Страница 19 из 38
ИВА́Н VI АНТО́НОВИЧ (12.08.1740–05.07.1764 гг.) – российский император с 17.10.1740 по 25.12. 1741 гг. Иван Антонович был сыном принца Антона Ульриха Брауншвейгского и Анны Леопольдовны, племянницы императрицы Анны Ивановны. Его провозгласили российским императором в двухмесячном возрасте согласно завещанию императрицы Анны Ивановны. За младенца правили сначала Э. И. Бирон, а затем – мать Анна Леопольдовна. Во время переворота 25.12.1741 г., совершенного Елизаветой Петровной, Ивана арестовали и оторвали от родителей. Почти вся его жизнь прошла в одиночном заключении в Шлиссельбургской крепости. Согласно инструкции, узника ничему не учили, в случае неповиновения разрешалось сажать его на цепь и бить. По слухам, при воцарении Екатерины II вице-канцлер А. П. Бестужев-Рюмин составил план ее брака с Иваном. Екатерина виделась с ним в тюрьме и сочла его сумасшедшим. Иван был убит при попытке освобождения, предпринятой подпоручиком В. Я. Мировичем. Похоронен в Шлиссельбурге. А. М.
ЗНАЧЕНИЕ ЭПОХИ. При императрице Анне и ее колыбельном преемнике переломилось настроение русского дворянского общества. Известные нам влияния вызвали в нем политическое возбуждение, заправили его внимание на непривычные вопросы государственного порядка. Опомнившись от реформы Петра и оглядываясь вокруг себя, сколько-нибудь размышлявшие люди сделали важное открытие: они почувствовали при чересчур обильном законодательстве полное отсутствие закона. Искание законности и было интересом, объединявшим при разладе мнений боровшиеся в 1730 г. стороны. За неумелое увлечение высшего класса политикой весь народ был наказан бироновщиной; испытав при Меншикове и Долгоруких русское беззаконие, при Бироне и Левенвольдах испробовали беззаконие немецкое.
Господство немцев много помогло нравственному объединению русского дворянского общества. Заговорил интерес менее сложный, но способный к более широкому обхвату, чем потребность в законности, заговорило чувство национальной чести, народной обиды. Притом гордые предками верхи, князья Голицыны, Долгорукие, были сорваны пришельцами; уцелевшие фамильные люди затаили в себе боярскую кичливость и теснее прижались к шляхетской массе, одворянились.
Раз утром секретарь Екатерины II Храповицкий разговаривал с ней «о страхе от бояр во время Елизаветы Петровны». Екатерина отвечала, подстригая ногти: «У всех ножей притуплены концы и колоть не могут». Если речь шла о возможной вспышке угасавших боярских притязаний 1730 г., то при Елизавете они могли еще тревожить как беспокойное сновидение; но более полустолетия спустя о них шутливо вспоминали как об устраненной уже неприятности.
Иноземное иго рассеяло еще один предрассудок, сдерживавший в чтителях преобразователя чувство национального негодования. Иноземцы были при Петре I деятельными агентами реформы; господство иноземцев смешивали с преобразовательным движением; национальное правительство отождествляли с реакцией, с поворотом к допетровской старине. Переезд двора в Москву при Петре II – возврат к московской тьме: так испуганно поняли его иностранцы и русские сторонники реформы. «Не хочу гулять по морю, как дедушка» – эти слова Петра II прозвучали целой программой: ну, маленький внук скоро обратит в ничто великие замыслы великого деда, думали ино земцы.
Внешняя и внутренняя политика в царствование Анны и в правление ее племянницы выяснила, что немецкие мастера умеют расстраивать дело Петра I не хуже русских самоучек. Но едва ли не самым успокоительным средством от политических волнений служило для дворянства законодательное удовлетворение важнейших нужд и желаний, заявленных в шляхетских проектах 1730 г.: льготы по службе и землевладению, о которых скоро скажу, манили помещика из полка, из столицы в крепостную усадьбу, где на досуге он мог почувствовать всю приятность быть русским и разработать в себе национальное чувство. Так со смерти Петра I русское дворянское общество пережило ряд моментов или настроений.
Дело началось замыслом ограничить верховную власть учреждением тесного совета из первостепенной знати; этот замысел вызвал попытку ввести в высшее управление конституционное участие более широкого дворянского круга. Когда не удались ни аристократический олигархизм, ни шляхетский конституционализм, от обеих неудач отложился сильно возбужденный дворянский патриотизм, приучавший сословие к трезвому взгляду на свое положение в государстве: лучше самим распоряжаться в отечестве, чем терпеть хозяйничанье чужаков. Поворотом от беспокойных и непривычных толков о европейских конституциях к реальным условиям родной страны и общепонятным интересам сословия завершилось политическое возбуждение, длившееся 17 лет. Оно не прошло бесследно для государственного устройства и общественного порядка: под его прямым или косвенным влиянием дворянство постепенно становилось в новое служебное и хозяйственное положение. Собственно, эти перемены и важны для истории Русского государства и общества 18 в. Политические мечты людей 1730 г. были свеяны временем, но политическая роль, какую пришлось сыграть в тогдашних событиях дворянской гвардии, оставила по себе следы, не сглаживавшиеся до половины 19 в. В. К-ский
Дочь Петра Великого
Пользуясь слабостью правительства и своей популярностью, особенно в гвардейских казармах, цесаревна Елизавета, дочь Петра I, в ночь на 25 ноября 1741 г. с гренадерской ротой Преображенского полка произвела новый переворот. И опять главной ее опорой стала гвардия, которая устала от засилья немцев, собравшихся у русского трона.
Воцарение Елизаветы
Горячо помолившись Богу и дав обет во все царствование не подписывать смертных приговоров, Елизавета в кирасе поверх платья, только без шлема и с крестом в руке вместо копья, в казармах Преображенского полка, напомнила подготовленным уже гренадерам, чья она дочь, стала на колени и, показывая крест тоже коленопреклоненным гренадерам, сказала: «Клянусь умереть за вас; клянетесь ли вы умереть за меня?»
Получив утвердительный ответ, она повела их в Зимний дворец, без сопротивления проникла в спальню правительницы и разбудила ее словами: «Пора вставать, сестрица!» Анна Леопольдовна была арестована вместе со своим мужем.
Восторженно приветствуемая народом и гвардией, Елизавета в тот же день перебралась в очищенный Зимний дворец.
ДВИЖЕНИЕ ПРОТИВ НЕМЦЕВ. Горючий материал негодования, обильно копившийся 10 лет, тлел незаметно. Ему мешали разгораться привычное почтение к носителям верховной власти, исполнение некоторых шляхетских желаний 1730 г. и нечто похожее на политический стыд: сами же надели на себя это ярмо. Но смерть Анны развязала языки, а оскорбительное регентство Бирона толкало к действию. Гвардия зашумела; офицеры, сходясь на улицах с солдатами, громко плакались им на то, что регентство дали Бирону мимо родителей императора, а солдаты бранили офицеров, зачем не зачинают.
Капитан Бровцын на Васильевском острову собрал толпу солдат и с ними горевал о том, что регентом назначен Бирон. Увидел это кабинет-министр Бестужев-Рюмин, креатура регента, и, превратив себя в городового, погнался с обнаженной шпагой за Бровцыным, который едва успел укрыться в доме Миниха. Подполковник Пустошкин, вспомнив 1730 год, подговорил многих, и в том числе гвардейских офицеров, подать челобитную от российского шляхетства о назначении регентом принца-отца. Пустошкин хотел провести свою просьбу через кабинет-министра князя Черкасского, одного из шляхетских вождей 1730 г., а тот выдал его Бирону. Офицеры толковали о регенте, не трогая императора-ребенка; нижним чинам была понятнее более простая и радикальная мысль о самом престоле. При сыне герцога Брауншвейгского, кто ни будь регентом, господство все равно останется в руках немцев. На престоле надобно лицо, которое обошлось бы без регента и без немцев.