Страница 64 из 118
б)
Усинь
высоко поднимается
Позади моей конюшни:
«Взойди,
Усинь
, в дом,
Садись за стол на первое место!» (№ 13)
«Пришел богатый Усинь», – говорится в песне № 22. Точно так в одном заговоре обращаются к Усиню со словами: «Ах ты богатый Усинь!» Другой заговор начинается так: «Ах ты сильный конский Усинь»[680]. «О Усинь, прекрасный муж!» – восклицают в песне № 8.
2) Как олицетворение весны: он приносит зелень на луга, он называется кормильцем лошадей и противопоставляется св. Мартину или св. Михаилу, представителям осени:
в) Прийди,
Усинь
, прийди, Усинь,
Долго мы тебя ожидали:
Кони ждут
зеленой травы
,
Парни веселых песен. (№ 15)
г) Прийди, Усинь, прийди Усинь!
Накорми моего конечка,
Чтобы он справился... (№ 16)
д)
Усинь
идет, Усинь идет,
Мартин идет, еще лучший:
Усинь приносит луг полный
травы
,
Мартин – закром полный ржи. (№ 3)
е)
Усинь
ехал через холм
На каменном коне.
Он принес деревьям
листья
,
Земле –
зеленый покров
. (№ 39)
3) Как податель золотой росы, как согреватель мира, как всадник, скачущий (на каменном коне) по холмам и горам, или стоящий или сидящий на горе или холме, высоко поднимающийся, пляшущий и скачущий позади конюшни, возвращающийся через год:
ж)... В Усиневу ночь падает золотая роса,
В ней умываются барашки. (№ 26)
з) Наложим дров на воз,
Повезем их Усиню,
Чтобы он разложил большой огонь.
Чтобы он согрел мир... (№ 38)
[681]
и) Усинь плясал, Усинь скакал
Позади моей конюшни... (№ 14, ср. также
б
).
(Достойно внимания, что, по замечанию Аунинга, слово «скакать» (lehkt) служит у латышей постоянным термином для выражения восхода солнца).
й)
Усинь стоит на горе
, а Тенис в долине... (№ 37)
Или:
Усинь сидит на холме
... (№ 21)
к) Усинь гонит взмыленных коней,
Отыскивая ночных сторожей (табуна).
Ночные сторожа умные люди,
Они не спят на краю дороги (№ 18)
(т.е. на открытом месте, а где-нибудь в тени, куда не проникают лучи солнца). В вариантах этой песни, вместо Усиня стоит солнце, напр.: Солнце бежит кругом горы, Отыскивая ночных сторожей. Ночные сторожа умные люди, Они не спят на вершине горы. (Из сборн. Спрогиса стр. 285).
л)
Усинь
вернулся
через год
Навестить своих детей... (№ 28)
4) Катящимся, очевидно, в смысле солнечного колеса:
м)
Усинь
пришел,
Усинь прикатился,
Он повесил свой плащ
На воротный столб (т.е., вероятно, осветил ворота). (№ 24).
5) Как отец вечерней и утренней зари или даже солнца и луны, – такой смысл, очевидно, имеют следующие две песни:
н) Усинь имеет двух сыновей
С
красными головами
(т.е. зори);
Одного он посылает в ночное (вечерн. заря),
Другого с плугом в поле (т.е. рано утром = утр. заря). (№ 41)
о)
Усинь
имел двух сыновей, ровесников:
Никто не видел, когда они родились,
Видели только, когда они странствовали:
Больший, когда я работал (т.е. днем – солнце)
Меньший, когда я спал (т.е. ночью – месяц). (№ 42)
В последней песне (№ 42) Усинь, солнечный бог, отождествляется с небесным богом, творцом небесных светил.
В песне № 37 изображена победа солнца над месяцем, в лице Усинева коня (солнца) и Тенисовой[682] белой свиньи (месяца):
п) Усинь на горе, а Тенис в долине,
Хвалились друг перед другом:
Усинь хвалился (своими) гнедыми конями,
А Тенис своими белыми поросятами,
Тенис гнал свою
белую свинью
(месяц) Прямо на вершину горы;
Усинь пошел к нему навстречу
Желая с ним заговорить:
«Куда ты идешь,
черный кафтанчик
(ночь),
С золотыми кольцами?»
«Иду к тебе, чтобы с тобой поспорить:
(Твой)
конь разбил
(мою)
свинью
».
Независимо от удержавшегося до новейшего времени обряда чествования Усиня жертвоприношением петуха – эмблемы восходящего солнца, прогоняющего сон и призывающего всю живую природу к новой деятельности и жизни, и яиц – эмблемы предстоящего развития и плодородия, – обрядов, оставивших глубокие следы в современных народных обычаях латышей, – о приношениях Усиню этих даров упоминается и во многих песнях, напр.:
р) Я зарезал Усиню
петуха
С девятью хохлами,
Чтобы росла рожь, рос ячмень,
Чтобы круглы были лошадки. (№ 29)