Страница 44 из 89
Разбойников, может, и вывели, а так-то надежнее. Да и против солдат опять же — лучше пуля, чем шпага или кинжал. А уж две пули…
В соседней лавке нашлось дорожное платье для Ирэн. Не бальный наряд, конечно. Но лучше мещанские тряпки, чем серый балахон амалианской узницы.
Ирия умудрилась угадать рост и сложение. На постоялом дворе примерили — подошло. Отныне Ирэн не придется всё время кутаться в плащ.
На вторую неделю пути Ирия поверила: шанс без приключений добраться до имения Криделей — есть.
От разбойников судьба и впрямь хранила. Потому что окажись врагов хоть трое — и уже не отбиться.
Попытки обучить Ирэн простейшим приемам фехтования и самозащиты окончились провалом. А стрельбе — можно было и не начинать. С равным успехом Ирия могла заняться обучением Эйды.
Есть правила, столь вбитые в голову, что даже монастырь и прямая угроза жизни не заставят их переступить. Сама Ирия отбросила воспитание как пустую, ненужную шелуху. Или пытается.
Но это еще не значит, что и другие должны непременно поступать так же.
Глава четвертая
Что хуже — признать себя негодяем, совершившим чудовищную подлость, чтобы спасти не стоившего спасения? Или попытаться понять бывшего друга? И пойти против всех, кто понимать не собирается?
Несколько дней Серж просто ни с кем не разговаривал. Ему нечего было им сказать или от них услышать. Ни в сочувствии, ни в упреках он не нуждался.
После последнего разговора Роджер больше к нему не подходил. И Криделя это вполне устраивало. Видеть бывшего лучшего друга — точно выше его сил.
Серж сутками лежал на кровати, пусто глядя в стену. И мечтая, чтобы ему на голову свалился камень и убил. Или хоть тяжко ранил — и можно было долго-долго никого не видеть! И ничего не помнить.
Камень не упал, правда не стала клеветой, а бывший корнет Кридель не умер. А еще — не вырвался на свободу и не вернулся домой. И всё это не оказалось дурным сном!
Они его жалели. Все, даже Рауль!
Первым перестал сочувствовать Конрад Эверрат. На семнадцатый день он заявил Сержу, что кое-кому пора и совесть иметь. Потому что в их казарме уже на многих хоть раз, но выпадал жребий. А Анри и Рауль выходили уже дважды — за тех, кто не мог.
А Кридель — всё-таки не Кристиан с приступами удушья. И ничем не болен, чтобы за него сражались другие! А если не научился драться в армии — то Конрад готов поучить лично. Или просто морду набить. Потому что они все здесь — в одной лодке. И выезжать за счет других — подло.
Серж заорал Эверрату, что никого не просил выходить на арену не в очередь. А тот в ответ выкрикнул, что без тренировок Криделя туда просто не пустят. Потому что Анри — благороден за троих. И некоторые пользуются этим, не стесняясь.
Бывший корнет хотел проорать что-нибудь еще. Он много что хотел высказать… Но вместо этого стиснул зубы и тем же вечером явился на тренировку.
Возможно, фехтование даже отвлечет от мыслей о Роджере. И о том, что Кридель просто сменил одну тюрьму на другую.
Анри спас их всех… Но разве его об этом просили? Серж-то уж точно не просил!
Появление его в фехтовальном зале вызвало одобрение в глазах большинства. И слегка потеплело на сердце…
Юноша глянул в сторону Роджера. Светлые глаза виконта Николса блеснули неуверенной радостью.
Серж отвел взгляд. Что он мог сказать бывшему другу?
Ближе к середине тренировки Кридель краем уха услышал, как Крис шепнул Конраду:
— Что ты ему сказал?
— Да так — поговорили по душам.
Серж горько усмехнулся. Повернуться к ним и ехидно откомментировать он не мог. Ему в противники достался Рауль. И теперь теснит его в угол — с медвежьей силой. Этот пощады не даст!
Мэтр Лоу всегда хвалил успехи ученика. Только в армии Серж понял, насколько плохо владеет клинком…
Как же Криделю везло в Восточной Армии! Он тогда еще не был знаком с Раулем Керли.
Длительный перерыв сказался. Когда удар гонга положил конец мучениям, юноша едва держался на ногах.
— Жребий, — громко объявил Анри.
Узкогорлая ваза пошла по рукам. Четверым ее даже не предложили. Скорее всего, тем, кто дрался вчера. Потому что сегодняшних на тренировке нет вообще. Отдыхают перед боем.
А затем вазу не поднесли Сержу! Он уже открыл рот, чтобы возмутиться: сначала обносят, а потом каждый Конрад Эверрат позволяет себе…
Сосуд с черными и белыми камнями поплыл к Раулю. А тот недвусмысленно погрозил кулаком:
— Через три дня — дерись, с кем хочешь. А завтра — не идешь. Жребий, — невозмутимо показал он товарищам камешек. Зловеще черный.
Серж Кридель ощутил себя последним сопляком. И вдобавок — слабаком.
И так и застыл, проглотив язык. Неподвижно. Пока ваза не попала к Роджеру.
— Жребий… — Ошарашенные глаза, дрогнувшая рука, аспидного цвета камень…
Он что — испугался безопасного боя? Вряд ли.
Серж проследил за взглядом Джерри… И едва не отшатнулся от выражения — черный лед! — глаз Анри… подполковника Тенмара! Тот в свою очередь протянул руку к вазе.
— Жребий! — холодно бросил вожак мятежников.
Анри ведь не убьет Роджера, нет? Кридель вдруг понял, что не желает бывшему другу смерти. Ни в коем случае! Что бы Джерри ни сделал тогда, сейчас он — совсем другой человек.
Серж знал его до приговора целых три месяца. И Роджер за это время не совершил ни единого дурного поступка! И расстрелять его хотели за попытку спасения женщин и детей. Это Всеслав — мерзавец, а не Джерри!
Анри поймет, должен понять!
… - Серж, это была моя первая война. Войн, где сжигали деревни, стреляли в бегущих, вешали на деревьях мирных людей…
— Мне плевать, кто там кого сжигал, стрелял и вешал! Как т ы мог это делать?!
— Я сначала и не мог, Серж! А потом… я уже заразился… стал, как они! Я там порошок хеметский горстями глотал, чтобы не свихнуться!..
— Я не могу это слушать! Зачем ты мне врал?!
— Серж, я не врал… Я… я хотел всё забыть! Будто там, в Лиаре, был не я. Я не мог об этом вспоминать!..
— Не мог вспоминать? Как ты ж и т ь после этого можешь?!
— Серж, я ведь… я и не хотел… Там, в палатке, помнишь? Всеслав всё знал. Он нарочно перевел меня в свою армию. Он знал, что я не смогу…
Больные, измученные глаза. А какими глазами Роджер Ревинтер смотрел т а м?!
— Ты мне тогда сказал: «Не рискуй из-за меня, я заслужил смерть».
— Серж, прости!..
— Я сам виноват. Ты не у меня прощения проси! У Анри хотя бы!..
— И он решит, что я вымаливаю жизнь?..
Серж тоскливо смотрел в темноту, слушая ровное дыхание товарищей. Все спят, кроме него. Или почти все. Смог ли заснуть Роджер в последнюю ночь своей жизни? А Анри, что вот-вот его этой жизни лишит?
Думал ли Кридель, слыша удар гонга, что будет лежать без сна? Да был уверен, что в сновидения провалится до самого утра — едва голова подушки коснется!
Как тихо на улице! Деревья не шелохнутся. Дома в Месяце Заката Осени по ночам свистят ветра. А утро добавляет пряжи в багряно-золотой ковер умирающих листьев…
Тайком выйти на арену вместо Роджера? Бред — без жребия и в амфитеатр не пустят! Обменяться с кем-то из своих? С кем? Черные камни вытянули четверо — Анри, Роджер, Рауль и Кевин.
Потребовать у Тенмара «законный» бой? Дескать, я еще ни разу не выходил, а ты — уже дважды… Было бы смешно, не будь всё так страшно, но Анри не согласится. От такой удачи не отказываются. Впрочем, Серж абсолютно уверен: не достанься Тенмару сегодня жребий — подполковник просто взял бы его у любого из своих. Так что первый же черный камень Роджера всё равно стал бы для него воистину черным. Как Анри и обещал.
Рауль не согласится точно. Этот если и поменяется — то только с Тенмаром. Чтобы лично заколоть врага обожаемого командира! И точно проследить, не выжил ли «проклятый Николс»!