Убить ворона

Глава 9. КОПИЛКА

Сюгин занимался со специальной группой судебно-технической экспертизы. Это было, пожалуй, самое главное. Но, сложив руки, ждать результатов Турецкий не мог.

Прочитав материалы допроса свидетелей, он решил, что придется все начать самого начала. В безликих и однообразных показаниях не за что было даже зацепиться.

Повторный допрос важных свидетелей катастрофы и родственников погибших летчиков Турецкий решил провести с Сабашовым. Население Новогорска было небольшим, и потому такая огромная трагедия, как авиакатастрофа на стадионе во время хоккейного матча, с гибелью почти четырехсот человек, коснулась многих жителей этого городка: у кого-то погибли родственники, у кого-то знакомые, сослуживцы или хотя бы знакомые. Со дня трагедии прошло совсем немного времени, и для многих из новогорцев все это было еще свежей кровоточащей раной. По своему многолетнему опыту Турецкий знал, что люди лучше всего раскрываются и вспоминают что-то важное, когда они находятся в привычной обстановке. Все-таки десятилетиями воспитывавшееся чувство страха перед карательными органами заставляло людей, допрашиваемых как свидетелей в следственных кабинетах, больше думать о том, как бы не навредить себе и выйти побыстрее из этих кабинетов, чем вспоминать детали, которые могли помочь следствию.

Помощь участковых Турецкому при опросе людей, живущих близ стадиона и аэродрома, не понадобилась, люди без боязни открывали дверь работникам оперативно-следственных органов, порой не дожидаясь даже предъявления служебного удостоверения. И все же участковые в этот день посчитали своим долгом рано утром обойти квартиры своих подопечных, чтобы они подготовились к беседе со столь важным следователем из Москвы.

Турецкий поставил перед собой первоначальную цель – выявить действительных очевидцев происшествия.

Ближе всего к аэродрому и стадиону располагались несколько старых трехэтажных домов. Турецкий предложил Сабашову допросить жильцов первых четырех домов, сам же пока занялся старушками, круглогодично не покидающими скамеечек во дворах своих домов. На удачу почти все скамеечки возле подъездов были расположены лицом к стадиону, а следовательно, одинаково наблюдательные во всех дворах России дворовые бабушки могли что-нибудь да и увидеть в небе своими подслеповатыми глазами в тот трагический вечер. А если некоторые из них еще и не очень страдали расстройством слуха, то, может быть, даже и что-нибудь услышать.

Девяносто процентов из рассказов бабушек на скамейках состояло из «охов» и «вздохов». Бабульки были весьма впечатлены случившейся трагедией, явно выдавали виденное кем-то за свое собственное, при этом сами искренне верили в то, что так и было на самом деле. К тому же обо всем этом уже столько раз было переговорено ими за эти дни, что весь их рассказ теперь являлся результатом народного творчества дворовых бабушек Новогорска. Даже две-три из старушек, которые в момент падения самолета действительно сидели на скамейках в тот лютый морозный вечер и подняли свои трясущиеся головы вверх, не могли толком объяснить, чего же они там увидели в небе. «Поднялся в воздух, потом бахнуло, он и упал». Или же: «Вначале упал. А потом бабахнуло!» Вот единственное, что вразумительного можно было извлечь из их рассказов. Турецкий вежливо попрощался со старушками, заверяя их в том, что они весьма помогли следствию, и, наконец, вошел в подъезд ближайшего дома.

Сабашов, весьма довольный предоставленной ему самостоятельностью, ответственно взялся за порученное дело. Встречая из Москвы Турецкого, он заподозрил, что дело с авиакатастрофой, может быть, далеко не несчастный случай. И то, что Турецкий включил его в свою группу, весьма льстило его самолюбию. Он позвонил в первую квартиру, но никто не отозвался на его звонок. И тогда он позвонил в следующую квартиру. За второй дверью тоже не подавали никаких признаков жизни, и Сабашов собирался уже уходить, когда вдруг кто-то тихонечко подошел с той стороны двери и заглянул в глазок. Сабашов некоторое время ждал, что его окликнут, но было тихо. Его долго и внимательно разглядывали через стеклянный кружок – только и всего. Сабашов вежливо улыбнулся, прямо глядя в глазок, и показал свое служебное удостоверение.

– Следователь городской прокуратуры Сабашов Валентин Дмитриевич, – отрекомендовался он громким голосом.

Там за дверью явно пытались рассмотреть удостоверение Сабашова. Наконец, дверь открыли на цепочку и через небольшую щель выглянуло полное лицо пожилой женщины.

– Ничего не знаю, честное слово, – шепотом проговорила женщина.

– Я по поводу авиакатастрофы на стадионе, – попробовал завязать разговор Сабашов.

– А я это и так сразу поняла. Но честное слово, ничего не видела и не слышала. Да и не было меня в тот день в городе, – проговорила она, уже закрывая дверь. – И хорошо, что не было. А то б затаскали по прокуратурам и милициям.

В это время в другом доме Турецкому дверь открыли без разговоров и встретили вежливо и любезно. В квартире жила молодая супружеская пара. Им было лет по девятнадцать. Они поженились совсем недавно. Это Турецкий определил сразу. Ребята не столько говорили о деле, сколько просто хотели поучаствовать. Это было большим событием в их жизни. К тому же у них на стадионе в тот день погибло четверо одноклассников. Один из погибших был хоккеистом, остальные находились среди болельщиков.

– Прямо не верится, что их нет, – возбужденно говорил парень. – Только же вот пиво с ними пил дней пять назад. Вот на этой кухне. Сидели рядом. Трепались. А теперь их нет. Даже представить не могу.

Александр молча согласился, что смерть действительно трудно представить, да еще в таком молодом возрасте, да еще когда у тебя под боком такая хорошенькая и молоденькая жена.

– А ведь я тоже должен был погибнуть, – продолжал парень. – Это Лерка меня спасла. Я с ребятами договаривался идти на стадион. А Лерка такой скандал закатила, что опять я с друзьями выходной провожу, а не с ней – всю посуду переколотила. – Он обнял свою молодую жену. – Дуреха!

Лерка при этом начала всхлипывать.

– Да купим мы посуду, не плачь, – попробовал пошутить парень. – Небось посуду жалко больше, чем меня?

Он поцеловал девушку в губы. Она не сразу, но ответила ему на поцелуй. При этом молодых людей совершенно не заботило, что рядом с ними находится посторонний человек.

«Молодожены», – с завистью подумал Турецкий. Он смотрел на их молодые и беззаботные лица и пытался вспомнить себя в их возрасте, когда любовь, горе, радость – все сплеталось в один клубок. Когда никакое несчастье не могло надолго омрачить молодости и жизнелюбия. Пока Александр предавался столь приятным воспоминаниям, парень и девушка совсем расслабились. В какой-то момент парень, продолжая успокаивать жену, нервно взглянул на следователя. Турецкий, как опытный мужчина, моментально уловил причину этого взгляда. И сразу же решил покинуть молодую пару. Для следствия они все равно не представляли никакого интереса. Турецкий был совершенно уверен, что, как только за ним закроется дверь, эти двое не замедлят заняться любовью.

Сабашов за это время обошел уже несколько квартир, в одной из которых ему попался свидетель, который ехал в момент аварии от аэродрома к городу и потому видел, как взлетал самолет. Это был электрик, обслуживающий аэродром. Он как раз в тот вечер спешил с работы на стадион, чтобы успеть посмотреть еще второй тайм.

– Он когда начал взлетать, вроде все нормально было. Я-то уж на аэродроме не первый год работаю, третий десяток пошел – насмотрелся на эти взлеты. Так вот, говорю, все в норме вроде было. А потом… как-то мотор задергался, рывками так пошел, как будто что-то в нем забарахлило.

Рассказывал это электрик уже не в первый раз, но все равно волновался, с трудом подбирая нужные слова.

– А взрыва никакого не было? И вообще каких-то звуков? Ничего необычного в этом плане не заметили? – уточнил Сабашов.

– Нет, вроде ничего в воздухе не взрывалось. Рев мотора, конечно, поначалу как-то неравномерно усилился. Говорю вот, рывками… Ууу-уу! – Электрик изобразил неравномерно усилившийся звук мотора. – А потом как-то тише стал… И вдруг тишина. Он как бы захлебнулся. А потом сразу же носом вниз. Несколько секунд, и готов! – Мужчина все показывал руками. – И тут, конечно, уже взрыв. Палево! Все в огне!