Страница 83 из 138
Хасан, завидев поджидающих в низине Темир-бека и Алтына в окружении нукеров, собрался в седле, как ястреб, готовый взлететь, снова окинул взором степь. Утро стояло тихое, бестуманное, лишь кое-где прозрачная даль замутнена дымками костров. Сейчас Хасан предпочел бы непроглядный туман или грозу.
Большой костер полыхал в низине, едва заметный в потоках степного солнца. Алтын встретил пленника насмешливым криком:
- Эй, князь, кто же из нас петух со шпорами? Сейчас я посмотрю на тебя со шпорами из этого костра.
Всадники хохотали, Тупик смотрел мимо хана, он словно ничего не замечал и не слышал, - похоже, и в Хасане разуверился.
- Князь! - не унимался Алтын. - У тебя есть надежда. Если вылижешь зад моему жеребцу, я пошлю тебя Димитрию для обмена.
Темир-бек угрюмо покачал головой, думая, что Мамай зря уступил капризу Алтына. Лучше бы обменял этого никчемного пленного на богатура Авдула. Алтын вдруг стегнул Тупика, взвизгнул:
- Язык свой сожрал, собака? Вчера ты был говорливым рядом с женщинами. Поговори здесь!
Хасан стиснул рукоять меча - слева на гребне появился Мамай с небольшой свитой и полусотней стражи. Тоже небось завернул полюбоваться на муки человека, змеиный владыка? И это после гибели дочери!
Пора начинать, но проклятый разъезд на пути, и главное - отряд с заводными конями справа. Неужто их специально выставили оградить место казни? Но чего опасаться Мамаю или Алтыну посреди Орды? Больше всего тревожили заводные кони неизвестного отряда - сядет на хвост и уж не отстанет. В расположении своих туменов ордынцы обычно ездят без заводных, этих же пригнал шайтан!
- Сотник! - крикнул Алтын. - Одевайте его по-княжески, повелитель приближается.
Нукеры соскочили с коней, один начал вынимать из вьючного мешка смоленые шаровары, другой направился к Тупику.
Ну, что ж, воину достойно умирать в бою… А самый-то лучший конь под ханом Алтыном - его гнедой в темных яблоках жеребец. И хорошо, что Темир-бек поехал навстречу Мамаю…
Хасан ослабил чембур заводного коня и взмахнул плетью. Гнедой вздыбился от удара, какого бока его не знали за всю прошлую жизнь, и, повинуясь шенкелям, бешено прыгнул, куда его направил всадник - прямо на Алтына. Никто ничего не успел понять, а голова хана Алтына, украшенная легким парадным шлемом в сияющей позолоте, скатилась на круп, широко раскрыв изумленные глаза, и другая не выросла на ее месте. Нет, не две - одна голова была у хана Алтына, только одна, которая много успевала прежде, но успела ли теперь понять, что случилось с нею, осталось неведомым… Голова еще на лету моргала глазами, а пленный боярин уже прыгнул вперед, рывком сбросил с седла обезглавленного врага, одновременно выдернул его меч из ножен - зачем теперь меч хану Алтыну? - взметнулся на седло, еще полулежа, ища ногой стремя, жестоким рывком повода развернул коня на месте, ударил мечом наотмашь ближнего нукера, успел схватить его коня за повод - знал разведчик, что на одном коне, даже лучшем в Орде, далеко не ускачешь. Хасан тем временем успел срубить еще двоих и послал гнедого вслед за Тупиком. Когда туго соображающие воины, на глазах которых ордынский сотник начал рубить своих, опомнились, русский и Хасан бешеным галопом неслись через низину, припадая к конским гривам. Десяток всадников, визжа и улюлюкая, кинулся в погоню, другие схватились за луки, но стрелы, посланные вслед беглецам, упали за хвостами коней…
Темир-бек, следя за погоней, бесстрастным голосом сказал:
- Повелитель, теперь ты видишь: я не зря почуял врага в этом человеке.
- Ты слишком долго это чуял, - с холодным бешенством ответил Мамай. - Он не один год был в твоей тысяче. Никому нельзя верить. Слышишь, темник, я боюсь верить даже тебе. Счастье, что я не обезглавил сегодня мою Улу.
Темир-бек вздрогнул.
- Этим шакалам их не догнать. Пошли за ними полусотню из тумена Алтына - прими, аллах, его душу в райские сады. Пусть возьмут по два заводных коня и не возвращаются без тех волков, хотя пришлось бы их гнать до края земли.
- Смотри, повелитель, их сейчас перехватят!
Ордынский разъезд, видно, почуял неладное и устремился наперерез беглецам. Они стали уклоняться, но с другой стороны уже мчался отряд из полутора десятков всадников, и теперь все зависело от резвости коней беглецов - успеют ли проскочить между сходящимися под углом группами перехватчиков? Нукеры Алтына сильно отстали. Но что это?! Неизвестный отряд словно нарочно придержал коней, позволив беглецам выскользнуть из готовой захлопнуться мышеловки, и с ходу врезался во фланг немногочисленного разъезда. Сверкнули мечи, шарахнулись кони с пустыми седлами, и разъезда не стало, а всадники уже ударили в нестройную толпу подоспевших нукеров Алтына, и те начали поворачивать назад.
- Вот как! - железным голосом сказал Мамай. - Они подготовили отсечную засаду. И это посреди Золотой Орды! Видно, уходят от нас не простые волки… Нукеры, за мной!
Мамай блеснул мечом, посылая вперед аргамака, и полсотни алых халатов ринулись следом, наполнив долину топотом и пронзительным воем. Всадники Алтына, увидев приближение помощи, снова оборотились против неведомых дьяволов на рыжих длинноногих лошадях, но те уже сами устремились из боя вслед беглецам.
Тупик и Хасан, изумленные оборотом дела не меньше врагов, чуть придержали скакунов. Поминутно оборачиваясь, Тупик видел, как его настигает рыжебородый всадник на рыжем коне, и сердце Тупика, словно жаворонок, взмыло.
- Копыто!.. Родимый, откуда? - И, пустив коня вскачь рядом с сакмагоном, продолжал кричать, как безумный: - Откуда, Ваня?!
Копыто молчал, повернув к Тупику изможденное, почернелое лицо с запавшими глазами, в которых стояли слезы от ветра, лишь беззвучно шевелил губами.
Тупик снова оглянулся. Толпа нукеров Алтына смешалась с алыми халатами и потерялась за ними. Преследователи отстали на четверть версты, но их сильно опередил всадник на легком, как птица, белом аргамаке, и по пятам его скакал черный на черном гривастом коне. Что ж, пусть попробуют эти двое приблизиться! Хасан уже трогает лук… Из отряда Тупика с Иваном Копыто были только Шурка да его одногодок Тимоха, остальные - незнакомые, и среди них трое… татары. Самые обыкновенные татары - скуластые, вислоусые, каких на каждом шагу встретишь в Орде. Чудеса!.. Но такие ли уж чудеса? Разве не Хасан только что вырвал его, русского воина, из палаческих когтей?
- Вася! - Сухие губы Копыто наконец пропустили слова, и он на скаку наклонялся к Тупику. - Василей Ондреич!.. Нашли… Живой ты, сынка мой!..
- Живой! - Тупик, смеясь, протянул руку и тронул Ивана за плечо, чтобы тот не сомневался. - Мы еще Мамая переживем!..
Черный наконец настиг всадника на белом аргамаке, схватил за повод. Подскакавшие к ним алые халаты разделились: половина продолжала погоню, другая с Мамаем и темником повернула назад.
- Змеиный владыка! - яростно крикнул Хасан. - До встречи в битве! - Потом, поравнявшись с Тупиком, косясь на его рыжебородого друга, озабоченно прокричал: - Василий! Скоро будет стража из тумена Алтына. Пересядь, ты на ханском коне, которого знает вся Орда,
- Бросать, што ль, такого скакуна?
- Зачем бросать? Дай повод мне. Скажем - с ханом беда, мы гоним его коня.
Тупик на галопе перебрался в седло приземистого жеребца, а сам косился на гнедого в яблоках, даже в такой момент не в силах подавить восхищение. Вот бы подарить князю Боброку или самому Димитрию Ивановичу! Десятнику или сотнику на таком коне показаться нельзя - сочтут за государя. Знают ханы толк в лошадях… Но и теперь под Васькой конек добрый, хотя неказист видом. Крепок, что железо - долго можно скакать, не сменяя.
Впереди мчался Хасан, выставляя плечо с серебряным знаком сотника; отряд плотно шел за ним; Тупик, слишком приметный в рваном одеянии, со своим славянским обличьем, переместился в середину отряда, отдал меч Шурке - пусть его принимают за пленного. Хасан, сдержав гнедого, обменялся паролем с начальником стражи, предупредив, что следом за ним везут раненого хана Алтына. Воины почтительно склонили головы перед незнакомым сотником и ханским конем. Замелькали кольца юрт, нагруженные повозки и кибитки, кони и верблюды; ордынцы изумленно смотрели вслед бешено несущейся кавалькаде. Хасан издали приметил зеленый ханский шатер, круто поворотил в сторону, лощиной - тысячник, замещающий хана в его отсутствие, мог задержать отряд. Лощина выпала счастливая. На выходе из нее лежало озерцо, из которого выбегала небольшая речка, заросшая ивняком. На берегах паслись табуны и стада тумена под надзором немногих пастухов и собачьей своры, поднявшей яростный лай. Вдали, по холмам, смыкались темно-зеленые рощи - там надежда на спасение. Хасан повел отряд через речку, в самую середину табунов, где запутать следы легче. Он рассчитывал, что преследователи непременно задержатся у ханского шатра, потом кинутся напрямую в открытую степь, минуя лощину, и, видимо, не ошибся. Пока мчались среди табунов, как обычно на пастбище разбившихся на многочисленные семейства под охраной свирепых жеребцов, погоня не показывалась. И все же до первой рощи добраться не успели - далеко в стороне появились враги. Близ опушки встретили небольшой разъезд, и вновь безотказно сослужил знак сотника - разъехались мирно. Остановились под деревьями. Теперь по их следам шел отряд в бледно-зеленых халатах - отборные всадники убитого хана Алтына. Копыто озадаченно сказал: