Страница 20 из 39
Когда угроза захвата Царицына казаками Краснова миновала, Сталин был отозван в Москву. Но вскоре тяжелая ситуация сложилась на Восточном фронте. В декабре 1918 года, когда 3-я Красная армия сдала войскам Колчака Пермь, ЦК РКП(б) направил в штаб Восточного фронта в Вятку комиссию во главе со Сталиным и Дзержинским, чтобы разобраться в причинах катастрофы. Часть командиров и комиссаров посланцы центра предали суду трибунала, причем, как позднее решили в Москве, сделано это было с большим избытком, и впоследствии многих освободили из-под ареста.
Главным оппонентом Сталина по военным вопросам был Троцкий. Лев Давыдович при строительстве Красной Армии делал упор на использование бывших царских офицеров и генералов – выходцев из дворян и интеллигенции, тогда как Иосиф Виссарионович предпочитал им унтер-офицеров из рабоче-крестьянской среды, вроде того же Буденного. Унтер-офицеры умели говорить с солдатской массой, умели повести ее в бой, но по части планирования операций, вопросов организации и стратегии, а порой – и элементарной работы с картой без помощи специалистов оказывались как без рук. Сталин больше внимания уделял моральному фактору, надеялся, что коммунисты и рабочие сумеют перевоспитать «в духе коммунистической сознательности» и повести за собой солдатскую массу – вчерашних крестьян. На VIII съезде партии в марте 1919 года, где против Троцкого выступила «военная оппозиция», отвергавшая призыв в Красную Армию бывших офицеров, Сталин заявил, что «крестьяне не будут добровольно драться за социализм». Поэтому «их надо перевоспитать в духе железной дисциплины, повести их за пролетариатом не только в тылу, но и на фронтах, заставить воевать за наше общее социалистическое дело и в ходе войны завершить строительство настоящей регулярной армии». Троцкий же, понимая, что заставить воевать за идею мировой революции архангельских или калужских мужиков практически невозможно, предлагал упирать в пропаганде на патриотические мотивы, убеждая мужиков в том, что им приходится отражать натиск Антанты. В чем не расходились Ленин, Троцкий и Сталин, так это в том, что по-настоящему Советская власть может опереться на пролетариат и беднейшее крестьянство, из которых и состояли наиболее надежные части Красной Армии. Другой опорой советской власти являлись интернациональные части из латышей, китайцев и бывших военнопленных солдат германской и австро-венгерской армии. Их использовали, в частности, для подавления восстаний крестьян, недовольных продразверсткой.
Весной 1919 года Сталину пришлось еще раз выполнять функцию «пожарного для безнадежных положений». Под Петроградом войска Юденича подступили к городу, взяли Ямбург, Гдов и Псков. 19 мая в северную столицу прибыл Сталин. Он сразу же мобилизовал в армию 13 тыс. рабочих, а также провел широкие аресты в Петрограде офицеров и «буржуазных элементов, подозреваемых в принадлежности к белогвардейской организации «Национальный центр». Часть арестованных была расстреляна. 13 июня подняли мятеж гарнизоны фортов Красная Горка и Серая Лошадь. Через три дня с помощью корабельной артиллерии Сталину удалось принудить мятежников к капитуляции. А 21 июня Красная 7-я армия перешла в контрнаступление и оттеснила Юденича к Гдову.
На какой бы фронт ни попадал Сталин, он широко применял репрессии. В этом отношении он не был оригинален и ничем не отличался от других членов Реввоенсовета. Троцкий тоже утверждал: «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни». И Сталин, и Троцкий, и другие, не колеблясь, расстреливали трусов, паникеров и изменников (или тех, кто казался им изменниками), а также заложников из представителей имущих классов населения. Но Лев Давыдович еще и сам поднимал в атаку под огнем врага дрогнувший полк под Петроградом, произносил зажигательные речи на митингах. Сталин же работал преимущественно в штабах, канцеляриях, давал поручения другим, а сам не был мастером в общении с людьми.
Его соперничество с Троцким объяснялось старым как мир стремлением военачальников всех времен и народов стать единоличным отцом победы, а вину за поражение свалить на других. В ряде случаев при решении оперативных вопросов Сталин, минуя Троцкого, апеллировал непосредственно к Ленину. Будучи, как и Троцкий, с марта 1919 года членом Политбюро, он считал, что не обязан подчиняться главе военного ведомства. Разумеется, подобное своеволие одного из членов Реввоенсовета не могло радовать Льва Давыдовича. Однако такого рода конфликты случались у него по военным вопросам и с другими руководителями, и нельзя сказать, что у Сталина и Троцкого в то время был настоящий антагонизм, хотя впоследствии оба соперника именно так старались представить свои взаимоотношения в период гражданской войны.
Сталин был членом Реввоенсовета Южного фронта в период разгрома Деникина осенью и зимой 1919 года. Впоследствии именно ему приписывали авторство плана наступления через Донбасс с целью рассечь Вооруженные силы Юга России и получить поддержку местного пролетариата. Троцкого же выставляли главным противником этого плана и сторонником наступления через Донскую область, где Красной Армии пришлось бы иметь дело с настроенным к ней враждебно казачьим населением. На самом же деле в этом вопросе разногласий между Сталиным и Троцким не было, ибо и Иосиф Виссарионович, и Лев Давыдович были сторонниками нанесения главного удара через Донбасс. Военный историк Н.Е. Какурин еще в 1925 году писал: «Главное командование намеревалось взять организацию контрудара в свои руки, подготовив его из глубины вне непосредственного воздействия противника. Первое зарождение этой идеи мы можем усмотреть из телеграммы главкома командъюжу (предшественнику Егорова В.Н. Егорьеву. – Б. С.) от 24 сентября за № 4514/оп, в которой первый указывает об имеющем произойти в районе Навля – Дмитриевск сосредоточении войск, которые останутся в подчинении главкома.
В последующие дни эта идея получила окончательное оформление. Удар мыслилось нанести по наиболее выдвинувшимся к северу частям Добровольческой армии двумя группами: одною – из района северо-западнее г. Орла – резервом главкома в составе Латышской дивизии, бригады Павлова и кавалерийской бригады червонных казаков Примакова общею численностью в 10 тыс. штыков, 1500 сабель и 80 орудий; другой – в составе конного корпуса Буденного вместе с кавалерийскими частями 8-й армии из района восточнее Воронежа. Таким образом, здесь налицо была идея срезания клина противника ударами по его основанию». Так и действовали в октябре – ноябре. Впоследствии, уже в 30-е годы, Николай Евгеньевич Какурин за свою объективность поплатился смертью в тюрьме.
Следовательно, на самом деле план разгрома Деникина родился у главнокомандующего Красной Армии С.С. Каменева и председателя Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого (последний был одним из инициаторов формирования червонного казачества в качестве ударной кавалерийской силы, наряду с Конармией). Кстати, несмотря на то, что именно Троцкий был автором лозунга «Пролетарий на коня!» и инициатором создания крупных кавалерийских соединений, позднее сталинская историография обвинила председателя Реввоенсовета в том, что он был якобы противником создания красной кавалерии, утверждая, что конница – это аристократический род войск и рабочим и крестьянам не нужна.
С командующим Южным фронтом – бывшим полковником царской армии А.И. Егоровым и руководителями 1-й Конной армии – ее командующим С.М. Буденным и членом Реввоенсовета К.Е. Ворошиловым Сталин тесно сблизился еще в период обороны Царицына. Впоследствии именно командиры-конармейцы заняли ведущее положение в Красной Армии. Именно в их пользу сделал выбор Сталин в 1937 году, когда расправился с конкурировавшей с ними группировкой Тухачевского. А вот Егорову повезло меньше. Хотя в статье «Героическая эпопея», появившейся в «Правде» 2 января 1937 года, он подобострастно утверждал: «В 17-ю годовщину борьбы за Царицын я не могу хотя бы вкратце не вспомнить одного из классических уроков военного искусства, который был дан нам с командной высоты царицынских полей великим стратегом классовых битв товарищем Сталиным… Боевые операции, проведенные товарищем Сталиным, неизгладимым уроком стоят в нашем сознании как образцы классического военного искусства эпохи гражданской войны… Ему, товарищу Сталину, мы обязаны тем, что на царицынских полях кадры Красной Армии, и в первую очередь, славные кадры 10-й и Первой Конной армии получили наглядные, классические образцы методов ведения войны». Тем не менее в разговоре с друзьями – высокопоставленными сотрудниками Наркомата обороны Е.А. Щаденко и А.В. Хрулевым Александр Ильич посетовал, что его роль в гражданской войне принижают, а роль Сталина и Ворошилова – незаслуженно возвеличивают. Друзья тотчас донесли о крамольных речах Ворошилову, а тот сообщил о них Сталину. Вскоре Егоров, считавшийся до этого другом Сталина и Ворошилова, был арестован, а затем расстрелян. Дружба со Сталиным отнюдь не была гарантией от того, что в один отнюдь не прекрасный для бывшего друга день за ним не придут люди в форме с синими петлицами. Скорее даже наоборот. Дружба со Сталиным повышала вероятность оказаться среди жертв репрессий. Вот Буденный, например, в отличие от Егорова и Ворошилова, другом Сталина не числился, хотя порой и веселил сталинских гостей игрой на гармони. И благополучно миновал все волны репрессий, оказавшись среди тех, кто отправлял на смерть, а не среди тех, которых отправляли. О печальной судьбе Егорова мы уже знаем. А Ворошилов в последние годы жизни Сталина удостоился от Кобы клейма английского шпиона, и, похоже, вопрос о его отправке туда, где сгинул Егоров, был только вопросом времени. Но вот времени Иосифу Виссарионовичу как раз и не хватило. Он умер внезапно, в самом начале новой кампании репрессий.