский специалист по радиолокации отправился в южноамериканский порт Монтевидео, чтобы изучить странную на вид антенну, установленную на немецком линкоре «Адмирал граф Шпее». Он взобрался на легший на дно на мелководье корабль, и его доклад подтвердил, что на «Адмирале Шпее» действительно был установлен радар, действующий на волне длиной 80 сантиметров. Однако «докладу было суждено еще полтора года пролежать на полке, и в течение этого времени чиновники Уайтхолла спорили, есть ли у немцев радар».
В 1940 году служба радиоперехвата Королевских ВВС перехватила разговор немецкого летчика-истребителя с наземной радиолокационной станцией «Фрея», помогавшей ему найти его цель — английский бомбардировщик. В январе 1940 года немецкая радиолокационная станция была обнаружена и сфотографирована с воздуха. И тем не менее 24 февраля 1941 года — практически спустя полтора года после начала войны — состоялось заседание коллегии министерства авиации с единственным пунктом в повестке дня: «Обсуждение возможности существования радара в германской армии». Приблизительно в это время Деррик Гаррард, «ученая голова», дожидаясь, пока спецслужбы проверят его и позволят присоединиться к профессору Джонсу из Службы научно-технической разведки, разъезжал по южному побережью Англии с коротковолновым приемником. Гаррард был задержан по подозрению в шпионаже, но перед этим он успел засечь передачи немецкой радиолокационной станции «Фрея», расположенной во Франции, и даже сделал грубые прикидки относительно ее местонахождения. Нанеся эти линии на карту, профессор Джонс понял, что Гаррард засек станцию артиллерийской наводки, используемую для борьбы с английским судоходством в проливе Ла-Манш. В районе, указанном Гаррардом, в результате авиаразведки была сфотографирована большая антенна. Вот свидетельство самого Джонса: «Когда заседание началось, я дал высказаться сомневающимся в существовании немецкого радара, а затем показал фотографии и данные перехвата Геррарда». С этого дня немецкий радар официально начал существовать. Перед англичанами встала задача выяснить, как он работает и как с ним бороться.
Одним из сюрпризов кампании в Норвегии — и предвестником того, что затем произошло на Тихом океане — было потопление крейсера водоизмещением 6000 тонн в результате великолепно осуществленной атаки 16 пикирующих бомбардировщиков, действовавших на расстоянии 300 миль от базы на предельной дальности. Каждый самолет нес по одной 500-фунтовой бомбе, и англичане добились трех прямых попаданий. Крейсер, получивший до этого повреждения и стоявший у дамбы, лег на борт и затонул.
Наверное, самое удивительное состояло в том, что это были немецкий крейсер «Кенигсберг» и пикирующие бомбардировщики Королевского военно-морского флота «Блекберн Скуа», вылетевшие с базы на Оркнейских островах. «Скуа» разрабатывались как морские истребители и пикирующие бомбардировщики, однако в первом своем качестве они смотрелись неважно. Немецкий крейсер пал первой жертвой воздушного налета.
Во время мрачной норвежской кампании морская авиация Великобритании одержала и другие победы. «Скуа», взлетавшие с борта авианосца «Арк-Ройял», поддерживали англофранцузские сухопутные части, и за время боев они сбили девять бомбардировщиков «Хейнкель» и два новых бомбардировщика «Люфтваффе» «Юнкерс-88». Именно в этих сражениях родился первый ас английской морской авиации лейтенант У. П. Люси, погибший в воздушном бою.
У берегов Норвегии также действовали английские авианосцы «Глориес» и «Фьюриес», доставившие английские истребители, которые взлетали с норвежских аэродромов. В последние часы эвакуации английских войск было решено перевозить истребители на авианосцах. Бипланы «Гладиаторы» могли без труда совершить посадку на палубу авианосца, но командир 46-й эскадрильи Кеннет «Бинг» Кросс получил приказ уничтожить свои «Харрикейны». Однако пилоты «Харрикейнов», не имевшие опыта посадки на авианосцы, пошли на отчаянный шаг и, несмотря на высокую посадочную скорость своих истребителей, решили попытаться посадить их на авианосец. Эти сухопутные самолеты не имели посадочных крюков, но невозможное было достигнуто за счет того, что авианосец шел против ветра в 40 узлов, в хвосте каждого истребителя был уложен мешок с песком весом в 14 фунтов, и колеса шасси были приспущены, чтобы облегчить торможение. В довершение ко всему посадка происходила ночью; седьмой и последний «Харрикейн» подлетел к авианосцу в 3 часа утра.
Основываясь на результатах радиоперехватов и воздушной разведки, немцы отправили отряд кораблей — линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» и шесть вспомогательных кораблей — на поиски конвоев, принимавших участие в эвакуации союзных войск из Норвегии. В Блетчли-Парке были засечены радиопереговоры этих кораблей. Оперативный разведывательный центр адмиралтейства был предупрежден, что «несколько неприятельских кораблей, их число и класс неизвестен, движутся с Балтики через Скагеррак» и надо опасаться возможных- активных действий. Это донесение было отложено в сторону, и английские корабли, находящиеся в море, не получили никаких предостережений.
Самым уязвимым был «Глориес». Его командир, специалист по противолодочной борьбе, не имел опыта авиационных операций и не верил в них. По описанию знавших его, очень тщеславный человек, не желавший признать свое невежество в вопросах использования авиации, он в самый разгар Норвежской кампании списал на берег командира авиационного соединения своего корабля и предал его суду военного трибунала по обвинению в трусости. Команда авианосца, вернувшегося из длительного похода в Средиземное море, уже давно не отпускалась в увольнение. Боевой дух моряков был очень низким; по словам одного очевидца, «пахло бунтом». Несмотря на отсутствие на «Глориес» радара, не были выставлены наблюдатели, и один летчик, видевший авианосец за шестнадцать часов до гибели, сказал: «Они даже не могли выслать авиационные дозоры; верхняя палуба была заставлена «Харрикейнами»[56].
56
Поскольку у «Харрикейна» крылья не складывались, он не мог поместиться в шахту лифта, опускавшего самолеты на нижнюю палубу.