Страница 3 из 33
Марина рассмеялась.
— Вот еще кавалер нашелся! — и подхватила Вахтанга под руку. — Пойдем-ка пленку готовить. А ухаживать за мной не обязательно.
После захода солнца на палубе стало людно. Каждому хотелось отдохнуть от дневного зноя, полюбоваться тропическими звездами, большими и лучистыми, каких никогда на севере не увидишь.
Яркая голубая Венера, незнакомые, и потому странные, созвездия, поблескивающий след за кормой — все было как-то таинственно и прекрасно. Не хватало только песни. Тихой, задушевной, лирической…
Но вот и она.
В темноте зародились певучие звуки гавайской гитары, над притихшим океаном полетела чарующая индонезийская песня.
Марина пела вполголоса, и плавная мелодия удивительно гармонировала с поэтическим ночным пейзажем. Казалось, этот низкий грудной голос принадлежит не девушке, а самой великолепной тропической ночи.
Взволнованный Вахтанг смотрел на Марину. Все, все отдать не жаль ради такой девушки!
Песня замерла.
Не находя слов, Вахтанг глубоко вздохнул.
— Неплохо, — сказал Роман. Даже на него, чуждого лирике, песня произвела впечатление.
— Браво! — раздался негромкий возглас.
Все обернулись. Неподалеку стояли: Аго Саар и профессор Гардин.
От похвалы капитана Марина зарделась. "Слава богу — темно, — подумала она, прикладывая ладони к пылающим щекам. — А с чего это он? Ведь Саар никогда никого не хвалит…"
— Попросите капитана спеть, — шепнул ей штурман.
— Он поет? — изумилась Марина.
— Еще как, и сам аккомпанирует.
Девушка заколебалась. Она немного побаивалась неразговорчивого капитана. Потом взяла гитару и подошла к нему.
— Аго Карлович, вы слышали мое пение, а теперь мы хотим услышать ваше. Спойте что-нибудь.
— Правильно, Марина Николаевна! — воскликнул профессор Гардин.
Аго Саар взял гитару. Даже сквозь тьму Марина ощутила на себе его пристальный взгляд.
Усевшись на пододвинутый кем-то стул, капитан тронул струны. В тишине прозвучал первый аккорд.
Метался над скалами луч маяка,
прибой шелестел у камней.
С прощальною лаской девичья рука
коснулась его кудрей.
И был поцелуй последний горяч,
волненье стесняло грудь,
и слышал он шепот: — Прощай, моряк!
Пусть будет счастлив твой путь.
Грустный, проникновенный мотив вызывал воспоминания о далеком суровом севере. Марина закрыла глаза и отчетливо почувствовала дыхание родной Балтики.
А путь бесконечен. Летят года
в лазурную даль — как сны.
Слабеет рука, голова седа,
как гребень морской волны.
Порою из мрака блеснет маяк…
Плыви и о нем забудь.
А ветер чуть шепчет: — Прощай, моряк!
Пусть будет счастлив твой путь.
Капитан смолк. Перед Мариной, как наяву, предстали угрюмые шхеры, изглоданные злыми ветрами скалы, низкорослые, кривые прибрежные сосны… и девушка. Она стоит у самого берега. Ночной ветер треплет ее платье. Маяк ярко вспыхивает, освещая сумрачное море. Девушка с тоской смотрит вдаль, и с ее губ слетают прощальные слова…
Марина слегка откинула голову и взглянула на оранжевую Луну, выглянувшую из-за невидимого во тьме горизонта.
— Прощай, моряк! Пусть будет счастлив твой путь, — вполголоса повторила она.
Глава 4
Земля показалась рано утром. Воздух был прозрачен и чист. На горизонте медленно вырастали вулканические конусы. Один из них курился легким дымком.
Марина вышла на палубу. Профессор Гардин что-то объяснял группе ученых, указывая в сторону островов.
Марина тронула Романа за руку.
— С добрым утром! — Прикрыв ладошкой рот, она сладко зевнула.
— А-а, Марочка! С добрым утром, засоня.
— Что это?
— Галапагос, черепашьи острова. Слушай, профессор о них рассказывает.
— …Хотя архипелаг пересекается экватором, климат здесь сравнительно прохладный. Сегодня вы наверное заметили это, — говорил профессор.
— Холодное Перуанское течение, — вставил кто-то.
— Совершенно верно. Поэтому на островах уживаются тропические лианы и полярные мхи, попугаи и пингвины. Здесь встречаются даже антарктические чайки и тюлени.
— А черепахи? — спросила Марина.
— И они тоже, — улыбнулся Гардин. — От гигантских черепах, которые, к сожалению, вымирают, и получили острова название Галапагос.
Разговор был прерван звоном судового колокола. Все поспешили на завтрак.
Уходя с палубы, Марина заметила, что матросы готовят к спуску одну из шлюпок.
— Что-нибудь случилось? — спросила она штурмана.
Олег Крылов загадочно улыбнулся.
— Нет, все в порядке.
После завтрака всех вызвали наверх.
— Внимание! Переходим экватор, — громко объявил штурман.
Раздался протяжный звук сирены. Команда в полной форме выстроилась на палубе около сооруженного из брезента большого бассейна, наполненного забортной водой. Капитан перевел рукоятку машинного телеграфа. Проскользив немного по инерции, судно остановилось.
— Спустить трап! — скомандовал Аго Саар.
Из-под кормы "Дельфина" вышла шлюпка и направилась к трапу. По команде "смирно" все замерли.
Из шлюпки на палубу поднялась живописная группа. Впереди, громко трубя в большие раковины, шли два тритона — загорелые мускулистые парни в пышных париках и черных трусах, отделанных серебряной каемкой. За ними торжественно выступал сам Нептун с огромным золотым трезубцем в руке: На его голове блестела корона. Окладистая седая борода спускалась на грудь, густо заросшую рыжими волосами. С плеч спадал синий плащ, с нашитыми на нем золотыми рыбками. Нептуна сопровождали две нереиды. Их стройные фигуры облегали голубые купальники с блестящей целлофановой чешуей. На головах красовались шапочки, сделанные в виде симпатичных рыбьих мордашек. Замыкали шествие четыре водяных черта. Они были в темно-зеленых трико с нашитыми клочками шерсти. Хвосты закручивались спиралью, словно у морских коньков. На ногах — ласты.
Глядя на размалеванные, как лица дикарей, физиономии и уморительные ужимки "чертей", все покатывались со смеху.
Если в Нептуне без труда признали боцмана Василия Максимовича Степина, а в тритонах и нереидах знакомых матросов и девушек, то чертей никто не мог распознать.
Едва фантастическое шествие вступило на палубу, как шумовой оркестр грянул марш на самых невообразимых инструментах. Кроме разнокалиберных кастрюль, губных гармошек, ложек и бутылок, здесь была и пустая железная бочка, и даже обыкновенная поперечная пила, которая отчаянно взвизгивала, когда "музыкант" проводил по ней каким-то громадным "смычком".
Сопровождаемый душераздирающей какофонией, Нептун вышел на середину палубы.
Капитан поднял руку, мгновенно все смолкло.
Одетый в отутюженную белоснежную форму, сияющий всеми регалиями, Аго Саар строевым шагом вышел вперед и, четко отрапортовав, вручил Нептуну судовую роль со списком людей, впервые пересекающих экватор."
Морской владыка" с достоинством принял рапорт, поздравил всех с прибытием на экватор и занял "трон" — большое кресло, установленное против бассейна. Свита расположилась возле него.
Начался традиционный обряд "крещения" новичков. Все они должны были по очереди предстать перед Нептуном, а затем искупаться в бассейне. Если кто-нибудь пытался увильнуть от этой процедуры, Нептун посылал чертей на розыски. Те приводили беглеца и под общее улюлюканье бросали в бассейн.
После купания нереиды угощали "крестников" шампанским. Они черпали его из кастрюли специальной чаркой, сделанной в виде витой раковины.
Марина была в восторге. Такая удача выпадает далеко не каждому кинохроникеру. Бегая по палубе, она снимала веселые эпизоды празднества Нептуна."
Крещение" уже заканчивалось, но тут зоркий глаз морского владыки заметил кока. Опасливо озираясь, он нес в камбуз ящик с лапшой.
— Взять! — рявкнул Нептун.