Комедии

Марколина. На ком же он хочет его женить?

Чечилия. Боюсь, что вы рассердитесь, если я вам скажу.

Марколина. Рассержусь? Почему я должна сердиться? Разве я имею к этому отношение?

Чечилия. Кто знает, может оказаться, что имеете.

Марколина (про себя). У меня мурашки по телу пошли.

Чечилия. Видите ли, синьора, может быть я и ошибаюсь, но, судя по словам Николетто и моим собственным предположениям, мне кажется, что не ошибаюсь.

Марколина. Ну, так, значит, кто же невеста?

Чечилия. Сказать по правде, думаю, что это я.

Марколина. Вы?

Чечилия. Да, синьора. Я!

Марколина (про себя). Ах, как будто бы легче стало.

Чечилия. Я доверяю вам эту тайну, потому что знаю, что вы меня любите и будете рады, если я буду пристроена.

Марколина. Но скажите же мне, милая, какой смысл свекру женить этого мальчишку?

Чечилия. Уж не знаю, это его дело; знаю только, что все известно и синьору Дезидерио.

Марколина. И чтобы эта старая лиса, синьор Дезидерио, который по жадности, пожалуй, не уступает моему свекру, который считает себя нашим родственником и который сидит с нами за одним столом, согласился женить своего сына на служанке, без приданого, у которой нет ни кола, ни двора?

Чечилия. Дорогая синьора, хоть у меня и нет приданого, зато есть уменье, да и родня не только не хуже, а еще получше самого синьора Дезидерио.

Марколина. Но наверняка ли вы знаете, что хотят женить Николетто именно на вас? Что он вам говорил? Как он вам рассказывал?

Чечилия. Видите ли, когда хозяин пошел вниз, Николетто позвал меня и говорит: «Вы, — говорит, — не знаете, что синьор Тодеро хочет меня женить?» А я говорю: «Правда?» — «Правда», — говорит. А я говорю: «На ком же?» — говорю. А он говорит: «Не знаю, — говорит. — Сказал мне только, что я ее знаю, да когда станет мне известно, кто она, то я буду очень рад». — «Ну, — говорю я ему, — у вас знакомых никого нет, так, значит, невеста в доме». А он говорит: «Не иначе», — говорит. Я говорю: «Может быть, — говорю, — это я?» — «Дал бы бог», — говорит. Ох, он ужасно рад, да и я, правду сказать, тоже довольна.

Марколина. И это все?

Чечилия. О, нет. Хозяин много раз говорил, что хочет выдать меня замуж.

Марколина. А говорил он с вами о Николетто?

Чечилия. Вот чего захотели! Разве вы не знаете, что это за человек? Он может ни с того ни с сего меня позвать и сказать: выходи за него, я хочу, чтобы ты вышла замуж. Ну, уж если он так скажет, придется выйти.

Марколина. Так, так. Все поняла!

Чечилия. Вы недовольны, что я выйду замуж?

Марколина. Ступайте, ступайте же туда, куда я вам приказала.

Чечилия. Я, можно сказать, пришла к вам по простоте душевной…

Марколина. Идите же, говорю вам, идите сейчас же, мне нужно…

Чечилия (про себя). Ну и грубиянка! Еще хуже своего свекра. Вот, что ни говори, а это она из зависти, что не ее дочка замуж выходит! (Уходит.)

СЦЕНА 9

Марколина одна.

Марколина. В этой истории мне не все ясно. Чечилии уже давно замуж хочется. От зеркала ее не оторвешь. Из ее слов выходит, что хотят женить Николетто; однако нет как будто разговору, что хотят женить на служанке. Руку отдам на отсечение, что мой полоумный свекор забрал себе в голову, что может отдать за него мою дочку; а этот наглец Дезидерио, разумеется, поддакивает ему, подбивает, хочет погубить нашу семью. В голову мне ничего подобного не могло притти! Все могла предположить, только не это; но слова Чечилии наводят меня на подозрение. И для этого есть основания. Говорит, что он сосватал Николетто, а не решается сказать — с кем. Знаю, что с этими людьми он на короткой ноге; правда, он высокомерен, но его высокомерие прячется, когда на сцену появляется жадность. Знаю, что он способен на все, и нисколько не удивлюсь, если он будет издеваться над своими родственниками и погубит внучку. Ну нет! Это у него не выйдет! Пока мои глаза еще не закрылись, я ему этой радости не доставлю. В конце концов я мать; могу же я поднять голос в защиту собственного ребенка! И если закон не допускает, чтобы мать выдавала дочь по своему усмотрению, то нет закона, который может заставить мать принести в жертву свою дочь.

СЦЕНА 10

Пеллегрин и те же.

Пеллегрин (про себя). Я ошалел и не понимаю, где я.

Марколина. Ну, так как же, синьор Пеллегрин, есть у вас что-нибудь новенькое?

Пеллегрин. Ничего! (Про себя.) Если я скажу ей, от меня живого места не останется.

Марколина. Вы говорили с отцом?

Пеллегрин. Да, синьора, говорил.

Марколина. А что ему понадобилось?

Пеллегрин. Так… ничего… спрашивал меня… сердитесь ли вы… что вы хотели ему сказать.

Марколина. Ах, бедненький! Есть ли еще на свете такой хороший человек, как вы? Сразу видно, что даже соврать толком не умеете. Говорил он вам о нашей дочери?

Пеллегрин. Как же, говорил и о ней.

Марколина. Говорил, что хочет выдать ее?

Пеллегрин. Говорил, что хочет выдать.

Марколина. Довольно, перестаньте, не заставляйте меня вытягивать из вас слова. Как он сказал?

Пеллегрин. Да вот так и сказал: хочу, мол, выдать ее.

Марколина. А сказал, за кого?

Пеллегрин. Нет, не сказал.

Марколина. А мне кажется, что сказал.

Пеллегрин. Говорю же вам, что не сказал.

Марколина. Поклянитесь, что не сказал.

Пеллегрин. С какой стати я буду клясться? Я же вам опять говорю, что не сказал.

Марколина. Вот видите! Значит, вы лгун!

Пеллегрин. Почему же я лгун?

Марколина. Потому что я знаю, что он вам сказал.

Пеллегрин. Как же вы можете знать? Дверь была закрыта. Говорили мы вполголоса; разве домовой мог вам сказать, а больше некому.

Марколина. Да, синьор, у меня домовой на посылках, и он мне все рассказал.

Пеллегрин. Полноте, бросьте эти сказки.

Марколина. А вот я могу вам, как по-писанному, рассказать, что говорилось и как.

Пеллегрин. Ну, значит, там действительно был домовой.

Марколина. А если я скажу вам то, что знаю, неужели вы будете опять отвиливать?

Пеллегрин. Нет; если угадаете, обещаю во всем признаться.

Марколина. Даете честное слово порядочного человека?

Пеллегрин. Честное слово порядочного человека.

Марколина. Жених, предназначенный моей дочери, это достойнейший Николетто.

Пеллегрин (удивленно). Чорт возьми! Как же вы это узнали?

Марколина (про себя). Увы! Я угадала!

Пеллегрин. Как вам нравится эта новость?

Марколина. Лучше вы скажите, синьор, что вы ответили на это любезное предложение?

Пеллегрин. Ничего; у меня кровь застыла в жилах, язык отнялся.

Марколина. А все-таки надо было что-то сказать. Ведь он, наверное, потребовал ответа.

Пеллегрин. Представьте себе, что там, кроме отца, был Дезидерио и его сын. Ничего нельзя было сказать, хоть тресни!

Марколина. Так, значит, вы промолчали?

Пеллегрин. А вы думаете, я еще не поговорю?

Марколина. Неужели поговорите? Поговорите, когда уже поздно будет. Несчастная я женщина! Неужели мыслимо такое дело? Неужели у меня на глазах возьмут моего ребенка? Нет, этому не бывать! Никогда, слышите вы, разбойники, проклятые собаки, предатели! Нет, нет, нет! Не дам вам на мученье свою плоть и кровь; сумею защитить свое сокровище! Пусть-ка придут, если посмеют, пусть попробуют отнять ее у меня! Я буду змеей, василиском, дьяволом!..