Страница 103 из 138
Конные сотни полка левой руки Тупик миновал крупной рысью, лишь перед немногочисленной ратью пешцев поехал шагом, пристально всматриваясь в лица. Опасаясь проглядеть нужных людей, крикнул:
- С московской земли есть ли ратники?
- А мы нынче таковские - все московские! - весело гаркнул рябой десятский в кожаной, обшитой железом шапке и дощатой броне. - Ты-то из Литвы, што ль, боярин? Коня не у Ягайлы часом свел? - уж больно хорош.
- Ты сам-то у кого свел? - усмехнулся Тупик.
- Мне, боярин, конь от тятьки с мамкой достался, всю жизню носит - овса не просит, и не надобно ему ни пойла, ни стойла, утром встанешь - уж он под тобой, без седла, без узды унесет хошь куды, - скаля в смехе щербатый рот, мужик похлопал себя по коленкам под одобрительные шутки ратников.
- Гляди, кабы не споткнулся твой рысак, когда лататы задавать будешь.
- Э-э, боярин, четыре ноги скорей сыщут камень або яму, нежели две, так ты уж зорче мово на землю поглядывай… А московских пряников поспрошай в большом полку, там, слышно, земляки твои ими кашу заедают. У нас же окромя сухарей лишь ярославские колесья, да можайские веники, да тарусские валенки, и те из коровьей шерсти.
Тупик и рад бы дальше пошутить с веселым десятским, да рать велика, и плохо шутилось после бессонной ночи. Тронул коня шпорами, поскакал вперед, но из-за фланга полка навстречу вывернулся маленький сухощавый боярин на худой, невероятно высокой рыжей, в белых чулках кобыле, трубным басом громыхнул:
- Кто таков? - и подозрительно вперился темными глазками в роскошного Васькиного коня.
- Сотский великого князя Тупик. А ты кто таков?
- Воевода Мозырь. Слыхал? Государь, што ль, сюды едет?
- Того не ведаю. Знакомых вот ищу, с-под Москвы. Говорят, в большом они?
- Делать те неча, - проворчал воевода и, словно забыв о Ваське, затрубил своему войску: - Ровнее, детушки, ровнее один к одному!.. Лука, черт! Пошто десятки твои провалились, куды смотришь? По знакам ставь людей! - Он тыкал плетью в направлении бунчуков, обозначающих фронт полка.
- Ты б, воевода, велел на берег Смолки-то бурелому навалить: татар придержишь, легче отобьешь, - крикнул Тупик. - А то место там слабое, я обсмотрел.
- Стратиг! - Мозырь кольнул Ваську насмешливым взглядом. - И пошто государь тя в сотских держит?
Воевода понужнул свою костистую кобылу, Тупик поехал в другую сторону, думая о том, что про бурелом надо сказать государю или Боброку, если встретятся. Этот сморчок, конечно, не послушает сотского, а государь мнение своих разведчиков дорого ценит. Васька понимал, зачем русская рать упирается крыльями в берега овражистых речек; опытный глаз его видел и то, что Смолка в своем истоке - не слишком надежное прикрытие от ордынской конницы…
К левому краю большого полка он подъехал, когда воевода Тимофей Волуевич перемещал сюда из центра две тысячи ополченцев покрепче - как велел Боброк. Васька наверняка разминулся бы со звонцовскими ратниками, да, на счастье, его окликнул боярин Илья Пахомыч. Все ж хорошо быть знаменитым в своем войске. Едва обменялись восклицаниями, Илья громко позвал:
- Десятский Таршила! Таршилу - ко мне! - И, пропуская мимо своих ратников, без всякого перехода весело спросил: - Чай, о зазнобе сведать примчался? Так она здесь, в войске.
Васька не успел смутиться, а уж встревожился:
- Ты што, Илья?!
- Да не ратником, не боись, - боярин смеялся над испугом отчаянного разведчика. - В лечебнице она, у деда Савоськи. Мы с Таршилой повязать ее хотели, штоб в Коломне осталась - куды там! Все одно, говорит, убегу. Глаза проглядела небось, тебя ожидаючи.
Удивление и испуг заглушили Васькину радость. Дарья здесь, на берегу Дона, в войске, которое вот-вот примет удар страшного врага?! Боброк говорил, будто в давние времена в войске славян находились женщины и дети, и в боях они нередко становились рядом с мужчинами. Сам он видел женщин на стенах осажденных городов, но там деваться некуда, а в таком походе место ли девице? И свои-то обидеть могут - народ всякий собрался, - что же говорить, коли враги прорвутся в лагерь!
- Будь здоров, Василий, заглядывай к нам, коли досуг! - Илья погнал лошадь вслед за своими, оставив Тупика наедине с подошедшим Таршилой. Дед степенно поклонился сотскому, Васька соскочил с седла, обнял.
- Прости, отец, не признал тебя в тот раз, а вернее того, не разглядел.
- Будто я тя в чем виню, Василей, - старый воин улыбался помолодевшими глазами. - Слыхали мы о делах твоих, и жалею я, што друг мой Андрюха не дожил до сего дня - счастье такого сына иметь.
Тупик спросил, не знает ли Таршила, где находится войсковая лечебница, тот указал на лагерь, раскинутый в низине между холмами и дубовым лесом над Непрядвой.
- Там, в лагере они. Юрко наш звонцовский утром к женке туда бегал. Подруги они: женка его с моей Дарьей, водой не разольешь - вот и Юрко свою не приструнил, тож пошла с войском.
- Так Дарья - твоя внучка?! - удивился Тупик, радуясь, что у девушки, оказывается, есть такой серьезный покровитель и что она не одна в лагере среди мужиков.
- А ты думал, она уж совсем неприкаянная? Гляди, кмет! - Таршила, смеясь, погрозил пальцем. - Не гляну, што ты сотский, за баловство и плеткой по-отцовски приласкаю.
- Эх, Таршила, да я за нее…
- Ладно, Василей, пора мне. И ты поспешай - извелась ведь она, горемыка, я уж Юрко велел сказать, што живой ты. Государь-то велел подарить ей рясу жемчужную за смелость - она те сама все обскажет. Да гляди, не проворонь ее, рубака. Там к ней один молодец все наведывается, глянулась, видать. В плечах - сажень, кулаки - по полупуда, да из бывших ватажников, отчаянный.
- Ниче, с разбойником как-нибудь слажу, вот с государем сладить - то задачка. - Тупик громко засмеялся, подавляя внезапно вспыхнувшее чувство ревности.
- Савосе поклонись, да захвати от него, што сулил он мне прошлый раз, - крикнул Таршила вслед Тупику.
Знакомые отроки без слов пропустили Ваську в лагерь, защищенный рогатками и повозками, они же указали ему большие полотняные шатры лечебницы. Издали заметив среди шатров женщин, Тупик спешился, постоял, успокаиваясь, потрепал шею Орлика, словно и его подбадривал, потом медленно пошел к коновязи. Женщины куда-то исчезли, из одного шатра долетал скрипучий голос старого лекаря, прерываемый короткими стонами. Васька откинул полог, в полусумраке увидел на ложе из травы и веток четырех мужиков, видно, больных; в сторонке над стонущим человеком хлопотали две женщины, старый лекарь Савося и помощник его - угрюмый рукастый бородач.
- С богом, Гаврила, - проскрипел старик; Гаврила что-то с силой рванул на себя, Тупика оглушил душераздирающий вопль, но тут же послышалось веселое дребезжанье лекаря:
- Ин как ладно! Ты же орешь, будто порося, - зря мы те ковш браги выпоили, олуху. Часа не пройдет - руби своей шуйцей хошь дрова.
Васька увидел белое, в поту лицо парня и понял: вправляли руку. Одна из женщин в темном до пят сарафане распрямилась, обернулась и, как от солнца, заслонила лицо рукавом.
- Ой! Василий Андреич!..
Из-за плеча Дарьи на Тупика с любопытством смотрели блескучие, полные омутовой темени глаза, до изумления похожие на те, что звездочками прокатились сквозь душу его в Орде, но теперь Васька понимал: он тех глаз и не заметил бы, окажись там поблизости вот эти, прикрытые маленькой загорелой ладонью.
- Ой, я счас…
Дарья выскочила из шатра, увлекая за собой подругу, лекарь покачал головой, хмуря лешачьи брови, заскрипел с упреком:
- Ах вы, аники-воины! Еще неведомо, будет ли битва, а уж побитых вон сколь. Этот с лошади хрястнулся, шуйцу вывернул, тот вон олух ногу в колесо исхитрился запихнуть, этот под оглоблю башку подставил, еле отходили, а вон тот, што с краю, так и сказывать-то совестно, господи прости. Он, вишь, ночью решил барана в товарах спереть, как проезжал мимо отары. Да и сцапал заместо овечки пса сторожевого. Пес-то лохмат и невелик, а волка лютей - ишь как рожу-то ему воровскую отделал.