Страница 4 из 7
Хлынула нестерпимо чёрная кровь. Левая моя рука скользнула к правой лодыжке и выхватила из потайного колчана остро заточенную осиновую спицу. Стрелу. Кол.
Не желая выпускать вампиршу – пусть я держал её пронзённое сердце своей стальной пятерней, но то ещё не была полная смерть: я опасался, что без серебряной пули не обойтись – я крутанул её вокруг оси, и, прижав к себе, вогнал осиновый кол под левую лопатку. Он прошёл сквозь сердце, раздвинув мои пальцы. Она упала и замерла. Я проверил: мертва.
Не мешкая, я приступил к последней процедуре, которую должен совершить. От успешного проведения могла зависеть жизнь незадачливого хлопца. Почему-то у женщин-вампиров высосанная человеческая кровь сохраняется дольше, чем у мужчин-вампиров, не сворачиваясь. Она даже поступает первоначально не в желудок, а… впрочем, анатомические особенности не всем интересны. Очевидно, это связано с необходимостью кормления детёнышей-вампиров свежей кровью, но точно не знаю. Как бы то ни было, её особенность давала парню шанс.
Всё оборудование для переливания крови я имел под рукой – в буквальном смысле: я таскаю его в сумке под мышкой. Да и что за оборудование – так, почти стандартная капельница. Я поставил её, наладив, как положено, и удалился. По лестнице. Предварительно, конечно, вызвав к нему "скорую помощь", тщательно вымыв руки и со вздохом оставив на полу, возле убитой вампирессы, визитную карточку: "Броб Дувион – борец с вампирами".
Вампир со взломом
Из парка я возвращался уже под утро, на сегодня больше не ожидая никаких приключений – вот-вот должны пропеть первые петухи, и ни один уважающий себя вампир, не говоря об остальной нечисти, просто не начал бы затевать ничего, заведомо зная, что начатое довести до конца всё равно не получится. Только крови себе попортишь, а чужой попить не удастся.
Улицы выглядели тихими и пустынными, свет редких фонарей проваливался в воссоздаваемую ими из мрака зелень листьев. Мошкара кружилась под лампами в безуспешных попытках пробить стекло. Звук моих шагов плотно вплетался в шелест листьев, колышимых ночным зефиром, создавая неповторимую симфонию Одинокого Прохожего.
И вдруг меня словно что-то толкнуло в грудь: я остановился, будто поднявшиеся на моей голове вампирорецепторы создали такое сопротивление воздуха, что стало трудно идти. И тут же где-то в глубине сознания затеплилась точка, означавшая, что неподалёку находится вампир.
Точка странным образом сассоциировалась с лампой, приглушённо горящей в окне второго этажа того здания, мимо которого я как раз проходил. Лампа явно настольная, но сейчас наверняка стояла на полу, причём у дальней от окна стены. А точка пульсировала: вампир насыщался. В такие минуты я забываю обо всём – неудержимая сила хватает меня и тянет, влечёт, мчит к бессовестно распоясавшемуся вампиру, жадно глотающему кровь несчастной жертвы.
Я взбежал по ступенькам.
И остановился.
Дверь стояла открытой. Но не это смутило меня и заставило замереть в неподвижности и недоумении. И не вывеска, висящая у дверей – как принято во всех государственных учреждениях. Верхняя её часть скрывалась в тени наддверного козырька, но на нижней читались слова: "…станция переливания крови". "Наверное, вампир напал на сторожа, – пронеслось в голове. Я знал, что сторожами обычно работают либо пенсионеры (но этот вариант отмел сразу, вообразив себя Шерлоком Холмсом), либо студенты вузов. "Наверное, вампир в облике хорошенькой девушки подошёл к двери, постучал и вызвал сторожа: тот открыл, в надежде хорошо провести время, а потом…" – И не эти дедуктивные рассуждения остановили меня – их можно делать и на ходу. И не странное поведение светящейся точки в сознании – она не двигалась, но временами как-то странно вспыхивала, что следовало принять за пульсации (что я и сделал). Я не мог понять: то ли он закончил своё кровавое дело, то ли продолжает сосать, но как-то извращённо. Ничего подобного мне пока не встречалось.
Меня остановила летучая мышь.
Как раз тогда, как я занимался дедуктивными построениями, когда недоумевал по поводу нестандартного поведения вампира и изо всех сил напрягал вампирорецепторы, пытаясь разобраться, что же передо мной, летучая мышь пронеслась над моей головой и врезалась во вставшие дыбом волосы – приёмники вампироизлучения. Врезалась, перекувырнулась, восстанавливая равновесие, и исчезла во мраке. Точка сразу погасла: картинка исчезла.
Сначала я немного возгордился: надо же, какие у меня волосы – как настоящие, летучая мышь не различает (а ультразвуковой сигнал мышей не отражается от человеческих волос, они для ультразвука прозрачны), а потом спохватился: а простая ли это летучая мышь? Что, если она – сообщник вампира? И решительно вошёл внутрь вестибюля.
Здесь царила тишина и простор. Спокойный мягкий свет фонарей легко дробился на цветной мозаике витражных окон, бросая на пол дымчатые радужные тени. Бесшумно ступая лапками, из темноты коридора появилась бледно-розовая кошка – окрашенная оконным светом. Увидев меня, она остановилась и слабо, просяще, мяукнула.
Напрасно я вслушивался в звенящую тишину станции: ни единого звука не доносилось ни с одного из трёх этажей. Приходилось идти наудачу: летучая мышь сбила наводку полностью. Я не ощущал, где вампир, помнил лишь, что точка светилась где-то наверху: на втором или третьем этаже.
Медленно-медленно, стараясь не поднимать ни малейшего шума, ни пыли с давно не убиравшейся ковровой дорожки, застилавшей лестницу, я принялся подниматься на второй этаж. Кошка, блеснув зелёными фосфоресцирующими глазами и постоянно меняя цвет, по мере того, как пересекала всё новые и новые тени от витражей, пошла за мною следом.
"Ещё один сообщник? – промелькнула мысль. – А я даже не могу проверить… А вдруг она и есть вампир? Или оборотень. Как жаль, что нет дублирующих вампирорецепторов… Убить её? Жалко – если она настоящая кошка. И можно привлечь внимание вампира. Нет уж, надо немного подождать, поискать его".
Коридор на втором этаже выглядел столь же пустынно, как и на первом, только более тёмным. Свет проникал только сквозь стеклянные проёмы над дверьми. Я медленно двинулся вдоль ряда дверей, осторожно проверяя каждую. Они были закрыты.
"А что, если он закрылся изнутри? – снова мелькнула мысль. – Тогда придётся ждать на лестнице… Не взламывать же каждую. А если он улетит? Раскроет окно – и улетит? Не посмотрит на то, что с зимы не открывались. Но тогда я услышу…"
Сомнения продолжали мучить меня, пока я бесшумно двигался по коридору второго этажа, методически нажимая на дверные ручки и пытаясь толкнуть двери. Обойдя коридор по часовой стрелке, я вернулся на лестницу. Кошка продолжала ждать здесь, спокойно помаргивая и поводя усами. Что ей нужно? Я махнул в ту сторону ногой, но кошка не убежала, а лишь крепче вцепилась в дорожку, выпустив когти. Я осторожно обошёл её и начал подниматься на третий этаж.
"А если и тут все двери закрыты, что делать? – сомнения вновь вернулись ко мне и исчезли, едва я ступил в коридор. Одна из дверей – справа – стояла полуоткрытой, и лунный свет, а может, свет фонарей, косо падал в черноту коридора, указывая дорогу. "Словно лунная дорожка на море, – подумал я, устремляясь по ней к двери, из которой доносилось слабое сопение, бульканье и причмокивание.
Стремительно распахнув дверь, я ворвался в кабинет. И замер. Того, что я ожидал увидеть – распростертую безвольно на полу жертву и склонившегося над ней вампира – не было. То есть вампир был. А вот жертвы не было. Вампир сидел, привалившись к стене, и лакал из пластиковой упаковки тёмную жидкость. Кровь? Ах, да, консервированная, да ещё лунный свет…
Живот вампира сильно вздулся, и не менее десятка таких же упаковок, какую он держал в руке, только пустых, лежали вокруг, указывая причину вздутия.
– Ах, ты, паразит! – произнёс я, доставая последний осиновый кол. Вампир окосело посмотрел на меня, и забарахтался, пытаясь подняться. – Ты знаешь, сколько она стоит? – наступал я. – Ну и лентяй же ты. Нет, чтобы заниматься прямым делом… и мне бы приятней было…