Страница 15 из 31
В общем Корзухин старался как мог — составлял все официальные отчеты и доклады так, что их нельзя было использовать на практике, насколько мог, искажал факты, выдвигал на первое место совершенно неактуальные темы и вопросы. Работал он до тех пор, пока не началась паспортизация. С паспортом у Корзухина произошли некоторые осложнения, и по совету Красновского он уехал в Торжок, где жил, работая преподавателем экономической географии в сельскохозяйственном техникуме. Наконец совсем недавно, этой весной, к нему пришел человек, который передал деньги и инструкции. Он же сообщил, что Красновский арестован.
И вдруг война! Теперь все свои надежды Корзухин связывал с немцами: ему было совершенно ясно, что Советская власть не устоит перед мощью германских армий.
В первые же дни войны Корзухина мобилизовали и отправили на фронт. Он шел с радостью — теперь ему легко будет перейти к немцам. И вот он здесь…
Корзухин замолчал, облегченно вздохнул — его исповедь заняла более двух часов.
— Ну что же, господин Корзухин, — гестаповец встал и начал ходить по комнате. — Все, что вы рассказали, безусловно интересно и заслуживает внимания. Но поспешность, как правило, бывает только вредной. Идите пока и ждите. Когда будет нужно, мы вас вызовем.
Прошло несколько дней томительного ожидания. Наконец вызов. Радушный, гостеприимный человек, встретивший Корзухина у самой двери кабинета, был совсем не похож на того грубого гестаповца, которому он исповедовался первый раз.
— Садитесь, садитесь, герр Корзухин, — он широким жестом указал на кресло у стола и сам сел в кресло напротив. — Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вы не в претензии на то, что наше свидание так долго не могло состояться? Но теперь проверка закончена, можно переходить к делу…
— Я готов выполнить любое задание немецкого командования, — поспешно вытянулся Корзухин.
Гестаповец одобрительно кивнул, потом встал и подошел к стене, на которой висела карта.
— Вот здесь, недалеко от Жуковки, через Десну был переброшен отряд под командованием чекиста Дмитрия Медведева. К сожалению, сейчас мы не знаем точно, где он базируется. Это один из самых опасных отрядов партизан. Отступая, большевики оставили в лесах группы людей, руководимых партийными работниками. Эти шайки все время сидели смирно, а сейчас они активизировались: нападают на автомашины, поджигают склады, уничтожают наших людей. Медведев задает тон. Он главное звено… Сейчас все факты говорят о том, что Медведев где-то здесь. И мы не можем быть спокойны, пока он не обезврежен!
Через несколько дней Корзухин приступил к выполнению задания. Он получил доступ в лагерь для военнопленных и с энтузиазмом принялся за дело. Он понимал, что задание не из легких. Но только здесь, в лагерной комендатуре, он убедился, сколько препятствий стоит на пути плана, разработанного гестапо. Мало было получить от человека согласие стать агентом. Нужна была твердая уверенность, что тот вернется. Корзухин не мог полагаться на утвердительный ответ, продиктованный голодом или малодушием. Он искал более надежные причины, двигающие поступками: алчность, озлобленность, ненависть. Перед ним прошли десятки людей, но подходящего не было.
Он появился только на третий день. Солдат ввел к Корзухину невысокого рыжего парня в грязной шинели. На все вопросы тот отвечал четко, без подобострастия. Назвался военным ветврачом. Сообщил, что был взят в плен и рад этому обстоятельству, так как хочет свести счеты с Советской властью: в тридцать первом году, когда ему было девять лет, отца раскулачили, и он умер в Сибири.
— Найти бы того чекиста, что отца брал, глотку бы перегрыз, — с ненавистью сказал он.
— Что ж, — Корзухин улыбнулся, — мы можем предоставить вам эту возможность. Если вас устроит мое предложение, то вы сможете отомстить за отца и начать жить по-человечески. Ну как, согласны?
— Согласен, — твердо сказал ветврач. — Что я должен делать?
— В общих чертах следующее. Вас забрасывают в район, где, как можно предположить, действует партизанский отряд Медведева. С той минуты вы, офицер одной из частей, попавшей в окружение, разыскиваете партизан, чтобы продолжать борьбу с фашистами. Нам необходимы данные о точном местонахождении отряда, о его численном составе и оснащенности. Получив все эти сведения, вы возвращаетесь обратно. Как видите, задание несложное.
— Я согласен, — повторил завербованный.
Корзухин с облегчением вздохнул, он оправдал доверие гестапо — против Медведева была выпущена первая фигура в этой сложной шахматной партии, где игра шла не на жизнь, а на смерть.
«10 октября.
…Ночью выпал снег. Хорошо бы развезло дороги! Выслали разведки на большаки и шоссейные дороги. Два дня сидим без особого «оперативного» дела — очень хочется действовать — скорей бы вернулись разведчики. Сегодня организовали стирку белья и баню.
Вернулась разведка Пивоварова — движение на дороге они не обнаружили, подожгли два больших моста, построенные гитлеровцами. Привезли с гитлеровского сливного пункта 110 литров молока и бидоны. Фашисты собирали, а мы пьем!
Присоединилось еще три человека — два узбека и еще один, который назвался ветеринарным врачом третьего ранга Сучковым. Мы взяли их к себе. Люди нам нужны…»
Можно было намечать ближайший план действий: вернулся из разведки Творогов, он поручил местным комсомольцам разведать Хотимск — правильное задание. Решили отправить несколько разведывательных групп. Одной из них командует начальник штаба отряда Дмитрий Дмитриевич Староверов. Вместе с ним ушли командир взвода капитан Луковенко и комендант штаба Шаура.
Ясное утро. В лесу тихо. Только шуршит под ногами сухая, обындевелая трава…
— Эх, ребята, красота-то какая! — Староверов, улыбаясь, повернулся к друзьям. — Люблю лес!
Они вышли на опушку. Впереди виднелись крыши Батаева. Кое-где над трубами вился дымок. Играли ребятишки. У колодца стояли женщины с ведрами.
Не обнаружив ничего подозрительного, Староверов решил идти в деревню. Шаура уже бывал здесь несколько раз, у местной учительницы: передавал ей листовки, сводки Совинформбюро. Учительница оказалась дома.
— Аня, — она дружески поздоровалась со Староверовым.
— Как насчет фрицев? — поинтересовался Шаура.
— Только вчера уехали на двух машинах, — ответила женщина. — Перед отъездом собрали всех у школы. Какой-то тип объявил, что им известно, где отряд Медведева и что связь с партизанами карается смертной казнью и…
Она замолчала, не окончив фразы, по ее щекам побежали слезы.
— Ну что вы, что вы, успокойтесь, — Староверов ласково обнял женщину за плечи.
Раздался негромкий стук. Аня подошла к двери.
— Фашисты идут, — торопливо прошептал белоголовый мальчонка. Он прибежал, чтобы предупредить, но… уже было поздно.
Где-то совсем рядом взревели моторы. Мужчины выскочили в коридор. По дороге медленно тащились две машины, битком набитые гитлеровцами в черных шинелях. Они были уже совсем близко.
— Назад! — Аня схватила Староверова за рукав и попыталась втащить в комнату.
Завизжали тормоза. В окно партизаны видели, как из грузовика выскочили фашисты и, собравшись в кучу, стали о чем-то советоваться. Потом один из гитлеровцев, высокий худой человек, подошел к офицеру и стал ему что-то объяснять, выразительно показывая на школу.
Шаура выхватил пистолет, тщательно прицелился.
— Без глупостей, Иван, попробуем уйти. А ну, быстро по одному, — спокойно сказал Староверов.
Он выглянул в окно, выходившее на огород: школьный двор, погреб, сараи. А там роща и лес. К лесу только одна дорога, но она на виду у врага.
— За мной! Укроемся за погребом! — крикнул Староверов.
Погреб закрывал партизан с трех сторон — это была относительно надежная защита.
— Ни одного выстрела впустую, бить только наверняка! — скомандовал Староверов.
Фашисты окружили школу.