Псы границы

   - Благодарю вас, господин сержант, - голос у графа явно дрожит, хоть он и виду не подаёт. Приняв у меня письмо, аккуратно засовывает его за пазуху.

   - Ну, вот и хорошо, - говорю я, - Вопросы есть?

   - Никак нет! - и, помолчав немного, добавил, - есть просьба, господин сержант. От всего отряда.

   - Какая? Говори.

   - Господин сержант, мы тут с ребятами подумали, - он тяжело вздохнул и - как в холодную воду прыгнул, - разрешите, мы свои прозвища при себе оставим!

   - То есть? - не понял я.

   - Ну, чтоб вы нас, да и мы друг друга, как раньше, по прозвищам называли... Понимаете, привыкли мы к ним. Нам так легче друг с другом разговаривать, - заговорил он вдруг быстро и горячо, будто боясь, что я прерву его и отвечу отказом, - да и потом... Мы под этими прозвищами через столько всего прошли... Настоящими воинами стали, вы ведь сами это сказали!

   - Я обещал вам вернуть имена, когда сочту это возможным, - напомнил я.

   - Да, обещали! И вы своё слово сдержали. Но теперь мы сами просим вас: пусть будет, как раньше!

   - Хорошо, - согласился я, - коли уж вы сами того хотите, пусть так и будет. Ещё что-нибудь?

   - Никак нет, господин сержант! - заорал улыбающийся во весь рот Дворянчик, - Разрешите идти?

   - Да иди уже, - махнул я рукой, едва сдерживая улыбку.

   - Есть! - граф моментально исчез за дверью, не забыв аккуратно прикрыть её за собой.

   В казарме послышалось несколько коротких вопросительных восклицаний, потом торопливый голос Дворянчика и - ответом ему - дружный восторженный рёв всего отряда. Точнее - почти всего. За исключением отсутствующих...

   Опять раздался стук в дверь.

   - Кто?

   Створка двери приоткрылась и на пороге появился Зелёный. (Господи! Насколько проще, оказывается, их так называть!)

   - Чего тебе? - бросаю я на него короткий взгляд, не отрываясь от укладки своего вещевого мешка.

- Господин сержант, Дворянчик сказал, что завтра мы уходим...

   - Да. И что?

   - Разрешите мне Санчару с собой забрать? - голос одновременно и просительный и жёсткий, неуступчивый. Гляди-ка, как они у меня разговаривать научились... Да пускай забирает. Мне-то что? Времена теперь такие наступают, что лучше уж при себе держать тех, кто дорог.

   - Хорошо подумал? - смотрю я прямо ему в глаза, - Она поедет?

   - Уговорю! - упрямо встряхивает он головой.

   - Ладно, езжай. Но чтоб после полуночи здесь был. С ней или без неё - мне всё равно. Но чтоб был здесь. Да... и ещё... можешь для неё взять лошадь Полоза или Одуванчика.

   - Спасибо, господин сержант, - тихо отвечает он и исчезает за дверью.

   Ночь прошла беспокойно, в сборах и подготовке к отъезду. Не смотря на отданное мной распоряжение об отдыхе, толком так никто и не поспал.

   Зелёный, как это ни оказалось странным, приехал вместе со своей черноглазой подругой. Лекарка, судя по всему, для себя уже всё окончательно решила и теперь держалась независимо по отношению к нам и поблизости от своего избранника. Прибыли они не после полуночи, а часа за два до рассвета. За что Зелёный и получил от меня нагоняй. Правда, не очень сильный, а скорее так, чтоб не расслаблялся. Я же понимаю, что опоздал он не по своей вине, а вследствие слишком долгих сборов Санчары, набравшей с собой в дорогу не только кучу барахла, но ещё и внушительный короб со своими снадобьями. Против последнего я, собственно говоря, возражений не имел. Всегда полезно иметь рядом с собой хорошего лекаря, обладающего не только полезными знаниями, но и средствами к их исполнению. Чем, кстати, мы немедленно и воспользовались. Санчара быстро и очень умело обработала раны и перевязала наших раненых.

   На рассвете, когда Цыган уже спустился с площадки, я отозвал в сторонку Грызуна и присев на лежащее бревно, указал ему на место рядом с собой. Когда и он тоже умостился, я сказал:

   - Слушай, Грызун, ты помнишь, почти месяц назад мы с тобой и Полозом заложили два бочонка с порохом под скалой?

   Речь шла о скале, торчавшей чуть выше того самого языка осыпи, что нависал над дорогой, идущей с той стороны к перевалу. Подрыв этой скалы и был воплощением в жизнь моей идеи с "подарком" для наступающей армии, пришедшей мне в голову ещё в первый же день моего пребывания на этом перевале год назад.

   - Конечно, - кивнул Грызун.

   - Ну, так вот... Пришла пора этот порох рвануть... Справишься?

   - А чего ж? - криво усмехнулся он, - Делов-то, запал подпалить да смотаться вовремя, чтоб самого не пришибло...

   - Почти так, - согласился я, - да не совсем.

   - То есть?..

   - Нужно, чтоб рвануло именно тогда, когда ИХ армия по дороге к перевалу подниматься будет. И чтоб обвал накрыл голову колонны и засыпал дорогу вместе с ними. Понимаешь? Тогда этот обвал всю армию дней на несколько точно задержит! Это ж какой выигрыш во времени, представляешь!?

   - Представляю, - согласился Грызун, - ладно, сержант, не боись. Сделаю, как надо.

   - Тебя не интересует, почему именно ты?

   - Есть свои соображения, - уклончиво ответил он, - но хотелось бы и твои послушать.

   - Ты среди всех - самый старший, самый опытный и больше, чем кто-либо другой, приспособлен к выживанию. Поэтому я и надеюсь, что ты не только выполнишь всё, как надо, но и останешься в живых.

   - Ну, примерно так я и думал, - согласился он, и добавил, вставая, - ладно, сержант, уводи пацанов. Да и я тоже поеду. Мне ведь лучше заранее до места добраться да приглядеться получше, что и как... Ладно, будь здоров! - он протянул мне руку, - Повезёт, ещё свидимся.

   Я пожал его руку, потом, не удержавшись, приобнял за плечи:

   - С остальными попрощайся...

   - Само собой...

   Прощаясь с каждым в отдельности, он желал, в общем-то, одного и того же: удачи в делах, здоровья и побольше денег. С Дворянчиком же у него состоялся особый разговор.

   - Слушай сюда, граф, - сказал он, пожимая тому руку, - те золотые побрякушки, что мы тебе выделили, в деньгу обратить надобно. А потому, как в город приедешь, пойдёшь в квартал ткачей. Найдёшь там рябого Ёргиша, перекупщика. И скажешь ему, что пришёл ты от Лоскута. Это от меня, значит. Отдашь ему своё рыжьё и скажешь, чтоб обменял на звонкую монету без обману и обсчёту. Тогда, мол, он со мной, Лоскутом, в полном расчёте будет. О чём речь, он знает. А немного погодя я и сам к нему зайду, всё проверю. И ежели он сделку честь по чести проведёт, то у меня к нему тогда претензий не будет. А ежели нет... Ну, тогда я всё своё сполна заберу. Хорошо запомнил, граф?

   - Запомнил, - кивнул Дворянчик, - а если ты... это... ну, не зайдёшь... к нему?..

   - А вот об этом "если" ты и сам не думай, и ему знать не давай, - с каким-то лихим отчаянием подмигнул Грызун, - а я уж зайду. А на этом свете, или - на том, про такой случай только мы с ним вдвоём и будем знать!.. Ну, братва, будет. Долгие проводы - долгие слёзы. Прощайте!

   Вскочив в седло, он крутанул коня на месте, махнул напоследок шлемом и умчался к перевалу.

   - Вот и ещё один ушёл, - ни к кому конкретно не обращаясь, вздохнул Степняк.

   - Помолчи, - недовольно буркнул Циркач, - а то гляди, накаркаешь...

   - Ладно, по коням! - скомандовал я, - Циркач, на повозку. До посёлка доедем, там какого-нибудь малолетку на твоё место посадим.

   Циркач, ни слова не говоря, вспрыгнул на облучок и разобрал вожжи. Встряхнув их, он причмокнул губами и легонько перетянув круп кобылы самым их кончиком, прикрикнул:

   - А ну, пошла, скаковая! Давай, пошла!

   Лошадь, всхрапнув и тряхнув гривой, с натугой потянула гружёную телегу и, постепенно набирая ход, резво потрусила по пологому склону вниз, к посёлку. Мы торопливо двинулись следом.

   В посёлок мы прибыли, когда уже совсем рассвело. Видно было, что ночью в посёлке никто не спал. За прикрытыми и охраняемыми воротами вытянулся вдоль улицы длинный обоз из деревенских телег, загруженных сверх всякой меры самым разным добром, от одежды и продуктов, до предметов мебели и прочего домашнего убранства. Здесь же мычали коровы и блеяли овцы, привязанные к хозяйским телегам. На телегах лежали со связанными ногами куры, гуси, утки, время от времени начинавшие беспокойно тянуть шеи, оглядываться по сторонам и шуметь.