Страница 38 из 111
Судя по последнему замечанию, в некоторых школах или даже районах преобладали молодые учителя, в других — более опытные.
Штаты старых школ часто заполняли педагоги со стажем, оставляя юным и необстрелянным вновь открытые учебные заведения. Казалось бы, надо просто перераспределить учителей, но даже член ЦК партии Борис Волин признал, что отделам образования непросто убедить опытных педагогов перейти в другую школу или перебраться в другой район{322}. Таким образом, распределение учителей по возрасту повторяло связанные с текучестью кадров процессы, о которых говорилось в предыдущей главе: намерения конкретных людей, ожидания режима и состояние школ вместе формировали учительский корпус.
Многие молодые люди считали себя — и так же на них смотрели другие — особой категорией педагогов. Молодые учителя Миронов и Хазов от имени всех своих сверстников написали Сталину, что им не хватает административной поддержки, что они хотят учиться и ждут уважительного отношения со стороны более опытных коллег. На совещании 1932 г. выступавшие отразили долю молодых учителей в районах (часто до трех четвертей). Именно молодость помогала этим учителям становиться лидерами в школе и в обществе. Хотя чиновники и обвиняли молодых то и дело в равнодушии, но обследование 1931 г. показало, что примерно 60% молодых учителей считают преподавание своей основной профессией и менять ее не собираются{323}. Молодых, как сказано выше, критиковали и даже увольняли, но свою работу они любили, а на старших опытных коллег часто посматривали свысока.
В отличие от молодежи, старшее поколение всегда заслуженно первенствовало и в образовательном процессе, и при решении политических вопросов. Советские руководители неустанно повторяли, как они уважают, как ценят профессионализм опытных педагогов, их талант, высокие человеческие качества. В доклад 1935 г. о школах Западной области включены строки о четырех учителях с полувековым и большим стажем, которые получали за это денежную прибавку и бесплатное жилье. В 1936 г. начальник московского отдела образования Л. Дубровина восхищенно говорила об учителях с тридцатью и более годами стажа как о «выдающихся педагогах». Волин в 1937 г. назвал опытных учителей «нашим золотым запасом», потому что высокий уровень подготовки, общей культуры и политического развития делал их «нашими людьми, замечательными советскими гражданами, которые учат не только детей, но и других учителей тоже». И Дубровина, и Волин обратили внимание на верность учителей в возрасте своим школам, в которых многие из них проработали много лет, в то время как молодые, с коротким послужным списком, то и дело переезжали с места на место{324}. Как будет показано в следующих главах, это постоянство опытных учителей ценилось все больше, что вместе с их профессионализмом и преданностью педагогическому труду позволяло влиять на облик учительского корпуса, несмотря на относительно небольшую долю в школах.
Учителя — мужчины и женщины
По мнению Н. Крупской, признанного авторитета в советском образовании и самой заметной женщины среди партийных лидеров, «подавляющее большинство» среди учителей составляли представительницы прекрасного пола{325}. Если точнее, в 1932 г. среди приблизительно 600 тыс. учителей Советского Союза женщин было 62%{326}. Относительно высокая их доля связана с разными факторами. Некоторые из них способствовали «феминизации» школы еще в конце XIX — начале XX в.: быстрый рост числа учеников, требующий привлечения в классы и женщин, широкие возможности для мужчин найти себе другое применение, сокращение затрат на привлечение и содержание учительского корпуса, традиционный пиетет к женщинам-преподавателям{327}. К концу десятилетия, однако, общее число учительниц в Советском Союзе выросло почти на 200 тыс. в почти миллионной армии учителей, а доля их уменьшилась до 56%{328}.
Сокращение представительства женщин шло вразрез с процессами в других сферах общества при Сталине. Доля женщин-рабочих выросла с 27% в 1929 г. до 30% в 1933 г. и до 39% в 1940 г. В тяжелой промышленности доля женщин выросла с 28% в 1930 г. до 40% в 1935 г., а абсолютное их количество в этих отраслях почти утроилось. Небывалое число женщин поступали в специальные средние учебные заведения, доля женщин среди студентов выросла с 38% в 1927 г. до более чем 54% 1940 г., с еще более впечатляющим ростом в технических учебных заведениях — с 10% в 1927 г. до 32% в 1940 г.{329}С учетом беспрецедентного роста в 1930-е гг. числа женщин на производстве сокращение их доли в сфере образования противоречит общей тенденции.
Сокращение доли советских учительниц также идет вразрез с тенденциями в других странах, где тоже резко увеличилось число учащихся. В России начала XX в. становилось все больше начальных школ, и доля учительниц выросла с 44% в 1894 г. до 62% в 1911 г. и до 72% в 1920 г. В конце XIX в. в Соединенных Штатах распространение образования сопровождалось увеличением числа учительниц с менее 67% в 1870 г. до 75% в 1900 г., при этом общее число учителей более чем утроилось. В Англии за десятилетие интенсивного подъема школы доля учительниц выросла с 50% в 1870 г. до 61% в 1880 г.{330}
При схожих структурных процессах в этих странах и Советском Союзе (распространение образования, увеличение числа учителей, развитие экономики) чем можно объяснить очевидные аномалии во времена Сталина? Дело вовсе не в том, что мужчин на работу в школу брали охотнее. К сокращению доли женщин привели четыре фактора: расширение возможностей для представительниц прекрасного пола в других отраслях; необычайно острая потребность в учителях вообще при введении обязательного образования; существенное укрепление средней школы в сельской местности и большие различия между регионами и национальными образованиями в Советском Союзе.
Быстрый рост экономики в первую пятилетку открыл невиданные возможности во многих сферах жизни, а не только в традиционно женских. Советские руководители как по практическим, так и по политическим соображениям поощряли привлечение женщин в разные отрасли хозяйства. Женщин охотно брали на разную работу по чисто практическим соображениям, однако расширение возможностей для их трудоустройства, по мнению советских властей, имело и важный общественный смысл: «Вхождение советских женщин в промышленность подтверждает их абсолютное равенство с мужчинами и истинную свободу»{331}.
Идти работать женщин поощряли разными способами: им просто оказывали предпочтение кадровики, они проходили дополнительное обучение и становились квалифицированными специалистами, получали равную с мужчинами зарплату, доступ к руководящим должностям, им гарантировался отпуск в связи с рождением ребенка и место для него в детском саду, питание в столовых для работающих матерей. Впрочем, все эти меры порой не приносили ощутимого результата, зато широкие перспективы и особенно возможность прославиться в традиционно «неженских» профессиях (металлисты, шахтеры, трактористы, бригадиры, летчики, ученые-исследователи и чиновники госаппарата) оказывали на представительниц прекрасного пола магическое действие[35].
Таким образом, «наплыв» женщин в другие отрасли хозяйства сокращал их долю в преподавании. Многие житейские истории подтверждают эту общую тенденцию. В одной московской начальной школе только девочки хотели стать учителями, но эти же девочки подумывали стать врачами, летчицами и механиками-водителями танков. Одна молодая учительница в Сибири сначала грезила о какой-нибудь героической профессии, но затем поняла, что и преподавание открывает «новые горизонты». На Крайнем Севере учительница О. Комова ушла из школы, чтобы стать метеорологом{332}. Сейчас трудно найти подтверждение тому, что какая-то девушка передумала стать учительницей или скоро оставила школу, однако несомненно, что расширение возможностей в традиционно «неженских» отраслях на составе учительского корпуса сказалось{333}.
35
За ту же работу женщины получали равную с мужчинами зарплату, однако чаще занимали низкооплачиваемые должности. Крупская Н. К. Женщина страны советов — равноправный гражданин. С. 162-166; Бильшай В. Решение женского вопроса. М. , 1936. С. 123-130; Чирков П. М. Решение женского вопроса. М. , 1978. С. 120-131.