Божества древних славян

Пелазги

Гораздо проще и первобытнее была, разумеется, религиозная система весьма интересных для славянской мифологии пелазгов. По свидельству Геродота, пелазги первоначально молились и приносили жертвы богам своим, не называя их даже специальными именами[192]. Не было у них также ни истуканов, ни храмов; естественными же алтарями служили им высшие горные вершины. Бог, Зевс, к которому они возносили свои молитвы, то являлся как специально дождевое, то как световое божество. В последнем случае, соответственно различным фазам солнцестояния, обусловливающим теплое или холодное, ненастное время года, ему иногда придавали различные эпитеты, или даже происходило соответствующее расщепление божества солнца на два особых божества, с разными названиями. Так, напр., Зевс, святилище которого находилось в Мессене, был представителем исключительно дождевой влаги. Нет возможности перечислить все те реки, – замечает Павсаний, – у которых, по уверению местных жителей, увидел свет и воспитался Зевс. Зевс Мессенский, по местному преданию, похищенный куретами новорожденным ребенком, был воспитан на горе Ифоме двумя нимфами, которые искупали его в протекавшем у названной горы источнике. Клепсидре. Из этого источника ежедневно носили воду в святилище Зевса[193]. К древнейшим и замечательнейшим культам принадлежит культ Зевса в Додоне (в Эпире), на горе Томаре, у подошвы которой находился знаменитый его оракул. Воспитанный Дриадами (Додонскими нимфами), Зевс Додоиский жил на небе, откуда посылал на землю оплодотворяющий ее дождь. В Берлинском музее хранится бюст Зевса, украшенного венком из дубовых листьев, с влажными волосами и бородой. Зевса Додонского вопрошали в разных случаях частной и общественной жизни. Волю свою он проявлял в шелесте листьев посвященного ему дуба, стоявшего у подножия горы Томара[194]. Служившие Зевсу жрецы угадывали и предвещали будущее и по полету голубей, которые также были посвящены Додонскому богу[195], и по воде струившегося у подножия дуба священного источника. К Зевсу, со временем, приобщена была, в качестве жены, Диона, олицетворявшая собою, в женском образе, ту же мысль, как сам Зевс, почему ее и назвали «Дождящею» (ΰάς). Диона отождествляется с Герой, владычицей земли и неба и всех небесных явлений, в том числе туманов, дождей и грозовых ливней (Ср. ниже в ст.: «Земля»), а также с Геей, древнейшей представительницей матери земли. Упомянутые Дриады также назывались «дождящими нимфами». Жрицы, служившие при Додонском святилище, именовались Пелеядами или Плеядами (от πελιάς = дикий голубь); вероятно, название это находилось в связи с преданием, по которому голуби приносили Зевсу амброзию[196]. Плеяды пели в честь своего бога:

«Зевс был, Зевс есть, Зевс будет! О величайший боже Зевс:

Гея производит плоды, потому величайте землю матерью!»

[197]

Почитавшийся в Аркадии Зевс (Ликейский) является, с одной стороны, как бог света, а с другой – как податель освежающего и напояющего землю дождя, напоминая тем собою индийского Варуну. Ему приносили жертвы на вершине Ликейской горы, где воздвигнут был, в честь его, алтарь. Когда наступала продолжительная засуха, жрец аркадского Зевса, по совершении предписанного жертвоприношения и молитвы, слегка погружал дубовую ветвь в воду источника Гагны (названного так по имени одной из нимф, вскормивших Зевса): вода приходила в движение, поднималась облако, к нему присоединялись другие, и начинал идти дождь, орошавший аркадскую землю[198].

На острове Крит в культ Зевса выдвинулась преимущественно световая сторона небесного бога, представителя солнечного блеска и тепла: весною отправлялся сопровождавшийся военными плясками и шумной музыкой веселый праздник, в честь его рождения, а позже (вероятно, зимою) с печалью оплакивалась его смерть[199]. В Аттике почитали Зевса также, главным образом, в двух образах, олицетворявших собою явления летнего света и тепла, с одной стороны, и зимнего мрака и стужи – с другой: в первом смысле его чествовали весною, как ласкового бога (Ζεϋς μείλιχος), во втором – как бурного, неистового (Ζεϋς μαίμάχτης). Кроме того, в Аттике же сохранились и более специальные отношения Зевса к природе: его молили об урожае полевых плодов, в особенности же плодов масляничных дерев; как покровитель нив и маслин, он получил эпитеты: γεωργός и μόριος.

Во Фракии, по свидетельству Геродота, народ поклонялся только Аресу, Дионису и Артемиде, цари же, кроме того, Гермесу, – которого считали своим родоначальником[200]. Apec, встречающийся у Гомера как олицетворение войны, первоначально был богом солнца, сохранившим, с течением времени, из первоначальных своих качеств только качества воителя, которые, как мы видели выше (стр. 71), играли столь важную роль в представлении Митры в Иране. Очевидно, образ бога солнца у фракийцев разделился, подобно аттическому Зевсу, на два лица, но уже носившие разные названия: Ареса и Диониса. Первый был представителем солнца, действующего палящими лучами своими во время весны и лета, второй, именно во Фракии, как и в некоторых других местах, в отличие от аттического культа (см. выше стр. 79), – представителем страданий скованного зимней стужей светила[201]. Артемида была богиней луны.

Итак, в лице Ареса, Диониса и Артемиды, единственных, по словам Геродота, народных богов в древней Фракии, видим раздвоение бога света на бога солнца (в свою очередь распадающегося на два лица, соответствующие летней и зимней фазам солнца) и богиню луны. О Зевсе, как боге небесном, Геродот вовсе не упоминает в числе фракийских богов. Тем не менее, однако, трудно допустить, чтобы и фракийцы не имели первоначального божественного представителя дождевой влаги. Таковым, несомненно, является Гермес, древнепелазгийский бог, воспоминание о котором во Фракии, во времена Геродота, сохранилось лишь как о боге, которому поклонялись только цари. На этом, в высшей степени интересном для славянской мифологии, божестве следует остановиться несколько долее.

Гермес прежде всего представляет собой олицетворение оплодотворяющей силы Неба-отца по отношению к матери-Земле, – орудием этой силы служит дождевая влага. Вот почему Гермес в древнейшие времена, именно в тех местах, где издревле жили пелазги, изображался обязательно с выдающимися естественными принадлежностями[202], а в Аркадии, главнейшем центре Гермесова культа, древнейшим и простейшим символом Гермеса служил фаллос[203], который, как эмблема божественной оплодотворяющей силы, играл столь важную роль и в разных тайных культах, распространенных на островах Лемносе, Имбросе, Самофракии, словом, в местах, где издревле существовало почитание Гермеса. В этом отношении Гермес сходен с Гесиодовым Эротом и некоторыми мифологами даже отождествляется Гимэроту (Ίμερος), близкородственному Эроту[204]. Сообразно такому основному характеру своему, Гермес сделался представителем плодородия скота, а отсюда – покровителем скота и погонщиком стад, и вследствии того, стал изображаться у греков с бараном, или стоящим возле него, или схваченным им под мышку, или вскинутым на плечи (из последнего образа заимствовано известное изображение «доброго пастыря» в христианском искусстве). Целый ряд свидетельств древних писателей[205] несомненно доказывает, что Гермес оказывал особенное покровительство пастухам, которые, в свою очередь, чествовали его жертвоприношениями и молитвами. Как олицетворение небесной влаги, ниспадающей с неба на землю и проникающей в ее недра, он получил значение посредника между небом, землею и преисподней, а отсюда – гонца или вестника богов, посредника между бессмертными богами, смертным человеком и подземным царством мертвых, куда он переправлял и сопровождал души усопших. Он, однако, предпочитал общение с людьми[206], заботясь о делах людских, способствуя их преуспеянию и выгодному завершению, почему получил эпитет «благословляющего», «прибыльного». На том же основании он способствовал людям и в деле открытия зарытых в земле кладов (έρμαιον = находка). Как гонец, пробегающий по разным путям и дорогам (в качестве бога дождя, он, разумеется, поспевал всюду), он сделался богом дорог, покровителем спутников. На дорогах и перекрестках, в честь его, воздвигались кучи камней или столбы, называвшиеся: первые – гермеями (έρμαϊα, έρμακες), вторые – гермами. О таких кучах, воздвигнутых у дорог и на границах земель, упоминают Гомер (Одисс. XVI, 471), Страбон (VII, 343), Павсаний (VIII, 34). Проходящие путники считали долгом наваливать на эти кучи новые камни, делали на них возлияния или приносили жертвы. Гермы, т.е. ставившиеся в честь Гермеса столбы, снабжались изображением на них фаллоса. На вершину столба надевалась голова Гермеса. Гермы, ставившиеся на перекрестках, иногда получали, соответственно числу перекрещивающихся дорог, по нескольку голов, смотревших каждая по направлению одной из дорог, отсюда трех- и даже четырехголовые гермы (Έρμής, τρικέφαλος, τετρακέφαλος). Быстрота и легкость движений герольда богов нашла себе выражение в маленьких крыльях, которыми на статуях Гермеса обыкновенно бывают снабжены его ноги или шляпа. Как хитрый и ловкий устроитель всяких дел, Гермес сделался представителем искусной речи, красноречия (λόγιος). Он же первый построил лиру, натянув струны на выдолбленном спинном щите черепахи, но затем уступил изобретение свое Аполлону, взамен того указавшему Гермесу на вещих Фурий, от которых Гермес мог узнавать, в известных пределах, будущее; Аполлон подарил ему также чудодейственный золотой жезл счастья и богатства, мановением которого Гермес мог усыплять смертных и навевать на них сны. Этот жезл составляет нередко атрибут статуй Гермеса. Итак, Гермес был божеством весьма разносторонним и притом благосклонным, благодетельным по отношению к человеку, которому в разных сферах и отраслях его деятельности даровал счастье, обилие, благополучие[207].