Страница 9 из 169
Требование свержения монархии с конца июня — начала июля обретает все новых и новых сторонников в батальонах федератов, в народных низах столицы и провинции. Тщетно жирондисты, напуганные огромным размахом движения, призывали к уважению конституционных норм. «Надо спасти государство каким бы то ни было образом: антиконституционно лишь то, что ведет к его гибели», — возражал Робеспьер[45], и это был истинно революционный взгляд на вещи. Лишь инициатива народа, его действенное вмешательство в ход событий могли спасти революцию.
3 августа в Париже стал известен опубликованный за неделю до этого манифест герцога Брауншвейгского, командующего армией интервентов. Манифест раскрывал цели интервенции: австрийская и прусская армии «намерены положить конец анархии во Франции… и восстановить законную власть короля». Манифест грозил покарать бунтовщиков и подвергнуть Париж, в случае если будет затронута особа французского короля, военной экзекуции и полному уничтожению.
Герцог Брауншвейгский, публикуя от имени австрийского императора и прусского короля это угрожающее послание, рассчитывал запугать французов. Манифест произвел прямо противоположное впечатление. Он вызвал гнев французских патриотов и лишь ускорил уже назревавшее народное восстание. 47 из 48 секций Парижа потребовали от Законодательного собрания низложения Людовика XVI. С 5 августа почти открыто парижские секции стали готовиться к выступлению.
10 августа народ Парижа, поддержанный отрядами федератов, прибывшими из провинций, поднял восстание. Тюильрийский дворец, защищаемый наемными швейцарскими солдатами, был взят штурмом. Король и королева, укрывшиеся было в здании Законодательного собрания, по требованию революционной Коммуны, руководившей восстанием, были арестованы и заключены в крепость Тампль. Монархия, существовавшая во Франции около тысячи лет, была свергнута[46].
По требованию Коммуны Законодательное собрание декретировало проведение выборов в Национальный конвент на основе новой избирательной системы, свободной от всех ограничений, связанных с имущественным цензом. Это значило, что вместе с монархией была ликвидирована и антидемократическая цензовая избирательная система. Французская революция, продолжая развиваться по восходящей линии, все явственнее обнаруживала свой народный характер.
Борьба горы и жиронды
Народное восстание 10 августа свергло не только тысячелетнюю монархию, но и политическое господство крупной буржуазии и ее партии — фейянов. На смену фейянам к политическому руководству пришли жирондисты. Они господствовали в Законодательном собрании, опираясь на поддержку перешедших на их сторону депутатов центра: в их руках фактически было правительство.
Но своеобразие положения, сложившегося после 10 августа, заключалось в том, что, наряду со старыми органами власти — Законодательным собранием и Исполнительным советом, возник новый орган, располагавший реальной властью в Париже — революционная Коммуна, опиравшаяся на революционный народ. Политическое руководство Коммуной принадлежало монтаньярам — якобинцам. Робеспьер, Марат, Шометт, Паш, в разное время вошедшие в ее состав, стали ее фактическими руководителями.
Уже на другой день после 10 августа обнаружились разногласия между Законодательным собранием и Коммуной. Все обострявшийся конфликт между официальными, «законными» органами власти и рожденной революционным творчеством масс Коммуной Парижа скрывал за собою более глубокое содержание. Прежде всего это была борьба Горы и Жиронды.
Жирондисты, при всех индивидуальных различиях их лидеров — Бриссо, Верньо, Бюзо, Ролана, представляли в конечном счете интересы провинциальной торгово-промышленной и земледельческой буржуазии, выигравшей от революции и потому на ранних ее этапах смело выступавшей против феодально-абсолютистских сил. Но, достигнув власти, превратившись, благодаря народному восстанию 10 августа (в котором они не участвовали), в правящую партию, жирондисты стали стремиться — как и ранее фейяны — к торможению революции. Они превращались в консервативную, а затем антиреволюционную силу, логикой борьбы скатывавшуюся к контрреволюции.
Гора, или якобинцы, представляла собой блок демократической — средней и низшей — буржуазии, крестьянства и плебейства. Эти классово неоднородные силы еще не добились удовлетворения своих интересов в революции, и, хотя у разных классовых групп были разные задачи и цели, их объединяла и сплачивала на данном этапе общая революционно-демократическая программа, решимость защищать завоевания революции и двигать ее дальше.
Таким образом, борьба Горы и Жиронды была лишь выражением более глубоких процессов. Гора шла с теми социальными силами, которые стремились углубить революцию, Жиронда пыталась остановить революцию на достигнутом уровне. Столкновение было неизбежно.
Важнейшей силой революции по-прежнему оставалось крестьянство. Прошло три года с начала революции, а его главные требования все еще не были удовлетворены. С 1791 г. крестьянские движения в стране вновь резко усилились. Считаясь с тем, что на выборах в Конвент крестьяне составят основную массу избирателей, жирондисты поспешили провести в Законодательном собрании аграрные законы, шедшие навстречу крестьянским требованиям. По августовскому законодательству 1792 г., общинные земли подлежали разделу между крестьянами, часть земель эмигрантов подлежала также распределению между ними, отменялись все судебные дела против крестьян, возникшие на основе феодальных претензий. Впрочем ни декрет о разделе общинных земель, ни декрет о разделе земель эмигрантов не были практически реализованы, так как Законодательное собрание даже не определило порядка проведения этой аграрной реформы.
Августовское аграрное законодательство 1792 г. было следствием народного восстания 10 августа. Оно было встречено крестьянами сначала сочувственно, но далеко не удовлетворило их требований. Крестьянство по-прежнему оставалось движущей силой революции; оно стремилось добиться от нее главного — земли и полной ликвидации феодальных отношений во всех их формах.
Ожесточенность борьбы Горы и Жиронды усугублялась еще крайней напряженностью военной обстановки, быстрым возрастанием опасности для страны, для революции по мере продвижения войск интервентов. К концу августа — началу сентября положение стало катастрофичным. 19 августа прусская армия вступила на территорию Франции; 23-го без боя врагу была сдана крепость Лонгви. 2 сентября противник овладел Верденом. Больше на пути к Парижу крепостей не оставалось; армия интервентов уверенным маршем шла на столицу Франции.
В эти критические часы жирондисты проявили растерянность, колебание, трусость. Устами Ролана они предложили покинуть Париж и перенести резиденцию правительства и Собрания в Блуа.
Якобинцы с негодованием отвергли этот призыв к бегству. В час опасности они обнаружили твердость, храбрость, веру в беспредельные силы народа. Именно тогда Дантон, показавший себя в грозное время великим, полным революционной энергии патриотом, произнес знаменитые слова: «Набат гудит, но это не сигнал тревоги, это угроза врагам отечества. Чтобы победить их, нужна смелость, смелость, и еще раз смелость — и Франция будет спасена!»
Народ Франции поднялся на защиту родины. Спешно формировались отряды добровольцев и стремительным маршем шли на фронт — навстречу врагу. Женщины шили бойцам одежду. Рабочие, ремесленники переплавляли металлическую церковную утварь, свинцовые гробы в пики, холодное оружие. Огромный патриотический подъем охватил страну. Все понимали — в эти дни решается будущность Франции.
21 сентября 1792 г. в Париже открылись заседания Конвента, избранного на основе новой, более демократической избирательной системы — всеми мужчинами, достигшими 21 года. В партийном отношении его состав был неоднороден: якобинцы имели в нем не более 100 мест; жирондисты значительно больше. Подавляющее большинство депутатов принадлежало к «равнине», или «болоту», как их иронически называли; они поддерживали ту группировку, которая в данный момент была сильнее.
45
M. Robespierre. Oeuvres completes, t. IV, p. 307.
46
См. P. Chaumctte. Memoires sur la Revolution de 10 aout 1792. Paris, 1893; F. Braech. La commune du 10 aout 1792. Paris, 1911; A. Maihiez. Le dix aout Paris, 1931, h ap.