Страница 23 из 89
— Вы можете донести мое предложение до ваших людей. Я уверен: выбирая между гладиаторскими боями и выдачей в Эвитан, они примут верное решение…
— А вот я так не думаю! — почти весело перебил Тенмар.
Генерал настолько изумленно уставился на него, что аж самодовольство с гладкой рожи слетело. Почти.
В юности графа Тэна часто упрекали за слишком веселый нрав. За готовность шутить — по любому поводу.
Смеяться он за последние два года почти разучился. Но сейчас кажется — часть груза слетела с плеч. Птица с бусами унесла, не иначе…
Эта квиринская мразь явилась в тюрьму с неизвестными мотивами. Но несет обреченным спасение.
Пусть ценой чести. Но лучше спасти друзей, чем их честь. И уж тем более — чем свою.
Полтора года назад, в Лиаре, в амалианском аббатстве подполковник Анри Тенмар думал иначе. Хорошо, не успел тогда никого спасти от бесчестья. Ценой жизни спасенных.
Квиринец, ты ведь ничего не делаешь по доброте душевной. Так что тебе нужно, безымянный генерал?
Неважно. Главное — вообще нужно. А раз так…
— Мои подчиненные, как вы помните, эвитанские дворяне. И, простите, генерал… — Тенмар вопросительно поднял бровь, в упор глядя на собеседника.
— Генерал от кавалерии Квиринской Империи патриций Поппей Нероний Август.
Личное имя не назвал, но оно и не требуется. Анри и так едва не содрогнулся от отвращения. Опять к змеям позабыв о выдержке, приличествующей званию. И порой изменяющей его носителю.
Лично Поппей Август! Можно сказать искреннее спасибо интуиции. Генерал Поппей Нероний Август по жестокости превзошел Эрика Ормхеймского, Северного Волка и покойного короля Фредерика вместе взятых. А «Антония» получил за удачную авантюру — равную по смелости и омерзительности.
— Генерал Август, среди дворян Эвитана не принято убивать друг друга на арене.
Ну? Давай, говори, на что еще готов, сволочь квиринская!
Если Анри только что крупно не ошибся…
— Разумеется, в договоре можно это учесть. Вы не станете убивать друг друга. Если, конечно, сами не пожелаете. Всё-таки вы — вольнонаемные… официально. Ваши люди согласятся?
Не ошибся!
— Мои люди выполнят мой приказ. Они — солдаты.
Будем надеяться — выполнят. Но Анри честно прикажет. Потому что совесть остальных должна быть чиста. Выполняли распоряжение командира — и всё. Сами ни в чём не клялись, никаких договоров с квиринскими генералами не подписывали, честью не торговали. За всё отвечает подполковник Тенмар. Лично.
— Тем лучше, подполковник. Сейчас и составим договор.
— И включим в него еще один пункт.
— Какой?
— Николс, — ответил Анри, пристально глядя в глаза генералу Поппею Августу. Кровавому Псу Империи. — Капитан Роджер Николс. Попал в плен пять недель назад. Вместе с корнетом Сержем Криделем. Корнет Кридель двадцать семь дней как появился в этой тюрь… политическом приюте. А вот капитана Николса мы так и не увидели.
— Если я скажу, что капитана выкупила его родня…
— Я вам не поверю. — Тенмару с трудом давалось спокойствие. Слишком уж всегда ненавидел тех, кто играл жизнью и смертью. Чужой. — Его родня, кем бы она ни была, вряд ли потеряла рассудок, чтобы это сделать. Капитан Николс не скрыл от квиринских властей, что в Эвитане объявлен вне закона. А если Северный Волк решил кого-то пристрелить — не успокоится, пока не пристрелит. Также я не поверю, что вы сами застрелили Николса на границе. Это невыгодно Квирине.
— Ого! Вы никогда не планировали карьеру политика, подполковник?
Планировал. Честно драться за свою страну. Потом — за страну и принца Ильдани. А еще позже — умереть, мстя за него.
Из Анри Тенмара политик — примерно как подполковник. Два года назад он был капитаном. А последние полтора — сидел в тюрьме, а не воевал.
— И вы хотите, чтобы мы не выдавали капитана Николса эвитанским властям? И предложили ему тот же выбор, что и вам?
— Нет. Я хочу, чтобы его включили в число тех, за кого выбираю я.
— Но он — не ваш подчиненный. Как, кстати, и корнет Кридель.
— Ошибаетесь, — холодно возразил Анри. — Согласно Эвитанскому Военному Уставу все попавшие в плен солдаты и офицеры попадают в прямое подчинение к старшему по званию офицеру из числа военнопленных. Вплоть до побега, выкупа или выдачи эвитанским властям. На основании этого капитан Роджер Николс — мой подчиненный. И корнет Кридель, разумеется, тоже.
— Да забирайте вы вашего Николса, — развел руками Август. — Нет, право, я думал: то, что говорят о дворянах Эвитана, — преувеличение. Но нет! Скажите мне, подполковник, только честно: вы хоть раз в глаза этого капитана Роджера Николса видели?
— Скорее всего, нет, — честно признал Тенмар.
— Ну да, да… И при этом хотите его спасти, — покивал генерал. — Эвитанская империя — не меньше Квиринской. Вы — южанин, Николс — северянин. Несли службу вы, насколько я знаю, тоже на юге. Эвитанско-мидантийская граница. Вы ведь не знаете северян совершенно. Ну, кроме тех, с кем тянули лямку у маршала Ильдани. Единственный раз, когда вы были на севере, — это ваши попытки вывезти из Эвитана семью лорда Таррента. Видите, я хорошо осведомлен…
Да, Анри хотел их вывезти! Он много чего хотел — из того, что не вышло.
«Ты не перепутаешь моих дочерей! — выдавил улыбку Эдвард с трудом. Он тогда не надеялся выжить. Но жив и даже остался в Эвитане. И слава Творцу. Хоть кому-то повезло! — Их невозможно спутать. Эйда — красавица, а у Ирии — самые зеленые глаза в подзвездном мире…»
Анри пытался вывезти их в Квирину. Из Бездны да к змеям Темного! А когда не вышло — собирался убить обеих, чтобы не угодили в когти королевских войск. То есть войск Регентского Совета, чтоб ему!
— Это не имеет отношения к делу, — бесцеремонно перебил Кровавого Пса Тенмар. — Роджер Николс — северянин. Он не участвовал в нашем восстании. И я вряд ли с ним знаком. Но это не мешает ему быть эвитанским офицером. А значит — моим подчиненным.
— Ну нужен — так берите, — повторил генерал. — Прямо в казарме и получите — с рук на руки.
— Живым и здоровым, — уточнил Анри.
— Помилуйте — да конечно же! Еще не хватало. Я же не Северный Волк!
Ты — много хуже, но как раз это сейчас неважно.
Серж не помнил, долго ли пролежал так лицом к стене. Пытаясь сдержать не подобающие мужчине слёзы.
Да что же это такое? Неужели дальше будет не лучше, а хуже? Так не должно быть. Не может быть, чтобы он свихнулся в этих стенах! Да, Кридель готов умереть. Но иначе — на воле, в бою!
Серж больше не может здесь гнить! Еще несколько дней — и сила воли окончательно ему изменит. Бывшего корнета и так обделили ею при рождении. Пожадничали.
Скоро он начнет биться головой о стену. И выть на полную луну.
Да что же это такое?!
Отец был против военной службы для Сержа. Прежде барон Кридель никогда и ни в чём не неволил сына. А год назад впервые проявил твердость:
— Ты ведь из библиотеки не вылезаешь. Подумай, сынок, только будь честен с самим собой: зачем тебе это? Ты ведь выбираешь собственную жизнь.
— Но… ведь война — единственное стоящее дело для мужчины.
Серж не знал, как объяснить известную всему подзвездному миру истину. За бумагами сидят одни трусы и слабаки! Кто еще добровольно выберет удел крючкотвора и раба чернильницы и пера?
— Серж, я не воевал ни одного дня. — В мягком отцовском взгляде нет даже укора. — Значит ли это, что я напрасно прожил жизнь?
— Нет, но… Но, папа, я — не ты!
— И значит ли это, что врачи, юристы, священники, ученые, художники, профессора Академии, наконец, — ничто в сравнении с самым заурядным рубакой?
— Нет, но…
Но так скажут. И будут смеяться над любым, кто заявит обратное.
— Хорошо, Серж. Я не стану тебя неволить. Возможно, для тебя будет лучше самому понять, что твое, а что — нет…
Что-то твердое впивается в ладонь. Много твердого, мелкого и круглого. Бусы. Всё это время Серж, сам того не замечая, крепко сжимал в руке неизвестно чье дешевое украшение. Как талисман — хранящий от бед и безумия.