Страница 19 из 81
Заметив такой успех моей речи, я развернул тему и углубил её, не забывая периодически многозначительно поглядывать на молодого графа.
- А сделал он это для того, чтоб сын его, когда сам начнёт людьми командовать, о своих годах солдатских завсегда помнил! И потому солдата простого понимал и бесчинствами не занимался! Так и сказал мне господин полковник на прощание, когда сына своего мне с рук на руки передавал. Сделай, говорит, сержант, из этого разгильдяя человека достойного. А то избаловался он уж слишком, пока я из дома по делам служебным отсутствовал.
- Ну, знаете ли, господин сержант! - вскочил с места возмущённый Дворянчик, - это уж слишком! Я не позволю...
- Сядь! - махнул я рукой, - и помалкивай, когда старшие разговаривают. Ну, вот, сами видите, сельчане. Постоянно за его поведением следить приходится...
Ухмыляющийся во всю морду Степняк вновь усадил Дворянчика, обхватив его правой рукой за шею.
Мужики опять сочувственно покивали, но уже в мой адрес. "Да, мол, видим, сержант. Тяжко тебе с ним. Так что и ты - держись".
- Ну, коли так, - решился выразить общее мнение Гролон, - то и мы тебе, сержант, при случае, чем сможем - поможем. Верно, сельчане? Поможем?
Комната отозвалась нестройным одобрительным гулом. Поможем, мол, отчего не помочь, коли люди хорошие.
- А за этим молодым графом ты, сержант, всё ж таки приглядывай, - продолжил между тем Гролон и неодобрительно покосился на Дворянчика, - а то слишком уж на язык дерзок да невоздержан...
- Это само собой, - согласился я и, обернувшись к трактирщику, спросил, - ну так как, господин Стакаш, будем наказывать воина за внимание, им к твоей дочке проявленное?
- Да ладно, чего уж наказывать, - успев к тому времени всё обдумать, махнул трактирщик рукой, - вы его, господин сержант, пожурите сами, по-свойски. Я вижу, Вы это умеете. Да, думаю, и довольно будет...
- Хорошо, - тут же согласился я, - так и поступлю. Теперь, уважаемый Гролон, что касается обид, народу нанесённых. Тут я признаю, что мой воин был неправ. Вёл себя грубо, дерзко и вызывающе. За что, как его командир, и прошу у народа прощения. А его я накажу. Своей властью. И в том я тебе своё слово даю. Такой ответ тебя устроит?
- А как накажешь? - полюбопытствовал кто-то из толпы, - нам бы убедиться желательно. А то ведь, как не крути, а он всё же - граф! А ты - простой сержант.
- Я своё слово дал, - в моём голосе прорезались лёгкие раскаты далёкого грома, - ты что, в слове сержанта королевской гвардии сомневаешься!?
- Нет-нет, господин сержант, - тут же поспешно вставил Гролон, - в Вашем слове никто не сомневается. Это он так сказал, не подумавши...
- Ну, то-то, - мгновенно "успокаиваясь", примирительно проворчал я, - а коли все наши вопросы решены, то по такому случаю не мешало бы опрокинуть и мировую, а? Что скажешь, Гролон? Я угощаю!
- Согласен! - отозвался тот, - Стакаш! Чего стоишь? Вина давай! Мировую пить будем. Согласны ли вы, люди, в мире с воинами короля нашего жить?
- Согласны! - послышалось сразу несколько голосов, - в мире, оно завсегда лучше, чем лаяться да драться...
Ещё бы им не согласиться, хмыкнул я, на чужой счёт угоститься, дураком надо быть, чтоб отказаться. Да и пригодимся мы ещё друг другу...
Значительно позже, когда основная масса народу уже нагулялась и начала разбредаться по домам, от старосты прибежал посыльный мальчишка с приглашением к господам солдатам проследовать в баньку. Мол, всё уже давно натоплено и приготовлено. Вас ждут!
Потом, позже, когда уже шли от трактира по дороге к дому старосты, я за рукав оттянул Дворянчика в сторону и тихим шёпотом произнёс:
- Слушай меня внимательно, Дворянчик! Мне с местными проблемы не нужны. Нам тут два года службу тащить. И поэтому ты либо учись с людьми нормально разговаривать, либо помалкивай в тряпочку и на рожон не лезь...
- Почему это я с деревенским быдлом сюсюкаться должен!? Кто они, и кто - я!?
- А кто - ты? - насмешливо бросил я, - никто! И звать тебя - Никак! У тебя даже имени своего нет. Одна кличка - Дворянчик. А потому делать ты будешь то, что я тебе скажу. Иначе тебе - конец! Понял? И учти: больше я за тебя ни перед кем извиняться не буду. Да я лучше сам тебя пришибу, чем до такого позора перед деревенскими опускаться. Всё! Иди... в баню...
Дворянчик, судорожно скривившись, хотел было что-то сказать, но, натолкнувшись на мой жёсткий взгляд, лишь раздражённо выдохнул, развернулся и быстро зашагал по улице, догоняя остальных. Вот так-то, парень. А ты думал, я тебя теперь до небес вознесу оттого, что при всех графом назвал? Перетопчешься...
Банька у старосты Будира оказалась знатная. Каменные стены, обшитые изнутри духмяной доской подолгу не выпускали тепло. А большая печь, сложенная из местного камня, пыхала таким жаром, что подойти к ней было просто невозможно. На трёхступенчатом полке можно было разместить весь наш отряд и ещё оставалось довольно много свободного места. В углу, в корыте с горячей водой, отмокали свежие дубовые и берёзовые веники. Там же стояли кадки с горячей и холодной водой для мытья и несколько шаек. На лавке лежали мочалки и несколько кусков мыла. Соскочив распаренными с полков, мы охлаждались в дубовых кадках, наполненных речной водой и стоявших в боковой пристройке. А в предбаннике на столе блестели запотевшими боками несколько кувшинов с охлаждённым домашним пивом.
- Да, хорошо, - довольно выдохнул разомлевший после парилки Циркач, отхлебнув пивка из кружки, - давно я так не парился...
Как следует напарившись, мы сидели и переводили дух в предбаннике, попивая пиво и довольно покряхтывая и жмурясь.
- Подумаешь, - дёрнул щекой Дворянчик, - баня... Жарища, духота, теснота...
- Тебе не понять, - качнул головой Степняк, - То-то ты первым из парилки выскочил...
- Баня - для мужичья деревенского, - наставительно ответил граф, - а мы, дворяне, принимаем ванну, либо моемся в больших деревянных чанах с горячей водой.
- А у нас дома баня другая была, - вступил в разговор Одуванчик, - У нас жар был сухой.
- Как это? - не понял Цыган.
- Ну... Вот здесь мы воду на камни раскалённые брызгали. От них пар шёл. И воздух влажными и горячим делался. Так?
- Ну?..
- А у нас в степи воды мало. Потому и на камни мы её не льём. Сидишь на полке в сухом жаре, прогреваешься, потом исходишь, сколь терпеть сможешь. А уж когда совсем невтерпёж делается, насквозь пропотеешь, из парилки выскакиваешь и, как здесь, в кадку с водой холодной прыгаешь. В ней же потом и с мылом моешься. Вот так и паримся...
- Интересно, - качнул головой Циркач, - сухой жар... Я бы хотел попробовать.
- Вот и полезло из тебя твоё полумужичье происхождение, - тут же едко бросил Дворянчик, - сразу видно - не дворянин...
- Слушай ты... голубокровый... Рот закрой, пока тебе в него мочалку не вогнали, - лениво процедил Циркач
- Кто? Ты, что ли?
- Слушай, Дворянчик, - повернулся я в его сторону, - ну, что ты за человек, а? Люди после бани вышли, пиво пьют, отдыхают после дороги... Тебе обязательно надо кому-то настроение испортить? Или мне твой язык подрезать, чтоб меньше всякого дерьма болтал?
Дворянчик что-то там невразумительно пробурчал и замолк, приложившись к кружке с пивом.
Мы посидели ещё немного. Помолчали. Тут вдруг ко мне повернулся Хорёк и без всяких предисловий задал вопрос:
- Послушайте, сержант, а почему вы не дали нам разобраться с этими деревенскими мужиками там, в трактире? Или вы побоялись, что мы с ними не справимся?
- Вот-вот, - тут же встрял в разговор возмущённый Дворянчик, - где это видано, чтобы всякая деревенская голытьба так с потомственным дворянином разговаривала? Да будь это хоть в самой столице, мы бы их быстренько уму-разуму научили!
- Возможно, - сделав глоток, согласился я, - возможно, будь это в столице, вы крестьян и проучили бы. Но здесь - не столица. Здесь - пограничье, фронтир. У них, что ни год, с горцами набегающими стычки проходят. Так что это вам не забитые селяне из центральных провинций, а вполне даже подготовленные бойцы. Но дело даже не в этом...