Страница 10 из 17
– Это – если без харчей! – особо уточнил он. – А ежели с харчами, то-о-о…
Он глубоко задумался, как видно, опасаясь и продешевить, и отпугнуть потенциальных клиентов, заломив слишком большую сумму.
– С двоих тысячи за сутки постоя хватит? – простецки поинтересовался Гуров.
– Э-э-э… – похлопав глазами, растерянно протянул «мэр» хутора. – А чего ж не хватит-то?! Хватит! Все, все, все! Едем, едем!
– А ехать-то далеко? – с ироничной усмешкой спросил Станислав.
– Да где там! Вон дом белый за синими воротами! – Староста указал рукой на весьма немаленький «курень» метрах в ста пятидесяти от них, высившийся в окружении вишен.
– Ну, и чего туда ехать, если можно пешком дойти? – резонно заметил Крячко.
Они со Львом достали свои сумки и, попрощавшись с Песчанцевым, следом за хуторским «мэром» зашагали к своему здешнему обиталищу. Уезжая, подполковник попросил их быть на связи и, «если что», обращаться немедленно, гарантируя все возможное содействие.
Хозяйка дома – монастырского вида пенсионерка за семьдесят, с суровым, изучающим взглядом встретила гостей у ворот. Позади нее, тщась сорваться с цепи, прыгал лопоухий горластый пес. Сдержанно представившись, Раиса Григорьевна предложила пройти в «апартаменты». Опера проследовали за ней в аккуратно прибранный, неплохо для хутора обставленный «курень». Открыв дверь в просторную комнату со столом, стульями, шифоньером, двумя койками и телевизором, хозяйка молчаливым жестом пригласила их пройти туда. В «красном» углу, на красиво сработанной полочке, стояли несколько старинных икон, украшенных вышитыми рушниками.
– Вот такой «Хилтон» вас устроит? – спросила она, окинув помещение критичным взглядом.
Уважительно глянув на бабулю, свободно произносящую «апартаменты» и «Хилтон», гости заверили, что о лучшем и мечтать не могли. Уплатив сразу за несколько дней вперед, приятели начали располагаться на новом месте. Включив местный телеканал, они распаковывали вещи, обсуждая планы на завтра.
С утра к ним обещал подойти староста, чтобы персонально проводить к каждому из тех, с кем опера планировали поговорить (родственники погибших и пропавших без вести, очевидцы странных явлений и т. д.). Кроме того, приятелями была намечена поездка в райотдел для ознакомления с висяками. Одновременно с этим определили, что обязательно нужно будет встретиться с мальчиком, спасшимся от тех, кого он принял за вурдалаков. По предположению Стаса, не лишним было бы съездить и на руины Мельничного – вдруг там удастся увидеть что-то дельное? Гуров с ним согласился полностью – он и сам обдумывал подобный вариант еще во время обхода кладбища. Вот только завтра с этим вряд ли что получится – где на все эти дела набраться времени? Дай бог, хотя бы с половиной намеченного управиться.
После короткого стука в дверь в комнату заглянула Раиса Григорьевна и пригласила к столу. Стол оказался сугубо деревенским и весьма обильным. Помимо отменных щей со свининой и жареного карпа, постояльцам было предложено свежее молоко и сотовый мед. Крячко, как завзятый любитель «повеселиться, а особенно поесть», издав преисполненное восхищения «Ух, ты!», немедленно вооружился ложкой.
По достоинству оценив предложенное изобилие, опера приступили к трапезе, оценивая ее в превосходительных тонах. Впрочем, не забывали они и о том главном, ради чего сюда приехали. Отрезая ломоть от ковриги домашней выпечки, Гуров как бы ненароком поинтересовался у хозяйки дома, присевшей на другом конце стола, что думает она о происходящем на хуторе.
– А что тут думать? – сокрушенно вздохнула женщина. – Это все поганка Наирка натворила. Из-за нее тут творится невесть что.
– А Наирка – это кто? – на секунду оторвавшись от еды, спросил Станислав.
Безнадежно махнув рукой, Раиса Григорьевна рассказала, что пять лет назад к ним на хутор откуда-то приехала некая особа под сорок, одинокая, но «шустрая – как помело». Она сняла пустующий дом у родни его бывших хозяев и устроилась работать к местному предпринимателю продавщицей в его магазин. Звали ее Тамарой, но сама себя она предпочитала называть Наири. Откуда она приехала, выяснить никому так и не удалось. Но где-то, как-то все же просочилось, что Тамара-Наири одно время состояла в некой секте восточного толка. Правда, из нее она ушла, по какой-то причине не поладив с главным «гуру». Однако, даже уйдя из секты, Тамара-Наири продолжала соблюдать все тамошние обряды и ритуалы.
– И только года через три мы узнали, что состояла она не где-нибудь, не как-нибудь, а в чернокнижниках! – огорченно вздохнула хозяйка. – К ней тут же все наши ходить за покупками перестали. Хозяин начал бурчать: чего это выручки нет? Ты или делай выручку, или уходи. А она обозлилась и сказала: «Ну, вы меня еще не раз вспомните!» А было это накануне полнолуния. Что уж эта Наири вытворяла той ночью – не знает никто. Только на следующее утро она исчезла, как будто ее тут и не бывало никогда. А у нас с той поры начали твориться всякие безобразия. То скотина на лугу чем-нибудь отравится, то дом у кого-то загорится… Вот теперь и поминаем ее недобрым словом!
Не отрываясь от ужина, Крячко заговорил со скептической улыбкой:
– Раиса Григорьевна, знаете, у нас с Львом Ивановичем было несколько дел, где жулики, бандиты, всевозможные там мошенники свои преступления маскировали под что-то сверхъестественное. И ведь как ловко это проделывали! Иной раз, знаете, даже наши коллеги начинали уверять: мужики, да ничего вы тут не раскроете! Это, дескать, сплошная мистика! И что же?! Как миленьких выводили всех этих «магов» и «чародеев» на чистую воду.
По его словам, все те «копперфильды», с которыми довелось иметь дело, вовсю злоупотребляли самыми недостойными приемами – наглой мистификацией, запугиванием, примитивным трюкачеством, выдавая ловкость рук за чудотворство. Но такими бойкими и самоуверенными «маги» и «чародеи» являли себя не слишком долго, только до того момента, пока на их запястьях не защелкивались «браслеты». И если до задержания они шантажировали оперов и порчей, и проклятиями, то сразу же после водворения за решетку начинались охи и слезы: ой, пожалейте меня, несчастненького!
– Думаю, и здесь творится что-то наподобие. Кто-то у вас творит зло, наводя тень на плетень, а кто-то принимает этот криминальный балаган за чистую монету, – снова принимаясь за еду, заключил Станислав.
– Может, вы и правы… – сдержанно проговорила хозяйка. – Дело покажет. Вот как какого-нибудь злыдня поймаете, так сразу и определимся – колдовство это было или разбой.
…Первая ночь в Брутах для оперов выдалась беспокойной. Сразу после полуночи отчего-то зашелся лаем Ершик – хозяйкин пес. Потом под окном комнаты постояльцев часу уже в третьем сипловато захрюкала невесть откуда взявшаяся там свинья. Совсем уже под утро по улице проскакал неизвестный наездник.
За завтраком Лев и Станислав поинтересовались у хозяйки причинами всех этих шумов. Та в ответ лишь пожала плечами:
– Да бог его знает! Ершика слышала, а вот отчего он разгавкался – и сама не поняла. А больше ничего услышать не довелось. Сплю крепко, меня ничего не беспокоит.
– Понятно… – кивнул Гуров. – Ваш ответ нас устраивает. Нам отчего-то подумалось, что вы спишете происходившее на коварные происки здешней нечисти, – рассмеялся он.
– И все-таки! – не унимался Крячко. – Как вы думаете, что за свинья могла хрюкать у нас под окном?
– Да, скорее всего, молодежь озоровала… – Сделав такое предположение, Раиса Григорьевна впервые за все это время чуть заметно улыбнулась. – Поди, узнали, что из Москвы люди приехали, вот и решили подурачиться. Я ж их, оболтусов, знаю всех досконально. Всю жизнь, пока тут была школа, работала математичкой. Все они прошли через мои руки…
– Вы преподавали математику?! – спросил Гуров с изрядной долей удивления.
В лице хозяйки он, скорее, мог заподозрить бывшего колхозного бухгалтера или экономиста, нежели школьного педагога.
– А что, здесь сейчас школы нет? – одновременно с ним задал свой вопрос и Крячко.