Страница 25 из 31
На самом деле — он человек, который всего лишь три раза в день чистит зубы.
"По крайней мере, он дважды спал с ней, — невольно думает Леонт. — Но она не похожа на холодную женщину".
— Я знаю, дорогой, что тебя трудно переубедить, — продолжает Анга. — Но я не думала, что это относится и к Леонту. — Она невинно улыбается и делает знак — Ксенофант вылетает из керамического горлышка и зависает над бомбардами.
— Я проходила обряд потения у кроу и знаю, что такое принцип Паули, — с гордость сообщает Анга. — Все остальное — пшик, ничто, месиво! Сведенборг давно все предсказал. Сордуз пилозус!
— Узнаю свою жену, — констатирует Платон. — Помешана на этом цинике.
— Да, это она… — соглашается Леонт.
— А вы сомневаетесь? Сведенборг!..
Анга приосанивается и выставляет ногу вперед.
— Пожалуй, — миролюбиво кивает Леонт.
— Не делай из нас идиотов! — отрезает Платон.
— Это правда? — спрашивает Леонт. Черт! Ему кажется, что экскурсия по туннелю затянулась.
— Не верь ей! — предупреждает Платон.
— Великий мессир прав, вы оба пройдохи. Плюсна и два камушка — вот и весь разговор!
— С какой это стати?! — кипятится Платон.
— Постой, постой, — говорит Леонт, — Как же ты с ним встречалась?
— Еще чего? — Анга усматривает в его вопросе подозрительную заинтересованность. — Не уподобляйся Ламброзо — грязью не отмоешься.
— Это необычайно важно, — объясняет Леонт.
— Так я тебе и выложила! Держи карман шире! Друзей не предают!
— Сегодня утром? — спрашивает он настойчиво.
Анга поворачивается, задирает юбку и показывает зад:
— Видел?!
… I mi son un che, guando
Amore spira, noto ed in guel modo
Che detta dentro vo significando[7]
— Я сам выбираю ей нижнее белье, — стыдливо признается Платон, — у меня совершенно нет вкуса…
Леонта разбирает смех — он начинает кое о чем догадываться. Но Платон, Платон — он-то абсолютно не подготовлен.
— В третьей корчме налево? — спрашивает Леонт.
Ксенофант хихикает и оглядывается на хозяйку. Она шипит, как гейзер.
— Не корчи из себя Мюнхгаузена! — напирает Платон.
— Точно! — не может удержаться Леонт. — Но я знаю, что это не мессир Эммануэль!
Фитили едва слышно потрескивают.
— А кто же? — с подозрением в голосе спрашивает Анга.
Леонт больше чем уверен, что ей плевать на объяснения. Разъяренные глаза пылают неукротимой ненавистью, а из ноздрей клубится знакомый дымок.
— У него бильярдная лысина, — спрашивает Леонт, — и он в деревянных сабо?
Анга молчит. Сомнения еще не разлагают ее душу. Она прикрывает свои дряблые коленки.
— Не очень-то безопасное знакомство, — говорит Леонт. — Я бы поостерегся.
— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает она с подозрением.
— Блестящий, лысый, бородка седая, клинышком, когда говорит, стелет мягко. Ну?
Анга молчит.
— Это Тертий, — спокойно сообщает Леонт, — я очень сожалею… Тебя обвели вокруг пальца, да еще трижды вокруг пальца…
По лицу Анги видно, что в ней происходит борьба.
— Я думаю, что они тебя используют, — говорит Леонт, — в своих целях. Им нужны исполнители — только-то. Ты опять не туда выпала.
— Так я тебе и поверила! — кричит Анга. — Это был великий Эммануэль! И я исполню его волю!
— Эммануэль не настолько глуп, чтобы давать советы.
Трава на лужайке под фонарем зелена до неестественности.
— Не зли ее, — предупреждает Платон.
— К сожалению, я не ошибаюсь!
— Нет! Нет! — кричит Анга.
— Что у тебя общего с Тертием? — спрашивает Платон.
— Вы все заодно! — Ярости Анги нет границ.
— Что у тебя с Тертием? — Платон свирепеет.
— Эммануэль!.. Эммануэль!.. — Кажется, она собирается рыдать.
— Ниточка тянется к Мариам, — говорит Леонт. — А от нее в такие дебри, что жутко представить. Из них трудно выбраться. По крайней мере, цена этому достаточно высока, чтобы подумать о последствиях. Фиолетовые миры, тени, прыгающие, как кошки, все прочее…
— Я вас ненавижу!!! — кричит Анга.
Черная тушь льется по лицу.
— Не слишком ли много чести?! — отвечает Платон.
— У меня есть хорошее средство от морщин, — вдруг спокойно сообщает Анга. Потеки на ее лице достигают подбородка.
Переход в настроении у нее так резок, что даже не видно границы. Кажется, она приняла решение.
— Момент! — кричит Платон.
— А сабо! сабо!.. — вскрикивает Леонт, — разве Эммануэль ходит в сабо?!
Анга только морщится.
— … у него были мягкие туфли и мантия магистра наук…
— … правильно! А бородка, бородка?!
— … от нее пахло сандаловым деревом.
— Пивом, пивом! — настаивает Леонт. — Чем же еще!
Анга морщится и скрипит зубами.
— Мариам обхитрила нас, — говорит Леонт Платону.
Дух Ксенофанта радостно скалится.
"Бах!!!" — стреляет орудие.
"Бах!!!" — стреляет другое.
Голова Платона летит в кусты.
Леонт загораживается портфелем.
— Опять подмешали дымный порох, — слышит он, — а селитра слежалась!
Голова Платона покачивается на пике оруженосца.
— Мы не тренировались с самого сочельника, — оправдывается слуга-дух.
— Я тебя замурую!
— Но вы сами заряжали орудия!
— Я тебя снова замурую!
— Отличная маскировка, — еле шепчет Платон сверху.
— Не спеши, — советует Леонт.
Они бегут.
Ноги месят быстротечный песок.
Через несколько шагов сердце Леонта бьется, как птица в клетке — за крайним столиком, в тени кипариса, одиноко сидит Саломея. Голенастая и грустная, она нравится Леонту еще больше.
— Только из-за женщины стоило столько преодолеть! — радостно сияя, кричит Платон и целует ее руку.
Вторую она протягивает Леонту.
"Когда-нибудь я расстанусь со своими слабостями, но только не сейчас", — проносится в голове у него.
— Я зна… что уви… вас… — говорит девушка.
Со сколькими женщинами можно быть счастливым без оглядки на предыдущую? Со сколькими ты будешь откровенен и скольких — обманешь? Сколько простят тебя и скольких — ты?
— Тебя… — напоминает Леонт.
— Мы оба знаем, — поправляет Платон и с обожанием смотрит на нее.
— Везет же… — Леонт завистливо косится на друга.
— Я и сам не был в этом уверен до недавнего времени… — сознается Платон.
Девушка лишь загадочно улыбается.
— Я любовалась фейерверком… — говорит она. — Данаки превзошел себя — здесь так весело.
— Она всегда усложняет жизнь, — радостно сообщает Платон.
Он загораживает ее — от всех горестей света, толстый, неуклюжий увалень с непомерным седалищем.
— … солнышко…
Неудобно, как на воркующей голубятне.
Повадки меняются на глазах — гора сала превращается в тонну мышц.
Пауза в женских глазах — что может быть лучше.
— Ты, конечно же, не ожидал?! — восторженно вопит Платон в следующий момент.
— Я уже ничему не удивляюсь, — соглашается Леонт. — Боюсь, что к концу вечера ты меня совсем доконаешь.
Спроси у него, он не Тоти? — ядовито советует Мемнон.
Конечно, надо быть готовым ко всему.
— Я всегда знал, что у моего друга отличный вкус, — говорит Леонт.
Ему немного грустно. Он старается не замечать Мемнона.
— Не надо так… — просит девушка.
— Разумеется, — соглашается Платон, — учти, я в курсе всех дел…
— Я рад за вас, — сдаваясь, отвечает Леонт.
Он отдает ее сразу, без раздумий.
— Тебе не хватает юмора, — подмигивает Платон.
— Нет, у него все нормально, — улыбается девушка. — Может быть, только… может быть… — она смущенно запинается.
— Жаждете сделать из меня мученика? — спрашивает Леонт.
— Хотелось бы, чтобы никто не ошибался, — кивает Платон.
— Я против, — возражает Леонт.
— Конечно, если только он сам желает, — добавляет девушка.
7
Вдохновляемый любовью, Я говорю то, Что она подсказывает мне.