Страница 27 из 31
Так в городе Дятьково партизаны выгнали всех полицейских, вывесили красные флаги и установили партизанскую власть. Дятьковские партизаны проводили в селах митинги, собрания. На одно из таких собраний наскочили гитлеровцы.
Партизан-докладчик не растерялся и продолжал говорить. «Что за сборище?!» — заорал офицер. «Я рассказываю о победах гитлеровской армии», — последовал ответ. «А, гут, гут», — закивал офицер и уехал.
Поднималась волна священного народного гнева, неуютно становилось фашистам на русской земле, тяжело и опасно было двигаться по заснеженным просторам, где каждое дерево, каждый куст могли выстрелить…
Глава восьмая
«Вечером 4 января.
Я вел беседу с ребятами из второй группы и вдруг услышал шум мотора. Шум этот был особенный, и я и мои слушатели поняли, что самолет, который обещала послать Москва, идет на посадку. Мы быстро запрягли лошадей и помчались к посадочной площадке».
На нашем импровизированном аэродроме уже стоял военно-транспортный Р-5.
Ребята из отряда набросились на летчиков, их радости, казалось, не будет конца. Ребят легко понять, они столько времени не видели своих оттуда, из-за линии фронта, что смотрели на летчиков с детским обожанием. Вначале летчики немного нервничали, так как при посадке самолет зацепился за дерево, но, осмотрев машину, они успокоились и стали рассказывать о Москве, о колоссальном патриотическом подъеме, о делах на фронте. Нам они привезли медикаменты, газеты, батареи для рации.
Время пролетело мгновенно, и вот уже пора улетать. Майор Зонов забирает наши письма, мою статью в «Правду», а партизаны загружают связанного по рукам и ногам Львова. Прощальные слова, приветствия, пожелания. Летчики занимают место в кабине, а мы все наваливаемся на самолет, помогая ему сдвинуться с места. Р-5 выруливает па площадку, разгоняется, бежит, подпрыгивая…
Есть! Взлетел!
Домой мы возвратились радостные, возбужденные и сразу же набросились на газеты. Читали их часов до двух ночи. Это для нас как освежающий душ. Сколько бодрости и уверенности в нашей силе и в нашей победе!
Слух о том, что к нам прилетал из Москвы самолет, быстро распространился среди местных партизан. Наши бойцы долго обсуждали свежие газетные новости. А мы продолжали надеяться на следующий визит самолета, который должен был доставить нам взрывчатку.
«5 января. Понедельник.
Дятьковские партизаны устроили засаду у деревни Старь, куда на пяти машинах приехали 36 гитлеровцев. Фашисты в Стари пьянствовали, издевались над мирными жителями, кричали: «Где же ваши партизаны, сколько воюем, не видели до сих пор ни одного из них!» Молодые, видно, фрицы были, необстрелянные…
Нашим ребятам недолго пришлось сидеть в засаде — вскоре на дороге появились машины с фашистами. Гитлеровский офицер из автомата убил нашего пулеметчика и ранил еще одного партизана, но тут же был сражен меткой пулей. Неожиданность, быстрота, решительность партизан определили исход боя: тридцать фашистов были убиты. Шесть человек укрылись в доме и стали отстреливаться. Пришлось бросить в окно гранату…
Одеты гитлеровцы плохо. На ногах поверх сапог у некоторых — «эрзац-валенки» на толстой деревянной подошве, непомерно большие и тяжелые, по-видимому, чтобы немецкие солдаты не могли так быстро удирать от Красной Армии!»
Эти записи относятся к началу января, когда волна партизанских выступлений, начатая операцией «Ночь под рождество», продолжала распространяться во все стороны от треугольника Жиздра — Людиново — Дятьково, поднимая на борьбу с фашистами все новые и новые отряды народных мстителей.
Особенно хорошо «обслуживали» гитлеровцев дятьковские партизаны. На их боевом счету десятки отлично проведенных операций. Совсем недавно они перехватили в дороге легковую машину с командным составом. Были убиты три гитлеровских офицера, среди них офицер-гестаповец. Мосты на дорогах в своем районе они уничтожили, на большаках сделали завалы. Фашистские танки и бронетранспортеры тычутся, как слепые котята, пытаются выбраться на дорогу. А там засады.
В эти дни на деятельности нашего отряда отразилось затянувшееся ожидание самолета из Москвы. Существовала договоренность, что самолет прилетит еще раз, однако плохая погода и приближающийся фронт усложняли эту задачу.
Во второй половине декабря 1941 года нами был получен запрос командования, не сможем ли мы из числа бойцов и командиров нашего отряда выделить группу человек в двадцать пять, знающих район Минска, для того чтобы направить их для выполнения специальных заданий.
Желающих оказалось чуть ли не весь отряд. Одни просились в группу потому, что хорошо знали Белоруссию, другие хотели воевать там, третьи, особенно разведчики, просто рвались туда, предвкушая настоящую «работу».
Группа была отобрана, и встал вопрос, кто же пойдет главным. Мне самому хотелось пойти во главе этой группы, аналогичное желание выразил и командир. Я доказывал Медведеву, что такой большой переход будет для него слишком тяжел, так как он не очень молод и достаточно устал, командуя нашим отрядом. У нас с ним на этой почве произошел даже спор, правда, в полушутливой форме.
Подготовка группы, намеченной для посылки в Белоруссию, была начата немедленно, хотя никто из нас толком не знал, какие задачи будут стоять перед ней.
Мы с Медведевым осмотрели бойцов и предложили передать лучшее обмундирование и обувь товарищам, которые уходили в Белоруссию. Затем уже по собственной инициативе бойцы и командиры нашего отряда предлагали тем, кто уходит, все, что было получше, попрочней, из своего небогатого гардероба. В скором времени тех, кто покидал нас, нельзя было узнать. Они были хорошо одеты, вооружены и имели достаточное количество боеприпасов.
На наше сообщение, что группа готова выполнять задание, Москва ответила: ни Медведев, ни я не будем командовать группой, нужен новый командир. Мы назначили командиром группы Петра Лопатина.
В конце марта 1942 года новый отряд благополучно добрался до районов города Борисова и начал там партизанскую войну, превратившись в полуторатысячную армию народных мстителей. Многие из этого отряда получили высокие правительственные награды, а Петру Лопатину было присвоено звание Героя Советского Союза…
10 января над нашим лагерем начались первые воздушные бои. Неожиданно прилетел наш истребитель, за ним три «мессершмитта». До этого в небе мы не видели наших самолетов, еще бы — это был глубокий тыл. Мы очень обрадовались, начали бросать вверх шапки и кричать. А когда появились три фашистских самолета, весь лагерь открыл по ним стрельбу. Не знаю, чем кончился этот бой — в лесу не видно, — но дух у всех был приподнят: наконец-то мы увидели наших «ястребков». Фронт приближался…
«11 января. Воскресенье.
…Всю ночь дежурили на площадке. Сильно перемерзли. Самолет из Москвы так и не прибыл. Оно и понятно, погода совсем нелетная. Метель, низкая облачность…
Вернулись в лагерь.
В 8 час. 30 мин. утра пришли двое. Начальник штаба Людиновского отряда Алексеев и с ним еще один товарищ. Они сообщили, что 11 января части Красной Армии заняли Людиново. Для нас это большая неожиданность, хотя мы знаем, что фронт приближается. Даже грустно стало — мы окружены Красной Армией!
Выйти по такому снегу в тыл противника мы не успеем, так как можем двигаться только по дорогам, а за Красной Армией нам не угнаться…
Не хочется расставаться с партизанской жизнью!
Полковник Сиденко закончил строить землянки для своей группы. У него всегда так — заканчивает строительство, а мы уходим из лагеря…
…Вчера вечером вернулся Творогов, ездивший на связь. Возле Касичено, где людиновцы устроили завалы, гитлеровцы оставили много орудий, автомашин и другой техники. Подбитый нами, приземлился фашистский самолет, летчики пошли через Дятьково на Брянск. Дятьковские партизаны сожгли самолет, сняли пулеметы и организовали погоню за летчиками».