Страница 3 из 12
— И чего? Не пустили тебя?
— Меня? — Он ухмыляется. — Не выросла еще ни у кого такая непускалка… вызвали дежурного — тоже какой-то незнакомый перец, ему пришлось все растолковать. К чести дежа — врубился он моментом, церберов своих отодвинул и провел меня наверх. В твой, кстати, кабинет! А там — здрасте! Незнакомый дядька — целый генерал-лейтенант!
— Широков это. Зампред директора ФСБ.
— Знаю, он мне тоже представился. Обстоятельно поговорили, даже чаем меня угостил. Расспросил о том о сем… Пленного я им отдал, его тотчас же какие-то ушлые парни уволокли.
— Что за пленный-то?
— Целый подполковник! Из штаба сил вторжения — мы его сутки пасли! Ну и слепили как полагается…
— Да? Ну, вы же тоже — парни хваткие… Как там у вас?
— Нормально. Тупиков — вот мужик-кремень! Добивает «гостей» — аж хруст по лесу стоит! Таким макаром там уже очень скоро никто не уцелеет.
— Галина как?
— Гадалка-то? А что ей сделается… Цела. Скоро, поди, уже и вернется, там для нее работы уже и нет.
На душе у меня теплеет. Слава богу! Цела… и это радует.
— Вот что… — я осматриваюсь по сторонам. — У тебя с майором связь есть?
— С каким?
— Да с Лизуновым же!
— Достучусь. А что?
— Да… как тебе сказать… у меня тут мысли всякие…
Взревев моторами, выбрались из подземных укрытий топливозаправщики.
Лязгнув металлом, остановился на неприметном полустанке эшелон цистерн с соляркой. Забегали вдоль него фигурки в комбинезонах, прилаживая к горловинам толстые шланги. Рейс этот был внеплановым, но лишних запасов не бывает… тем более что в закромах ракетной базы оставалось достаточно места — хозяйственный майор распорядился прикопать в земле еще пару десятков емкостей нехилого объема.
Поутру меня разбудил посыльный, крепко сбитый парень с погонами лейтенанта. Он терпеливо сидел на табуретке, пока я умывался и отскребал многодневную щетину. А вот поесть не дал, сказал, что завтраком накормят в штабе — там уже целую столовую организовали.
Приехал он на мотоцикле, генерал распорядился машины попусту не гонять — надо экономить топливо. На мой удивленный взгляд лейтенант охотно пояснил, что на станции формируют уже третий эшелон, для снабжения соляркой и бензином других, тех, кому не посчастливилось оторвать в личное пользование нефтеперегонный завод и парочку-другую скважин.
— Посевная скоро… а топлива нет, на чем землю пахать?
Это он правильно сообразил! Мы тоже, надо сказать, здесь ворон не считали, в свои деревни и села тоже кое-какие запасы отправили, но тут, похоже, масштаб совершенно иной…
И он действительно оказался иным — да настолько, что я аж присвистнул, разглядывая карту.
— А что ж вы думали, Сергей Николаевич? — пожимает плечами замдиректора ФСБ. — Уцелело не так уж и мало. Но вот положение там… оно зачастую намного хуже, чем у вас. Предприятия стоят, продовольствия нет… Да проще уж сказать, что есть, нежели перечислять недостающее! Вот и ваши данные тут к месту, да еще как! Понемногу налаживать будем мирную жизнь, хватит уж воевать-то…
— Это туда вы топливо отправляете?
— И уголь будем отгружать — у вас его тут полно. А там уже дровами топить скоро станут. Электричество тоже местами есть, где местные гидростанции уцелели. Но самое больное место — это продовольствие! Надолго не хватит даже ваших запасов. Надо пахать землю, растить хлеб, разводить скот…
— Понимаю. А что требуется от меня?
— Ну… — генерал-лейтенант закрывает ноутбук и откладывает его в сторону. — Давайте прикинем. Вопрос действительно важный… и несколько щекотливый.
Это где же у него защекотало?
— Дело в том, подполковник, что нам предстоит — пусть и не сейчас, конечно, но налаживать какие-то отношения с соседями. Теми, кто уцелел по ту сторону границы.
— Ну и что?
— Те, по чьей вине была развязана война, я надеюсь, уже не станут к этому времени занимать сколько-нибудь значимые посты и должности. Если вообще уцелели, в чем я несколько сомневаюсь…
Я тоже. Ибо (по странному совпадению) кое-что знаю и на этот счет. Есть (а точнее — были) некие особые группы, которые должны были принять все меры для того, чтобы эти «господа» ненадолго пережили бы свои государства в случае развязывания ими агрессивной войны. Пусть кто-то из них не дошел до цели, кого-то перехватили… но не всех же?
— Допускаю.
— Это хорошо, что вы меня понимаете, — кивает Широков, — давайте пофантазируем. Допустим, мы установили контакт с… ну, с той же Финляндией, например. Договорились о встрече руководства. И вот приезжает от них какой-нибудь мэр города, министр… еще кто-нибудь… А с нашей — соответственно, кто-то аналогичного уровня. Сидят разговаривают — и внезапно выясняют, что в составе нашего руководства присутствует человек, отдавший приказ о ракетно-ядерном ударе уже после окончания войны… Как вы думаете, что они будут чувствовать?
— Что с нами надо вести себя вежливо — ракеты еще есть…
Генерал-лейтенант аж поперхнулся.
— Ну, вы и даете! — качает он головой.
— Я не ангел — всепрощением не занимаюсь. Добро должно быть с кулаками!
— М-м-да… — Широков чешет в затылке. — Фиговый из вас министр иностранных дел выйдет…
— Как сказать…
— Я вас не осуждаю — иного решения быть просто не могло. Наверное… Но вот видеть перед собой человека, по чьей вине одной ядерной плешью стало больше — не каждый захочет.
— Угу. Это я от врожденной злобности так поступил, надо полагать? А те, кто по нам ракетами вдарил, — они все белые и пушистые?
— Но не ядерными же!
— Были бы такие — шарахнули, не раздумывая. Химией же стреляли. Стреляли. Пальнули бы и ядерными — но не нашлось…
— Но наш ответ сочтут чрезмерно жестоким!
— Ну и что? Не фиг было сюда лезть! Как потопали — так и полопали! Им, стало быть, войну развязывать можно. А мы — терпеть должны? Не поймет вас местный народ, товарищ генерал-лейтенант.
— Здесь — еще не весь народ, Сергей Николаевич, — мягко замечает замдиректора ФСБ. — Мы обязаны думать и о других. А они устали от войны! Вас могут не поддержать наши же граждане! И мы просто обязаны учитывать и их мнение тоже…
— Интересно, товарищ генерал-лейтенант, у вас там, случаем, парочка правозащитников не окопалась в руководстве?
— Что ж вы, право слово, о нас так плохо думаете? — обижается Широков. — А то я не знаю, что собой представляет данная публика. Нет уж, нам такие кадры не нужны.
Словом, общего языка мы не нашли.
В этот раз.
Наверное, будут и другие встречи, на которых меня станут подо что-то еще подписывать.
Не знаю.
Устал я.
От всего устал — ничего уже не хочу. Спать хочу, тепла мне не хватает!
Что-то мелькнуло на периферии зрения, какое-то слабое движение…
Сворачиваю в сторону (домой я пошел пешком, отказавшись от предложения подвезти) и делаю несколько шагов.
Котенок.
Совсем еще маленький.
Серенький и трогательно усатый.
Сжался весь в комочек и смотрит на меня черными бусинками глаз.
— Иди сюда, — протягиваю ему руки. — Жаль, что покормить тебя нечем, но дома есть. Пойдешь со мною?
Он обнюхивает мои ладони и внезапно делает шажок вперед. Разъезжаются в стороны маленькие лапки — да ты совсем еще крошка!
Подхватываю почти невесомое тельце и прячу котенка за пазуху.
— Грейся, тут тепло…
Пока я дошел до дома, котенок уже пригрелся и тихонечко посапывал носиком. Он даже не проснулся, когда я осторожно выкладывал его на одеяло.
А вот покормить… с этим оказались проблемы. Мяса такие малыши вроде бы не едят еще, а молока у меня нет. Пришлось побеспокоить хозяйку. Против моего ожидания, Ольга Ивановна ничего не сказала и не стала мне пенять на то, что я притащил с улицы непрошеного гостя.
— Да уж прокормим котейку-то… — покачала она головой. — Не переживай… надо же, кота пожалел…