Страница 16 из 104
Не случайно две бутаковские работы после публикации стали настольными книгами лейтенанта Макарова. Это были «Несколько отрывков из опыта начальных оснований азбуки пароходной тактики» и «Новые основания пароходной тактики». В предисловии к последней работе Г. И. Бутаков писал:
«Основной идеей моей тактики служит то, что пар должен сделать в морской тактике такой же переворот, какой произошел в сухопутной тактике в конце прошлого столетия. От паровых судов можно и следует требовать мгновенности и внезапности перестроений, поворотов и захождений. Удовлетворить же этим требованиям можно лишь при твердом знании коренных основ этих действий».
Макаров восторгался ясностью и практической полезностью бутаковских приказов, когда Григорий Иванович командовал броненосной эскадрой флота Балтийского флота. Один из них, например, гласил следующее:
«В наше время войны будут внезапны, энергичны... а сражения необычайно кратки. Поэтому готовиться к ним необходимо всегда, постоянно, безотлагательно, немедленно; готовиться к тому получасу, для которого мы, можно сказать, существуем и в который нам придется показать, что Россия содержит флот не без пользы».
Адмирал Бутаков импонировал Макарову прежде всего своим подлинным новаторством в военно-морском деле. В часности, тем, что все учения на балтийской броненосной эскадре он стремился максимально приблизить к реальной боевой обстановке.
Много споров, например, вызвало, на удивление многим, решение Бутакова проводить на эскадре таранные бои. Для этой цели были выделены две канонерские лодки «Прилив» и «Гул». На них командиры других балтийских броненосцев отрабатывали тактику нанесения таранного удара.
Подобные учения стали поводом для спорных обсуждений в среде корабельных офицеров. Они велись в корабельных кают-компаниях и в Кронштадтском морском собрании. Лейтенант Степан Макаров оказался на стороне эскадренного командира, инициатора подобных учебных боев. Но защищал он не мнение и имя своего флотского начальника, а его идею.
— Сейчас же не эпоха парусного флота. Таранный удар был хорош во времена галерного флота, когда Венеция воевала с турками-османами.
— А разве оружие прошлого не может стать оружием настоящего. Только в современном исполнении.
— Пусть даже это так, но ведь раньше тараном галера пробивала неприятельское судно с первого удара на ходу. А сейчас такое почти невозможно.
— Почему вы так считаете? На каком примере? Из американской войны северян с южанами?
— Да, именно на нем. Ведь в морской истории этот случай достаточно хорошо известен. Ведь большие корветы северян несколькими таранными ударами не смогли причинить вреда броненосному таранному кораблю южан «Теннесси». Да еще к тому же попали под огонь его шести семидюймовых орудий.
— Но ведь большие корветы северян не были броненосцами в понимании этого слова.
— Ну и что? Ведь таранили они «Теннесси» несколько раз, и все безрезультатно.
— Все дело в том, что корветы с деревянным корпусом имели только окованный железом форштевень. Разве можно таким тараном пробить броню, которая покрывала «Теннисси». От сильного на скорости удара мог пострадать и сам деревянный корпус корветов.
— Все равно таранный бой сегодня не современен. Он малоубедителен для тактики броненосцев.
— Почему же? А взять 1866 год: морское сражение при Лиссе итальянцев и австрийцев? Разве это не убедительный пример использования таранной тактики?
— Бой при Лиссе известен своим результатом. Но это всего лишь одиночный пример удачной таранной атаки. Он не показателен для тактического искусства броненосного флота.
— Отнюдь не так. В этом я с вами никак не могу согласиться. Ведь обученность австрийских корабельных экипажей таранному бою дала свой победный результат. Как тут не оценить труды эскадренного командира контр-адмирала Тегетгофа.
— В сражении при острове Лиссе итальянцы неудачно построили свой фронт. И потому проиграли.
— Проиграли они прежде всего по тому, что их противник проявил решительность при ведении таранной атаки. Броненосец «Фердинад Максимилиан» одним ударом в борт броненосного фрегата «Ре д'Италия» пустил его на дно морское.
— Уточняем: австрийцы смогли таранить этот итальянский броненосец только по одной хорошо известной причине. У «Ре д'Италия» артиллерийским снарядом был поврежден руль, и фрегат потерял управление.
— Но разве подобные случаи не могут происходить в морских битвах наших дней? Вполне могут.
— Вряд ли, лейтенант Макаров. Сейчас корабельная артиллерия стала мощней, а броненосцы более маневренными кораблями.
— Все равно броня пробивается не только орудийным снарядом или миной. Она спасует и перед стальным тараном броненосца. Только надо уметь провести таранную атаку.
— Как учит балтийскую эскадру адмирал Бутаков?
— Именно так. Использование таранов в морском бою он считает полной реальностью. И в этом я ему сторонник...
Макаров понимал практическую значимость и других бутаковских нововведений на броненосных кораблях Балтийского флота. Чего, например, стоило введение «системы аппаратов автоматической стрельбы» офицера Давыдова или «учебных стволов» для обучения комендоров, предложенных капитан-лейтенантом Акимовым, специальных циферблатов с передвигающимися стрелками для обозначения дистанций до цели, заменявших собой голосовую передачу от дальномера к орудиям.
В одном из разговоров с адмиралом Бутаковым лейтенант Макаров, пользуясь известной благосклонностью флотского начальника к себе, спросил эскадренного начальника:
— Григорий Иванович, позвольте уяснить одну вашу мысль, которую вы высказали в последнем приказе по эскадре.
— Какую же?
— Вы, ваше превосходительство, приказали наряде кораблей эскадры пополнить штаты машинной и кочегарной команд механиками-кондукторами и юнкерами. С какой целью дано такое новшество в корабельных штатах?
— Я считаю, что управлять паровыми машинами механики-кондукторы и корабельные юнкера должны без помощи матросов. Ведь их профессиональная подготовка несомненно выше рядовых. А вы как считаете, лейтенант?
— Согласен с командиром эскадры. Механик-кондуктор служит на корабле долгосрочно.
— Кондуктор машинных и кочегарных команд должен стоять на голову выше подчиненных ему нижних чинов. На то он и носит унтер-офицерские звания.
— А как же понимать ваши повышенные требования к старшим офицерам броненосцев?
— Старший офицер и в бою, и в мирное время должен быть в состоянии в любой час заменить командира корабля. Этого требовал от нас еще флотоводец Федор Федорович Ушаков. Его науку нам надлежит помнить всегда.
— Не в порядке лести, Григорий Иванович. На эскадре ушаковскую науку теперь называют бутаковской.
— Вот это зря, господа начинающие лейтенанты. Крымская слава Бутакова никак не сродни славе Ушакова в турецких войнах. Одно дело командир парохода-фрегата, другое дело — командующий Черноморского флота.
— Флота парусного, ваше превосходительство.
— Ну и что, что парусного. Тогда была эпоха парусов, а война на море своей значимости от того не теряла.
— Потому в ваших приказах и говорится, что любой корабельный офицер должен знать свое судно лучше нижних чинов.
— Точно так. Я и в других приказах по эскадре буду постоянно напоминать, что каждый морской офицер должен быть лучшим матросом и лучшим боцманом своего судна. Согласны вы со мной? Или почему-то нет?
— Как не быть согласным, Григорий Иванович. Ведь только в таком случае офицер имеет нравственное право требовать от подчиненных всего того, что приходится исполнять нижнему чину.
— В таком случае я признателен вам за понимание моих нововведений. Всем бы так думать на эскадре...
Когда адмирал Г. И. Бутаков начал ратовать за подготовку флотских специалистов-минеров, Макаров оказался среди первых, кто поддержал такое предложение. Более того, лейтенант стал лучшим практиком использования минного оружия в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Но Степан Осипович пошел дальше своего учителя в вопросах минной войны на море, начав разрабатывать еще в предвоенные годы основы ее тактики.