Страница 19 из 155
Во всяком случае, благоволите меня обнадежить, что впредь не будет употреблено такого истребительнаго оружия шведским флотом, и даю мое честное слово, что оно не будет употреблено и подначальным мне русским флотом».
30 июля Грейг собрал основные силы флота у Наргена, тогда как отряженные им восемь кораблей и четыре фрегата крейсировали у Свеаборга под командованием Козлянинова; несмотря на явное превосходство, шведы не выходили. 1 августа флот Грейга снялся и 3 августа соединился с эскадрой Козлянинова севернее Наргена. Возможно, и Козлянинов служил родом приманки. 5 августа флот вернулся в Ревель; на посту оставались патрульные фрегаты. Герцог Зюдерманландский, не рискуя выводить флот, решил воспользоваться первой возможностью для разведки. 1 августа Грейг всеподданнейше писал:
«Герцог Зюдерманландский прислал ко мне судно под белым флагом с одним унтер-офицером, на котором было 7 человек российских крестьян и несколько женщин для обмена нескольких шведских крестьян, коим я дал свободу в Свеаборге; офицерам приехавшаго сюда судна поручено было от герцога вручить мне для стола разных прохладительных яств, в коих я в продолжении моего близь Свеаборга мог иметь нужду. Я приказал им принести Е.В. мою благодарность и донести ему, что, находясь столь близко от ревельского порта, не имею я нужды пользоваться его учтивостями. Они разсказывали, что флот их на будущую неделю готов будет к выходу, что их войска удалились от Фридрихсгама и что их корабли будут укомплектованы сухопутными войсками; я им ответствовал, что мне весьма будет приятно иметь дело с храбрыми людьми, что я не упущу дать им случай отличиться в войне.
Я получил много писем из Англии, в коих мне предлагают вооружить на собственном иждивении корсеров противу шведов; нужно их только вооружить в Остендском порте и снабдить патентами, тогда шведская коммерция неминуемо разрушится. Они имеют множество купеческих кораблей в Средиземном море, и я не сомневаюсь, чтобы наши арматоры, сведав об объявлении войны, оными не воспользовались. Мне кажется нужным иметь несколько военных кораблей и фрегатов в Копенгагене или Христианзанде в зимнее время, дабы овладеть их кораблями из Восточной Индии приходящими.
Я купил для всего флота разных прохладительных яств, а теперь хочу сняться с якоря, дабы присоединиться к эскадре Козляинова, который уже вблизи на парусах; время весьма хорошее, и я хочу флот заставить делать морския эволюции».
Из этого рапорта видно, что Грейг не только докладывал, что он сделал, но и вносил свои предложения, высказывал идеи, в частности о крейсерстве на путях шведских коммерческих судов. Со временем его мысли были осуществлены.
Не оставляли Грейга и мысли об экспедиции на Средиземное море. Вскоре после привода в Ревель адмирал писал Безбородко (очевидно, чтобы оценить общеполитическую обстановку):
«Я еще не знаю желаний Ея Имп. В-ва относительно нашей экспедиции в Архипелаг; должна ли она еще состояться после того как время для благоприятных действий прошло в Балтийском море; или найдут неосторожным отправить такую большую часть морских сил империи в отдаленные моря, пока шведский флот несколько не уменьшится. Двенадцать линейных кораблей, в том числе три стопушечных, находящиеся уже в Копенгагене, пять кораблей, идущих из Архангельска, и еще четырех, обшитых медью, из тех, которые я имею здесь, будет достаточно для Архипелага. И ранее будущей весны можно иметь флот в Кронштадте, состоящий из четырех стопушечных кораблей (один я строю теперь и три готовы к спуску в море) и 12-ти или 14-ти других судов 74-х и 66-пушечных, которых будет достаточно, чтобы держать в страхе шведский флот. В случае экспедиции в Архипелаг будет отмена, необходимо позаботиться о транспортных судах до конца осени; они должны быть препровождены сюда до начала зимы и не обременять нас более того срока, какой мы обязаны их держать, согласно контракту, т. е. верных шести месяцев. Мы можем, между прочим, употребить их в дело, пока они находятся на нашем жалованье. Восемь или десять из них могли бы отправиться в Копенгаген, чтобы перевезти провиант, сложенный там для Архипелагской экспедиции, ежели последняя не состоится. Самые большия суда можно употребить с громадною пользою против шведов на это время навигации, сажая на них солдат с плоскодонными лодками для производства десантов на финляндских берегах, в тылу шведской армии, для захвата складов и провиантских обозов. Я упоминаю об этом, как о своих идеях, направленных на приобретение выгоды для нас против новаго неприятеля, которого надо стараться извести по возможности до конца навигации. Если Господь будет покровительствовать флоту Ея И. В-ва, вверенному моей команде, и нам удастся уничтожить немного их силы на море, тогда их предприятия на суше не будут важны».
Адмирал пытался разбудить активность вице-адмирала В. П. Фондезина, которому следовало послужить примером для датчан. Ободряя Фондезина, Грейг писал:
«Шведский флот так разбит и поврежден в сражении, что хотя они во время дня и ночи работают, однако некоторые их корабли еще не в состоянии выйти из порта, в том числе и корабль „Густав III“, на коем сам шведский принц находился».
Очевидно, вид готовых к бою русских кораблей и твердое намерение Грейга сразиться с неприятелем не прибавили шведам энтузиазма. Кроме того, часть команд была ненадежна. Чернышев 28 июля писал, Что 2 финских полка разошлись, 200 офицеров потребовали отставки, а масса вербованных солдат на кораблях может взбунтоваться, ибо нанимались для службы на суше, а на флот их заманили обманом.
В течение августа шведский флот, завершавший ремонт, возобновил активность. Однако, не решаясь вступить в сражение с флотом русским, шведы постарались использовать гребные суда, чтобы шхерными фарватерами организовать снабжение войск в Финляндии и вывозить часть сил на запад, где появилась угроза территории самой Швеции со стороны Дании.
Нелегким плавание оказалось и для русского флота. На кораблях оказалось много непривычных к морской службе рекрутов, и постоянно нарастало число больных. Чтобы высадить на берег две тысячи заболевших, Грейг зашел 5 августа в Ревель.
В столице еще беспокоились о ее безопасности. 25 июля Чернышев докладывал Императрице о подготовке к обороне Котлина. Для защиты подступов к столице была создана эскадра вице-адмирала А. И. Круза, которому 26 июля была выдана секретная инструкция. Катастрофически не хватало легких судов, способных действовать на мелководье, и за ними обращались, как известно, даже в действующую эскадру. Однако в августе угрозу Кронштадту не видели. Теперь уже Чернышев писал 9 августа, чтобы Круз для организации блокады Свеаборга (со стороны шхер) выслал Грейгу фрегат «Святой Марк», «Проворный» и катер «Волхов».
10 августа Грейг вновь вышел с эскадрой. Зная от дозорных кораблей, что флот в Свеаборге стоит на месте, он направился к Гангуту и наблюдал шведскую гребную флотилию, идущую шхерами из Свеаборга на запад. Единственный крейсировавший здесь корабль был фрегат «Слава», второй фрегат — «Возмислав» — погиб на камнях. 13 августа адмирал оставил на посту у мыса корабль «Родислав» капитана 2-го ранга Д. Тревенена, фрегаты «Премислав» и «Святой Марк». Тревенену предстояло с кораблем и тремя фрегатами преградить путь шведам в шхерах. 15 августа Грейг послал к Гангуту еще и корабль «Память Евстафия». Затем он продолжил крейсерство и вернулся в Ревель 19 августа. Во всеподданнейшем донесении от 19 августа флагман сообщал, что шведская гребная флотилия усиленно передвигается, скорее всего вывозя шведские войска из Финляндии. Он писал:
«Не знаю, хорошо ли я сделал, занявши пост при Гангуте двумя кораблями и тремя фрегатами, которых, кажется, для этого будет достаточно. Не знаю точно, хорошо ли сделал я, преградивши путь бегущему неприятелю, который останется таким образом на руках наших в Финляндии, где в шхерах трудно будет сразиться с ним. Но мы можем выпустить всегда, когда нам занадобиться».