Страница 71 из 212
И вот пленум ЦК КПСС 13-14 февраля заслушал и обсудил доклад Хрущева о «дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». В докладе констатировалось, что перестройка работы Совета министров ограничилась только расширением функций Госэкономкомиссии и не затронула основы руководства производством. Чтобы улучшить это руководство, необходимо решить вопрос: «идти ли дальше по линии еще большего дробления технического, экономического и административного руководства, создавая в центре все новые и новые отраслевые министерства и ведомства, или иметь более эффективные формы управления хозяйством». Эти формы Хрущев видел в том, чтобы «управление промышленностью и строительством организовать по экономическим районам»{838}.
В прениях по докладу выступило 27 человек. В их числе были секретари ЦК, министры, местные руководители. И все они одобрили предлагаемую реформу. Один из них, Байбаков, вспоминал впоследствии о своем выступлении на этом пленуме: «Я, правда, уже не спорил против ликвидации министерств, понял, что вопрос предрешен. Но возразил в связи с намеченным созданием совнархозов в границах каждой области. Если уж создавать совнархозы, — сказал я с трибуны пленума, — то крупные, региональные, такие, как, например, Уральский, Северо-Кавказский и др. Такие совнархозы смогут самостоятельно решать многие текущие и перспективные задачи»{839}.
Первый секретарь Грузинского ЦК В. Мжаванадзе уже после пленума спросил Хрущева:
— Никита Сергеевич, почему ни один из членов Президиума ЦК не выступил? Не обязательно, чтобы все, но такой человек, как председатель Совета министров, мог бы. Ведь предполагается такая крупная перестройка…
К сожалению, он не сообщил, каков был ответ Хрущева на его вопрос{840}.
Между тем в кулуарах пленума разгорелись страсти: одни высказывались против, другие проявляли колебания. Да и сам Хрущев признавал позже, что на этом пленуме «разгорелись ненужные страсти» и «начались кулуарные разговоры»{841}.
Итак, принципиальное решение о перестройке управления промышленностью и строительством было принято. Конкретные же предложения, как ее лучше провести, предстояло обсудить на сессии Верховного Совета, предварительно опубликовав тезисы доклада Хрущева и вынеся их на «всенародное обсуждение»{842}.
В силу каких причин члены Президиума ЦК не выступали на пленуме, можно только предполагать. Правда, с достаточной долей уверенности. Сор из избы у них не принято было выносить. Сталин их от этого отучил. Но, как признавал чуть позже А.И. Микоян, атмосфера стала ухудшаться, заметно было невысказанное недовольство со стороны некоторых членов Президиума, отмечалось несогласие, чувствовалось, что некоторыми не все полностью сказано. «Такая атмосфера… отравляла обстановку»{843}. Это видели и другие, кому приходилось бывать тогда в Президиуме ЦК. Так, на заместителя министра внешней торговли Н.С. Патоличева, присутствовавшего на заседании Президиума ЦК 15 февраля при обсуждении вопросов, связанных с предстоящим прибытием болгарской правительственной делегации, все виденное там произвело очень тяжелое впечатление. «Об этом я ни с кем не делился, ни о чем не догадывался. Правда, мне тов. Козлов давал понять, подмигивал, я чувствовал, что он на что-то намекает, что-то хочет сказать»{844}.
Первый секретарь ЦК КП Карело-Финской ССР Л.И. Лубенников еще во время пленума ЦК слышал в Москве разговоры о якобы предстоящих переменах на самом верху, что Молотов идет первым секретарем ЦК, а Хрущев — министром сельского хозяйства. А когда вернулся домой в Петрозаводск, ему докладывают, что и сюда дошли такие же слухи.
— Язык вырву! Это провокация! — ответил он.
Потом, на следующем пленуме ЦК он будет говорить, что «эти провокационные слухи шли из Москвы, по всей вероятности, от заговорщической группы»{845}.
Верить в такое трудно. Очевидно, слухи эти отражали не столько обнаружившиеся разногласия между руководителями партии и страны, сколько определенные разочарования в обществе, перемены в его настроениях, падение авторитета Хрущева и вполне естественное для менталитета многих людей обращение надежд к другому, тем более что этот другой, по их мнению, уже не раз был несправедливо обойден при распределении власти и даже обижен своими соперниками. Именно тогда в печати появилось тут же взятое на заметку в ЦК КПСС стихотворение ленинградского поэта М.Л. Сазонова, в котором содержался такой призыв: «Не верь, как прежде, только запевалам, народу верь, мой друг, народу верь!»{846}.
Но слухи эти могли питаться и из других источников. В феврале для оказания помощи смертельно больному первому заместителю председателя Госэкономкомиссии В.А. Малышеву из-за рубежа был вызван врач, по поводу чего в западной прессе стали выдвигаться разные догадки. 4 февраля американская газета «Daily News» сообщала, что несколько недель назад разведывательные органы узнали о развернувшейся в Кремле борьбе за власть, в ходе которой Каганович и Молотов стремятся перетасовать главные посты в Политбюро, и что, возможно, им удастся перетянуть на свою сторону Жукова{847}. На то, что слухи о предстоящей замене Хрущева Молотовым давно муссируются в Москве, указывал и министр культуры Н.А. Михайлов{848}.
Распространению такого рода слухов способствовала отставка Д.Т. Шепилова с поста министра иностранных дел, который этот любимец и выдвиженец Хрущева совсем недавно занял вместо Молотова. Причиной отставки было недовольство Хрущева тем, как он выполнял директивные указания Президиума ЦК во время Суэцкого кризиса{849}. Но об этом мало кто знал. Потому многие и делали вывод, что позиции первого секретаря ЦК КПСС слабеют и что он начинает уже «сдавать» своих людей.
22 марта 1957 г. Президиум ЦК обсудил проект тезисов Хрущева о реорганизации управления промышленностью и строительством и решил разослать его руководителям министерств, комитетов и ведомств{850}. Однако молчавший на этом заседании Молотов уже 24 марта направил в Президиум ЦК записку, в которой указывал на то, что проект тезисов «явно недоработан, страдает однобокостью и без существенных исправлений может внести серьезные затруднения в аппарат управления», и потому предлагал продолжить его доработку{851}.
27 марта Президиум ЦК без изменений одобрил проект и рекомендовал его опубликовать{852}. При этом целый день был потрачен на переговоры с Молотовым по этому вопросу{853}. Возражал он очень настойчиво. Не выступая активно против, ему все же явно поддакивал Первухин. А Шепилов «демагогически» вопрошал:
— А кто же будет представлять рабочий класс в Совете Министров? Ведь промышленные и строительные министерства как раз и представляют рабочий класс в правительстве. Не будет ли это нарушением диктатуры рабочего класса? Союзному правительству остается лишь сбор податей{854}.