Страница 19 из 91
Мы узнали, что Наполеон, заняв Гжатск, остановился с войсками, чтобы дать им отдохнуть и освежиться для генерального сражения, которого ожидал от князя Кутузова. Нас порадовало еще другое известие – о прибытии к армии современника Суворова, русского витязя, генерала Милорадовича с 15 тысячами молодого войска.
Все принимало лучший вид, приходило в надлежащий порядок; все обновлялось. Уже стали слышны в биваках песни и музыка, чего давно не бывало. Несмотря на то что отступление продолжалось, мы думали идти навстречу к французам. Столь сильно присутствие князя Кутузова воскресило дух во всех войсках!
Глава IV
«И вот нашли большое поле…»
Бородинское сражение
Очевидец
«Московские ведомости», 1872, № 52
Граф Ростопчин боялся мятежа. Кроме того, он не успел еще принять надлежащих мер и вывезти из города арсенал, который не хотел оставить в руках неприятеля. Бóльшая часть хранившегося в нем оружия была неудобна для употребления; но разбирать его было некогда. Чтобы выйти из затруднительного положения, генерал-губернатор обратился за помощью к митрополиту Платону, который не отказывался править паствой, но был так стар, что большую часть дел по митрополии вверил архиепископу Августину. Однако на этот раз он решился, несмотря на свою слабость, действовать по мере сил. За колокольней Ивана Великого был воздвигнут амвон, и прошел по городу слух, что отслужат на площади соборной молебен, после которого митрополит собирается держать речь народу.
В назначенный день, между тем как на амвон выносили иконы из соборов, москвичи стали сбегаться со всех сторон на Сенатскую площадь. Все ожидали с возрастающим нетерпением появления митрополита. Наконец его черный цуг показался в Никольских воротах. Все сняли шапки. Платон выглянул из окна и благословил народ дрожащей рукой. За ним ехал в коляске граф Ростопчин. Толпа побежала за экипажами.
Когда они остановились на Чудовской площади, митрополит вышел из кареты при помощи двух дьяконов, которые ввели его на амвон. Генерал-губернатор стал за ним. Платон был в фиолетовой мантии и белом клобуке; его бледное старческое лицо казалось встревоженно.
По окончании молебна, на котором он присутствовал в качестве молящегося, один из дьяконов стал рядом с ним, чтобы говорить от его имени, потому что он сам уже был не в силах возвысить свой слабый голос. Пастырь умолял народ не волноваться, покориться воле Божией, доверяться своим начальникам и обещал ему свои молитвы. Митрополит плакал. Его почтенный вид, его слезы, его речь, переданная устами другого, сильно подействовали на толпу. Рыдания послышались со всех сторон. «Владыка желает знать, – продолжал дьякон, – насколько он успел вас убедить. Пускай все те, которые обещают повиноваться, становятся на колена». Все стали на колена. Старец осенил крестным знамением преклоненные перед ним головы; а граф Ростопчин выступил вперед и обратился в свою очередь к народу. «Как скоро вы покоряетесь воле императора и голосу почтенного святителя, – сказал он, – я объявляю вам милость государя. В доказательство того, что вас не выдадут безоружными неприятелю, он вам позволяет разбирать арсенал: защита будет в ваших руках». – «Много благодарны, дай Бог многие лета царю!» – загремело в толпе. «Но вы обязаны при разборе его, – продолжал граф Ростопчин, – соблюдать порядок: входите в Никольские ворота и выходите в Троицкие. Я прикажу сию минуту отпереть Арсенал». При поданном им знаке его коляска и карета митрополита подъехали к амвону. Каждый сел в свой экипаж. Толпа, проводив Платона, возвратилась за оружием.
Д. Давыдов
1812 Год
Между тем мы подошли к Бородину. Эти поля, это село мне были более, нежели другим, знакомы! Там я провел беспечные лета детства моего и ощутил первые порывы сердца к любви и к славе. Но в каком виде нашел я приют моей юности! Дом отеческий одевался дымом биваков; ряды штыков сверкали среди жатвы, покрывавшей поля, и громады войск толпились на родимых холмах и долинах. Там, на пригорке, где некогда я резвился и мечтал, где я с алчностью читывал известия о завоевании Италии Суворовым, о перекатах грома русского оружия на границах Франции, – там закладывали редут Раевского; красивый лесок перед пригорком обращался в засеку и кипел егерями, как некогда стаей гончих собак, с которыми я носился по мхам и болотам. Все переменилось! Завернутый в бурку и с трубкой в зубах, я лежал под кустом леса за Семеновским, не имея угла не только в собственном доме, но даже и в овинах, занятых начальниками. Глядел, как шумные толпы солдат разбирали избы и заборы Семеновского, Бородина и Горок для строения биваков и раскладывания костров… Слезы воспоминания сверкнули в глазах моих, но скоро осушило их чувство счастья видеть себя и обоих братьев своих вкладчиками крови и имущества в сию священную лотерею!
Ф. Глинка
Очерки Бородинского сражения
…22 августа занята знаменитая позиция Бородинская.
Мы опишем ее.
Наша боевая линия стала на правом берегу Колочи, лицом к Колоцкому монастырю, к стороне Смоленска; правым крылом к Москве-реке, которая в виде ленты извивается у подножия высот Бородинских. Перед лицевой стороной (перед фронтом) линии, особенно перед фронтом центра и правым крылом, бежала речка Колоча в реку Москву, составляя с ней угол в полуверсте от высот Бородинских. В Колочу впадают: речка Войня, ручьи Стонец, Огник и другие, безымянные. Все эти речки и ручьи имеют берега довольно высокие, и если прибавить к тому много рытвин, оврагов, по большей части лесистых, и разных весенних обрывов, промоин, то понятно будет, отчего позиция Бородинская на подробном плане ее кажется бугристой, разрезанной, изрытой. Леса обложили края, частые кустарники и перелески шершавятся по всему лицевому протяжению, и две большие (Старая и Новая Московские) дороги перерезают позицию, как два обруча, по направлению от Смоленска к Москве. Дорога Смоленская была так же дорога во Францию, по которой пришла к нам вооруженная Европа, как будто сдвинувшись с вековых оснований своих.
Сказав, что высоты правого русского фланга были лесистые, мы добавим, что они были и утесистые, а потому и составляли оборону прочную. Левое крыло наше также довольно щедро защищено природой, если принять в этом смысле общее протяжение высот Бородинских, на которых простиралось оно, впоследствии загнутое до деревни Семеновское. Впереди этого (левого) крыла тянулись и перепутывались глубокие рвы и овраги, опущенные и закрытые частыми кустарниками. Сверх того, позиция русская, как мы сказали, прикрыта была Колочей, Войней, Огником и ручьями Стонцем и Семеновским.
Искусство поспешило придать то, чего не додала природа для защиты линии. Густой лес на правом фланге, сходивший с вершин до подножия холмов к стороне реки Москвы, был осмотрен, занят, перегорожен засеками и, по местам, вооружен укреплениями. В этом лесу сделаны три флеши[21]. На лесистое и утесистое местоположение правого фланга можно было опереться надежно. В центре отличался высокий кругляк, может быть древний, насыпной курган. Через него перегибается Большая Смоленская (в Москву) дорога. Это округленное возвышение носит название Горки и находится в деревне того же имени. На этом-то кругляке устроили батарею из пушек огромного калибра и заслонили ее еще другой, более скрытой, из 12 пушек, которую поставили в 200 саженях напротив Бородина, на расклоне высот правого берега Колочи. Идя с правого крыла к левому, вдоль по линии, в середине расстояния от Горок к Семеновскому, вы встретите высокий бугор, далеко повелевающий окрестностями. Этот бугор пришелся на самой важной точке, почти у замка левого крыла с центром. Этим воспользовались, и высота, господствовавшая над другими, увенчана большим окопом с бастионами. Иные называли его большим редутом[22], другие, и кажется правильнее, люнетом[23]. Но солдаты между собою называли это укрепление Раевского батареею, потому что корпус его был пристроен к этому люнету и потому, что они любили храброго генерала, о котором так много было рассказов в то время! Из уст в уста переходила повесть о подвиге его под Дашковкой, как он, взяв двух еще невзрослых сыновей за руки, повел их знакомить с пулями – туда, где всех троих с головы до ног окатило свинцовым дождем!
21
Флешь («стрела», фр.) или редант – земляное укрепление в форме стрелы, направленное острием к противнику и открытое сзади. Как правило, флешью называли укрепления в виде тупого угла.
22
Редýт – земляное укрепление с валом и рвом в виде четырех-, пяти– или шестиугольника, предназначенное для круговой обороны.
23
Люнéт – в отличие от редута, открытое с тыла полевое укрепление, состоявшее из валов со рвом впереди и прикрытое с флангов.