Судьба с чужого плеча

Киваю и плетусь к выходу. На улице меня охватывает мелкая дрожь, кожу покрывает испарина — заторможенная реакция на страх. Голову уже заполняют совсем другие мысли, а тело только начинает осознавать опасность. Барменша права: я виновата в том, что позволяла Олегу себя бить. Нужно было прекратить это после первого же раза. Надо самой себя ценить, чтобы заслужить уважение окружающих. Это правило действует даже в детском доме.

С самого начала нельзя было идти на поводу у заводил. В детстве я сильно испугалась, а потом перестала верить в себя. Мир вокруг, каждый человек рядом, все казалось важнее меня. Всю жизнь я выполняла чужие планы и никогда не обращала внимания на свои желания и мечты. Однажды Ира уговорила меня сбежать из детского дома. Ей некуда было пойти — мать-алкоголичка ее даже не узнавала, а свою тетку я видеть не хотела, но подруга так сильно мечтала о свободе, что я поверила в ее идею. Мне даже показалось, будто это моя собственная мечта. Больше всего я боялась, вдруг тетка обидит Иру, обзовет, прогонит. О себе я даже не думала, как и о том, чем может закончиться это путешествие.

Тетка, хоть и неохотно, все же впустила нас в дом. Даже налила чаю, который мы так и не успели допить — люди из социальной службы приехали быстрее. В тот же день нас отвезли обратно в детдом. Наказание от воспитателей было ерундой по сравнению с тем, что устроили нам другие девчонки, лишившиеся из-за нашего проступка телевизора на неделю. Ире досталось больше меня — ее привязали к кровати и били табуреткой по животу. Меня заставляли наблюдать за ее мучениями. Они кричали: «Смотри, что мы сделаем с твоей защитницей! В следующий раз получишь ты, а она не сможет заступиться». От страха я потеряла сознание. Меня не смогли сразу привести в чувство и отправили в лазарет.

Я винила себя за то, что подруге пришлось отвечать за нас обеих. Несмотря ни на что, жизнь Иры вошла в обычное русло, и она опять стала одной из заводил, крутых девчонок. Мое существование в детдоме с того момента превратилась в настоящий кошмар. Подруга обо всем забыла и стала снова меня защищать, а я каждую ночь просыпалась в холодном поту, вспоминая муки, которые испытывала той ночью, вдвойне — за себя и за Иру. Наверно, именно с того момента я боялась сказать «нет» и позволяла любому себя унижать. Ужас, который этот случай породил в моей душе, был страшнее ударов табуреткой. Но еще больший ущерб принесло мне чувство вины. До сих пор я ни разу не задумывалась, была ли на самом деле в случившемся моя вина. Как ни страшно это осознавать, но Катина смерть помогла мне разобраться в себе. Я задумалась, многое поняла, переосмыслила свое прошлое и сделала правильные выводы. Теперь я знаю секрет и никому не дам себя унижать.

— Почему так долго? — Поворачивается ко мне Игорь. — Допросила весь бар?

— Тебе какая разница? Главное — есть результат.

— Ты чего рычишь? Я же пошутил, — встает с мотоцикла он.

— Артур был голубым.

— Чего? — садится обратно. — У кого ты выпытала такую информацию?

— Сама догадалась.

— Фух! — облегченно выдыхает Игорь.

— Артур приезжал сюда на красной «Мазде», за рулем был мужчина. Они сидели вдвоем, выпивали и о чем-то шептались. На женщин внимания не обращали.

— Из этого ты сделала вывод, что они голубые?

— Не только я. Так считает барменша и, если верить ее словам, все работницы «Замка».

— Бред! Может, он приезжал сюда с лучшим другом. Сидели, разговаривали по-мужски.

— Интересно, откуда у его друга такая машина?

— Раз у парня нет денег, так и богатых друзей быть не может?

— Допустим, может. Давай узнаем, кто этот богатый друг. Есть предложения?

— Есть. Поедем ко мне на работу. Там я за полчаса узнаю, у кого в городе имеется красная «Мазда»-тройка.

— Боюсь, список будет немаленький.

— Ничего, ты всех допросишь. Расколются, как миленькие, дня не пройдет. Интересно, чем ты их берешь?

— Отверткой, — припоминаю его недавний промах.

Игорь надевает шлем и то ли не слышит, то ли игнорирует мое последнее замечание. Мотоцикл оживает. Я прижимаюсь к плечу Игоря. Несмотря на пластиковое забрало в ноздри проникает горьковатый аромат его кожи. Я так глубоко втягиваю носом воздух, что голова идет кругом. Приходится сильнее прижаться к спине Игоря, чтобы не свалиться с мотоцикла на повороте. Мы останавливаемся возле странного двухэтажного здания, больше напоминающего кирпичную коробку. Я снимаю шлем, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит: к стене прибиты два настоящих мотоцикла. Игорь сидя осматривает здание так, будто, как и я, видит его впервые. Картина ему явно нравится. Он довольно кивает и, раскинув руки, объявляет:

— Добро пожаловать в святую святых байкерского движения! Батон, открывай! — кричит двустворчатым металлическим дверям.

Полминуты спустя одна из створок открывается, и на пороге нас встречает кучерявый парень в огромных пластиковых очках и комбинезоне. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он кричит: