Страница 85 из 118
Великорусс.: Ишол Снятый Егорий чрез железный мост, и за ним бегли три пса: един серый, другой белый, третий черный. Серый пес бельмо слизнул, белый пес бельмо слизнул, черный пес бельмо слизнул у рожденного, у молитвенного, у крещенного раба Божия (имярек) (Симбир. губ.)[905].
Малорусс.: (от червей) Ехав св. Юрий на белому коне через лес, а за ним бегло три псы: первый черный, другой червоный, третий белый: черный кровь облизав, червоный беле тяга, а белый червы вылизав, на язык забрав...[906]
– (от бельма) Ихав Юрий на Сияньску гору; бигли за ним три хорти: идеи черный, другий червоный, третий белый. Черный чорне бильмо засияв, билый биле бильмо засцяв, червоный червоне бильмо засцяв[907].
– (то же) Ехав Юрий на белом коню... веде за собою три харты: один белый, другой серый, третий червоный. Белый бельмо злиже, серый слезу, а червоный кровь[908].
В приведенных заговорах звучит как бы отклик древнего, ныне почти утраченного, верования в благодетельную природу волков, подчиненных непосредственному ведению св. Георгия.
Образ св. Георгия, как властителя над лесными зверями и пастыря волков, слился в воображении народа с лесным духом, носящим названия «Vučji pastir» (словин. = волчий пастырь), «леший» (великорус.), «полисун», «лисовик» (белорус., малорус.). Леший, полисун, лисовик, волчий пастырь – названия, буквально соответствующие именам древнеиталийских сельских богов: Фавна-Луперка и Сильвана. Последние, как мы видели раньше (стр. 91), первоначально были лишь эпитетами Марса. Оба названные бога считались покровителями стад, охранителями их от волков: Фавн назывался Lupercus, от lupus – волк, в смысле защитника от валков: «Весь скот радостно играет на пастбище, – восклицает Гораций, – когда наступают декабрьские ноны (праздник в честь Фавна), все село торжествует на лугах, вместе с волами, ягнята не боятся волка»[909]. (Ср. выше стр. 201-202 молитва литвинов к Гониглису.) Интересно, что латыши, как свидетельствует Эйнгорн, в декабре же приносили в жертву волкам козу, которую оставляли на перекрестке (sacrificium lupinum), в убеждении, что, вследствие того, волки не будут вредить их стадам[910]. Болгары отправляют «волчий праздник» с 10-17, местами с 11-13 ноября[911].
Понятно, что при непосредственной власти св. Георгия над волками, главным бичом стад и скотоводов, народ старается всеми силами задобрить и умилостивить этого святого, который у южных и восточных славян почитается покровителем скота. Южные славяне (болгары, сербы) в Юрьев день закалывают в честь празднуемого святого первого в году барашка (у болгар обязательно белого), с соблюдением своеобразных приемов и обрядов, несомненно, сохранившихся от времен язычества (стр. 48-49). Обрядное зарезывание живого животного в некоторых местах России и в Карпатах заменилось символическим жертвоприношением покровителю стад, а именно: главный пастух закалывает пирог, сделанный в виде овна[912]. В этот день почти повсеместно в первый раз выгоняется в поле скот.
В Вишневской парохии (в Словении) есть церковь св. Георгия, куда ежегодно на Юрьев день приходят пастухи и молятся об охранении их стад от волков[913]. Словины, в Юрьев день, во время шествия «зеленого Юрия» (см. выше стр. 325), поют:
Zeleniga Jurja
vodimo,
Zeleniga Juria spramamo,
Naj naše
čedepaselbo
...
[914]
(Зеленого Юрия водим,
Зеленого Юрия просим,
Чтобы он пас наши стада.)
Белоруссы поют в Юрьев день:
Ой, выйду я на улечку, бычки бушуюць,
Юрья, Юрья
, бычки бушуюць.
Бычки бушуюць, бо весну чуюць,
Юрья, Юрья, бо весну чуюць...
[915]
При «запасовании статка», т.е. при выгоне скотины в первый раз на пастбище, в Юрьев день, у белоруссов обыкновенно является нищий, провожающий стадо с причитанием:
Паси же Боже скацинку на Юрьевых росах (ср. выше стр. 327 о чудесных свойствах Юрьевой росы), на красных веснах, на Микольских травах, на ранних росах, на вечерних зорях. Борони ж. Боже, скацинку от гада пявзучаго, от зверя бегучаго, от злых людей, от напастничков, от накупничков, гдзе травы сьедаюць, гдзе воды сливаюць, суначивачок маюць, в дзень под сонцем, в ночи под месецем[916].
В белорусской «волочебной» песне, на вопрос Божьей Матери, где он был, «святы Юрий» отвечает:
У самочестнаго мужа у Романичка,
Я короу пасциу и запасау,
Я запасциуши, домой пригоню,
Домой пригоню, у хлеу загоню,
У хлеу загоню, слоуцо зговору;
Етому статку ня будзиць упадку,
Ни от мядведзя, ни от нариву,
Ни от гада бегучего,
Ни от змея литучего.
[917]
В другой «волочебной» песне называются разные праздники, в том числе и Юрьев день:
Другое свято –
Юрий-Егорий
В чистом поле
стадок спасает
,
Стадок спасает, домой гоняет.
[918]
В Червонной и Белой Руси в день св. Георгия отправляется праздник пастухов. Червоннорусские пастухи встречают Юрьев день песнями, варят кашу и молят св. Георгия о предохранении скота от всякого несчастия[919]. При выгоне, в Юрьев день, стада в первый раз на пастбище, в разных местах России совершают, с помощью знахаря или без него, разные суеверные обряды: по свидетельству Барсова, в некоторых местах Великой Руси, при первом выгоне скота в Юрьев день, пастух по одну сторону от скотины кладет ключ, по другую замок, и по спине скотины водит каким-нибудь железным орудием. Он обходит скот с иконой в руках, имея при себе так называемый «божественный обход», напр.: «Пошли, всемогущий Боже, св. великомученика Георгия Победоносца с пламенным копьем, на сохранение счетного моего скота», – далее следует перечисление опасностей, они суть: звери, сглаз, колдуны, чернецы и пр.[920]
В Олонецкой и Новгородской губерниях на Егорьев день делают завет: «Егорей – свет храбрый! Дай росу тихую, да смирную и сохрани мою скотинку нынешним летом, а я завичаю тебе, в день Ильи света – преподобного, барана или корову или лошадь»[921].
В Пермском крае св. Георгий называется «скотопасом»[922]. В Чухломском и Кологривовском уездах (Костром, губ.) окликают в Юрьев день «Егория храброго» (к которому присоединяют и «преподобного Макария») следующей песней:
Мы вокруг поля ходили,
Егорья
окликали,
Макарья величали:
Егорий
ты наш храбрый,
Макарий преподобный!
Ты спаси
нашу
скотинку
В поле и за полем,
В лесу и за лесом,
Под светлым под месяцем,