Страница 141 из 155
Затем, в бухте находился пароходофрегат «Таиф». «Таиф» с пароходофрегатами «Фейзи-Барсри» и «Саик-Ишаде» составлял ту группу из 3 пароходов, о выходе которых из Босфора уже упоминалось. Пароходы эти под командованием Мустафа-паши обходили берега Кавказа, с них выгружали порох и свинец для черкесов и сообщали им, что 20 ноября войска из Синопа и захваченного турками поста Святого Николая высадятся в Абхазии. 9 (21) ноября три пароходофрегата с бортовым залпом 34 пуда 32 фунта из 34 орудий встретились с патрулировавшим у мыса Пицунда 44-пушечным фрегатом «Флора» (бортовой залп 15 пудов 38 фунтов из 22 орудий). Пароходы атаковали, но не смогли использовать превосходство в маневренности, ибо русский фрегат, умело управляемый командиром, отражал все попытки победить его и нанес противнику повреждения; после боя один пароход пошел на буксире другого. Между 9-м и 11-м ноября Мустафа-паша с 4 пароходами (четвертый, вероятно, присоединился из Батума) зашел в Синоп и оставил «Таиф» в распоряжении начальника парусной эскадры.
В условиях осенней непогоды, гибельной для парусников, блокада неприятельского порта являлась делом рискованным. В случае прорыва турки располагали численным превосходством и большей скоростью хода своих легких судов. Вес бортового залпа турецкой эскадры превышал вес залпа 3 русских кораблей. Явное преимущество туркам давали 2 парохода, в том числе удобный для разведки быстроходный «Таиф». На их стороне была также возможность укрыться под береговыми батареями Синопа и использовать его верфь и адмиралтейство для ремонта и пополнения боезапаса, тогда как русским следовало пересечь бурное Черное море. Тем не менее Нахимов решил во что бы то ни стало не пропустить противника на восток и упорно держался ближе к берегу, понимая, что восстание горцев в условиях начинающейся войны грозит России крупными неудачами.
12 ноября, встревоженный приближением русской эскадры и блокадой, Осман-паша доносил в столицу:
«Шесть русских линейных кораблей, корвет и два парохода постоянно находятся в открытом море близ порта; они то ложатся в дрейф, то лавируют. От шести до восьми фрегатов и два парохода по самым верным сведениям были видны на высоте портов Бартин и Амастро. Во всяком случае большой неприятельский военный порт находится не далеко. Его эскадра может получить подкрепление и атаковать нас при помощи брандеров. Таким образом, если мы не получим подкрепление и если такое положение продлится еще несколько дней, то это значит, что нас Бог бережет, — Императорский флот может подвергнуться разгрому».
Осман-паша, зная медлительность султанского правительства, намеренно сгущал краски и удвоил силы противнику. Но даже в таком виде донесение не возымело действия. Диван после обсуждения решил не торопиться с отправкой подкреплений, считая положение эскадры прочным под прикрытием береговых батарей.
Интересно, что британский посол в Константинополе Стрэтфорд Рэдклиф уже 13–14 ноября получил сведения, что русская эскадра из корабля, 7 фрегатов и парохода несколько дней крейсирует у Синопа. О донесении Осман-паши он узнал 17 ноября, но не принял мер для помощи экспедиции. Возможно, это был политический ход, чтобы вовлечь Россию в войну с Англией, но очень может быть, что англичане невысоко ставили Российский флот. Во всяком случае, они не предполагали полного разгрома турок.
Совершенно иной оказалась реакция российского командования. Еще 7 ноября, не получая после 29 октября известий от Нахимова, A. C. Меншиков послал пароходы «Одесса» и «Громоносец», но оба не достигли цели и вернулись в Севастополь 11-го и 14 ноября соответственно. Когда 11 ноября Новосильский прибыл в Севастополь, Меншиков остался недоволен тем, что его эскадра сразу же после донесения «Кагула» не пошла на помощь Нахимову; на другое утро Новосильский вышел в море с 5 кораблями, но 2 из них из-за течи вернулись, и 16 ноября к эскадре у Синопа присоединились 3 120-пушечных корабля («Париж», «Три Святителя», «Великий князь Константин»), сразу более чем удвоив ее силы. Еще ранее к эскадре прибыл вызванный с поста «Кагул». 17 ноября подошел фрегат «Кулевчи». Он доставил два предписания Меншикова, который в соответствии с высочайшим повелением (не трогать турецкие приморские города, стараться истребить неприятельский флот в море и отрезать сообщение Константинополя с Батумом) указал Нахимову по возможности щадить Синоп при уничтожении эскадры, чтобы не дать повода англо-французскому флоту войти на Черное море. Это предписание, излагающее уведомление Министерства финансов от 23 октября, не смогли доставить «Одесса» и «Громоносец». Во втором предписании Меншиков сообщал о появлении 3 турецких эскадр в море и выражал уверенность, что одна из них уже уничтожена Нахимовым. Такие предписания развязывали муки адмиралу, располагавшему достаточными силами для атаки.
Тем временем «Эней» 13 ноября доставил в Севастополь донесение от 11 ноября о большей эскадре в Синопе. Немедленно был отправлен фрегат «Кулевчи». Вместо «Бессарабии» пошел «Владимир», но пароходофрегат из-за повреждения машины 14 ноября вернулся на буксире парохода «Херсонес», шедшего из Сухум-Кале. Следовательно, до начала сражения эскадра Hахимова не могла получить ни одного парохода. Однако 15 октября вернувшийся из Николаева в Севастополь В. А. Корнилов поторопил ремонт и 17 ноября с пароходами «Одесса», «Херсонес», «Крым» вышел и море, чтобы успеть к завершающему этапу Синопского сражения, «Громоносцу» после ремонта также следовало идти к Синопу. С пароходами шло предписание A. C. Меншикова от 17 ноября, подтверждающее приказ об уничтожении неприятельской эскадры и предлагающее после того идти к восточному берегу Черного моря «для нравственного действия на горцев и наших мусульман». Наконец, 20 ноября из Севастополя вышел отремонтированный корабль «Храбрый»; пострадав от шторма, он прибыл к Синопу слишком поздно, прошел в поисках Нахимова мимо Трапезунда до Сухум-Кале и 8 декабря вернулся в базу.
Итак, характер предписания еще раз узаконивал атаку Синопа, на которую адмирал решился уже 17 ноября.
Синоп
Синоп с древних времен являлся портом на торговых путях вдоль берегов Анатолии благодаря хорошей якорной стоянке, прикрытой от северных ветров гористым полуостровом Боз-Тепе. К середине XIX века значение Синопа уменьшилось, но торговля лесом и судостроение поддерживали существование города, насчитывавшего 10–12 тысяч жителей. Турецкую часть на перешейке между полуостровом и материком окружала крепостная стена; восточнее крепости располагался греческий квартал. Перед городом в бухте сохранились остатки молов, прикрывавших ранее гавань и судоверфь в районе греческого предместья.
Кроме крепостных стен, Синоп с юга обороняли 6 батарей: на мысе Боз-Тепе № 1 из 6 пушек, № 2 из 12 орудий между мысом и ущельем реки Ада-Киой, № 3 из 6 орудий — в полумиле (километре) западнее, № 4 из 8 орудий — у греческого предместья, № 5 из 6 орудий — против турецкой части города и шестиорудийная № 6 на мысе Киой-Хисар; прислуга батарей из 400–500 человек квартировала в деревушке Киой-Хисар. Приближающимся кораблям противника перед атакой следовало обогнуть гористый полуостров; с его высот можно было издалека заметить неприятеля и приготовиться к отражению атаки. Нападающим, входившим в бухту вдоль северного берега, предстояло проходить мимо всех батарей и пострадать от их огня. Как будет видно из дальнейшего, принятый план атаки Синопа исключил участие в бою батарей № 1 и 2, то есть более трети (18 из 44) орудий. Из оставшихся 26 орудий (по другим данным, 24) только 3 были 68-фунтовыми, остальные — 18-фунтовыми, слабыми для разрушения корпусов линейных кораблей. А. Слейд утверждал, что пушки эти в большинстве устарели; среди них были даже средневековые генуэзские. Тем не менее они располагались на высоте 10–13 метров, на уровне верхних палуб кораблей, их защищали земляные укрепления. Малоразмерные цели на берегу было трудно поразить из гладкоствольных пушек, стрелявших с качающихся платформ в дыму. Кроме того, батареи могли стрелять калеными ядрами, вызывающими пожары на деревянных кораблях. Если учесть, что в то время одно орудие на берегу считали равноценным нескольким корабельным, а за пять лет до синопских событий, в 1848 году, 4 датских береговых орудия потопили один и заставили сдаться второй неприятельский боевой корабль, батареи у Синопа следовало считать эквивалентными 1–2 линейным кораблям.