Страница 12 из 101
— Это наша курдская поговорка: «Бог один, а дверей тысяча», — объяснил, он.
— Ну, раз так, то из тысячи дверей одна авось и откроется. Пошли! — Ашот поднялся и решительными шагами двинулся вперед.
Нельзя было сказать, чтобы угроза остаться запертыми в Барсовом ущелье его не беспокоила. Он был отважнее других, но чувство страха коснулось и его сердца. Но в то же время этот «искатель приключений» был отчасти рад тому, что невольно попал в столь рискованное положение. К тому же он надеялся, что товарищи выберут его своим главой. Соединенными силами вступят они под его руководством в борьбу с дикой природой Барсова ущелья, в борьбу жестокую, неравную! Ведь они ничем не вооружены!
Оглянувшись назад, Ашот заметил, что Гагик о чем — то тихо беседует с грустной и усталой Шушик.
— О чем вы там шепчетесь?
— О тебе говорим, — вспыхнула Шушик. — Слишком уж ты самоуверен. Ты думаешь, что на земле нет никого отважнее тебя!
Девочка, разволновавшись, не договорила всего, что хотела бы ему сказать. А Ашот был искренне удивлен.
Это он — то самоуверен? Из чего это они вывели такое заключение? Впрочем, эти девчонки всегда несут невесть что. У них нет и капли фантазии, где там! Зато Гагик поймет его. И Асо тоже…
— Думай как хочешь, это твое дело, — обронил он после небольшой паузы. — Да, я стремлюсь вперед, всегда вперед! Ты считаешь это высокомерием? Считай. Спорить не стану.
Они дошли до своего жилья и, сбив с ног снег, вошли внутрь.
В пещере похолодало — огонь в костре почти потух. Ребята подбавили в него целую кучу хвороста и молча легли на свои постели.
Вскоре от костра крутыми завитками стал подниматься дым. Сухой хворост затрещал и вспыхнул.
Приятное тепло распространилось по пещере. Бледные лица порозовели. Понемногу ребята оправлялись от перенесенного ими потрясения и стали более спокойно относиться к происшедшему.
— Ну что ж, чего только не бывает в жизни. Испытаем и это, — рассуждал Гагик. — С товарищами не пропадешь.
Несмотря на то что в случившемся все мысленно обвиняли Ашота, решительных слов и действий ждали именно от него. Ведь ребята знали, что юные натуралисты средней школы имени Степана Шаумяна имели в его лице знающего и отважного вожака. На кого же им было теперь надеяться?
Участник охотничьих приключений отца, Ашот не раз попадал в тяжелое положение. Следовательно, один он и мог подсказать, как из него можно выйти. Он уже понимал, что по молчаливому сговору был избран своими товарищами и должен принять на себя руководство ими.
И в свойственной ему торжественной манере, точно выступая на каком-нибудь собрании, Ашот начал:
— Значит, товарищи, вот так, с пустыми руками, не имея в своем распоряжении ничего, совсем ничего, мы должны жить до тех пор, пока нас не разыщут или пока мы сами не найдем выхода из этой крепости. Так же как Робинзон, мы должны сами добывать себе средства для жизни.
— «Так же как Робинзон»! — плаксиво перебила его Шушик. — Робинзон попал на остров, где не было зимы, было тепло, растений много разных, а мы… И сколько у него запасов было!
— Да! И ламу он доил. Чего Робинзону недоставало? — поддержал девочку Гагик.
— Я не скрываю: у нас положение тяжелее, чем у Робинзона. Но ведь он был один, а сколько нас? Целый коллектив! И еще: как воспитывался Робинзон и как воспитываемся мы? Есть тут разница или нет? Подумайте-ка!
Ашот чувствовал, что товарищи нуждаются в уверенно сказанном слове. И он продолжал говорить твердо, спокойно:
— Правда, места, куда мы попали, бедные и скудные. Робинзон был куда счастливее нас. Однако, если мы будем действовать организованно, выдержим. Нам трудно придется, борьба с природой будет тяжелой. И для того, чтобы в этой борьбе никто не погиб, необходимо соблюдать строжайшую дисциплину. Поэтому я предлагаю прежде всего избрать начальника, которому мы все будем подчиняться. Все должны беспрекословно исполнять его распоряжения. Да, беспрекословно, как на фронте. Иначе пропадем. Согласны?
— Какой еще начальник? Опять ты командовать начинаешь? — вспыхнул Гагик. — «Нача-альник»! — протянул он иронически.
— Ну, пусть не начальник, а старший. Какая разница? Но нужен же кто-нибудь, кто будет следить за выполнением режима, установленного коллективом. Пожалуйста! Можем пионерское звено организовать, — предложил Ашот. — И изберем звеньевого.
— И звена не надо, — снова возразил Гагик. — Выберем просто старшего, и пусть он служит нам, как депутат служит избравшему его народу.
У Ашота было несколько иное представление о роли начальника, но он не стал противоречить.
— Ладно, называйте как хотите — начальник, звеньевой, старший или еще как-нибудь, — но подчиняться избранному мы должны.
— Конечно! Если только он будет хорошо служить тем, кто его избрал, — сказал Гагик. — А если не сумеет, предупреждаю заранее: мы его скинем… тайным голосованием.
— Нашим руководителем будешь ты, Ашот, — с такой торопливостью выразила свое мнение Шушик, словно опасалась, что могут выбрать кого — то другого.
— Да, да, ты, пожалуй, подойдешь, — снисходительно сказал Гагик, — только…
Впрочем, ладно. Ты подходишь.
— Чем же? — недоверчиво спросил Ашот.
Гагик говорил серьезно, но за его словами Ашоту чудилась какая — то каверза.
— Чем? — переспросил Гагик. — Да хотя бы тем, что даже в нашей обыкновенной товарищеской беседе ты ведешь себя как какой — то начальник, не желающий слушать других.
Ашот нахмурил брови и посмотрел на Асо и Саркиса. Но оба мальчика молчали.
— А ты, Саркис, что скажешь? — спросил Гагик.
— Мне все одно… Он нас сюда завел, пусть и думает о том, как нам быть. Я ни во что мешаться не буду.
— Придется, так вмешаешься, — твердо заявил Ашот. — Здесь тебе исключений не будет.
— Видел? Не говорил ли я, что он самый подходящий? — улыбнулся Гагик. — Не все могут так говорить.
Итак, Ашот был избран руководителем. Шушик первая высказалась за это, хотя и считала, что Ашот более суров, чем это необходимо. Не нравился девочке и его резкий, повелительный тон. Но кто знает, может быть, в этих суровых условиях нужно, чтобы начальник был именно таким?
— Я буду вашим руководителем, — заключил Ашот. — Саркис правду сказал: я стал причиной ваших бед, и я из кожи вылезу, лишь бы спасти и вас и себя. Ты правду сказал, — обратился он только к Саркису. — Но этот свой враждебный тон оставь. И хныканья чтоб я больше не слышал. А задачи наши я понимаю так. Мы должны думать о питании, разыскивать какую угодно еду. Надо устроить сносное жилье — ведь может случиться, что мы надолго застрянем в этом ущелье. Будем изготовлять орудия для расчистки тропинки от снега, — в общем, делать все, что в наших силах, чтобы уйти отсюда. Ах, если бы у нас был хоть нож! Ведь, без ножа мы ничего не сможем сделать.
— Нож у нас есть, — спокойно сказал Асо.
— Есть? — обрадованно вскочил с места Ашот. Глаза его засверкали так, словно он уже нашел способ выбраться из Барсова ущелья. — Не шутишь? Покажи!
Асо вынул из кармана и протянул Ашоту большой, грубый, но острый пастуший нож.
— Милый ты мой, братец курд! — восторженно, воскликнул Гагик. — Откуда же он у тебя?
— Как — откуда? У каждого курда нож висит на поясе.
Нож Асо переходил из рук в руки, и ребята с интересом, как диковину, рассматривали его.
Да, теперь очень многое можно было сделать.
Ашот, снова приняв начальственный вид, подводил итоги дня.
— Ну, теперь у нас есть дом, хотя, может быть, и не очень удобный, — говорил он. — У нас есть огонь — а это важнее всего, и есть нож.
— Извините, а одежда? — сказал Гагик, внимательно оглядывая товарищей. — Одна курдская аба чего стоит!
Действительно, одежды у ребят оказалось более или менее достаточно. Когда они собрались на ферму, моросил мелкий дождь, и для каждой матери это было счастливым поводом поосновательнее укутать своего «ребенка». Ашота уговорили поверх костюма надеть осеннее пальто. В таком же пальто была и Шушик. И только Гагик оделся легкомысленно: простая рубаха и летний пиджачок без подкладки.