Никогда (ЛП)

— Эй, — позвала она. — Кстати говоря, ты уже сделал проект?

— Нет.

Она смотрела, как он поднимает ведро и выливает грязную воду в раковину.

— Его нужно сдать через неделю.

— Да, я знаю, — сказал он. Он поставил ведро и стоял к ней спиной, пока мыл руки. — Разве ты не должна беспокоиться по этому поводу?

— Я тоже так думаю, — пробормотала она и опустила глаза к полированному полу.

Они натерли его до блеска, и она была уверена, что он стал еще чище, чем был до того, как Брэд и компания испачкали его. Единственное, что она теперь знала о Ворене наверняка, было то, что он был очень трудолюбивым.

Она подняла глаза и молча наблюдала за тем, как он открыл ящик шкафа и вытащил свой бумажник с висящими на нем тремя цепочками различной длины. Он взял еще что-то в другую руку и, когда он направился к двери, она ушла с его пути.

Он прошел мимо нее в основную комнату и положил свой бумажник, обмотанный цепочками, и несколько колец на один из плетеных столиков. Затем он схватил пластиковый мешок для мусора, который был переполнен после их уборки, потянул за пластиковый шнурок, закрывая его.

— Дай мне минутку, — сказал он. — Я должен выбросить мусор.

Изобель смотрела, как он исчезает в подсобке, таща мешок с мусором за собой. Она услышала, как открылась задняя дверь.

Она посмотрела на бумажник и на небольшую коллекцию колец, лежащих на столе. Одно из колец, было похоже на то, которое он носил в школе. Хотя никто бы не догадался об этом, смотря на него издалека. В квадратной серебряной рамке находился громоздкий, черный прямоугольный камень вместо традиционного синего сапфира школы Трентона. Вместо буквы Т в камне из оникса стояла буква В, а на той стороне, где у школьников был изображен символ школы — голова ястреба, был профиль вороны или ворона или чего-то, что явно не было ястребом.

Она перевела взгляд с кольца на его кошелек.

Она посмотрела на открытую дверь для персонала, а потом снова на бумажник. Она услышала, как ударилась на улице крышка от контейнера для мусора.

Изобель быстро схватила бумажник и открыла его.

Первое, что она увидела, было несколько пластиковых вставок для фотографий. Там была только одна фотография овальной формы — девушка из группы Ворена, которую она встречала у батареи рядом с боковыми дверями каждое утро. Это была девушка, которая отдала ему красный конверт. Изобель вспомнила, что ее зовут Лейси. Означает ли это, что она была его девушкой?

Девушка на фото не улыбалась. У нее было дерзкое выражение на круглом лице, она как будто молча искала смельчака, который посмеет обратиться к ней напрямую. У нее были густые черные волосы, которые были обрезаны из-за фотографии, но Изобель знала, что кончики черных волос девушки были красными. Она имела полные губы, которые были окрашены в бордовый цвет, ее темные глаза с нарисованными острыми стрелками были подведены таким же бордовым карандашом, что подчеркивало их и делало еще больше. Эти глаза в сочетании с ее медной кожей делали ее похожей на египетскую богиню.

Музыка Ворена внезапно остановилась. В комнате воцарилась пульсирующая тишина. Теребя кошелек в руках, Изобель резко закрыла его и положила обратно на стол рядом с кольцом, так же, как он его и оставил. Она села в одно из кресел и скрестила ноги, пытаясь выглядеть невозмутимо.

Он вышел из подсобки с черным буклетом CD-дисков в одной руке и курткой в другой. Он отложил CD-диски в сторону и натянул потертую темно-зеленую куртку, на спине которой был крепко закреплен силуэт мертвой птицы. Остановившись у стола, он сунул бумажник в задний карман и, наполовину отвернувшись, поднял свою рубашку, чтобы закрепить цепочки через переднюю петлю для ремня.

Изобель украдкой на него посмотрела.

Черный, обитый серебром, ремень охватывал его узкие бедра. Под мешковатой футболкой он был худым и бледным, но выглядел сильным. Она постаралась не покраснеть, когда подумала, была ли его кожа теплой на ощупь или холодной, как у вампира.

Изобель отвела взгляд. Вместо этого она стала разглядывать окна в магазине, но все еще могла видеть его отражение в темном окне. Она уставилась на него, следила за каждым его движением, в то время как он методично, по одному, надел кольца на пальцы. Его руки, мускулистые и изящные, двигались, как будто проводили какой-то ритуал, и она моргнула не в силах оторвать взгляд.

Когда он закончил, он схватил свою коробку с CD-дисками и закрыл ее.

— Пошли, — сказал он. — Я отвезу тебя домой.

— Мой дом за следующим поворотом направо, — сказала она. — У фонтана.

Фары машины Ворена осветили многоярусный фонтан, когда он направил их на соседний участок Лотоса Грова. Он водил черный Кугуар 1967 года, внутри машины была темно-бордовая обивка.

Кугуар, урча и мурлыкая, как его тезка-пума, остановился перед ее подъездной дорожкой. Изобель не стала терять времени и расстегнула ремень безопасности. Она находилась в замешательстве, вспоминая, как в магазине мороженого снова зашла речь о По. Это не могло быть совпадением, не так ли? Он, должно быть, намекал на что-то, правильно?

Она думала об этом всю поездку домой. По правде говоря, она думала об этом с тех пор, как он включил песню группы Вздохи Кладбища. Но все никак не могла набраться смелости спросить его. Сейчас, когда она была у своего дома и собиралась выйти из машины, она не могла игнорировать это чувство сейчас-или-никогда, которое бурлило у нее в животе.

— Послушай, — начала она.

Она заерзала на сиденье, чтобы взглянуть на него, но он не ответил на ее взгляд. Возможно, он знал, что она спросит его об этом. В любом случае, она уже начала это. Что она теряет?

— Ты... сейчас собираешься делать этот проект самостоятельно?

Он ничего не сказал, только продолжал смотреть вперед сквозь лобовое стекло. Изобель ждала, но, решив не задерживать дыхание, приняла его молчание как «да». Она схватила ручку двери и потянула, не собираясь спорить, что она этого не заслужила.

— Я заканчиваю работу в пять часов в воскресенье, — сказал он, и она замерла, одной ногой ступив на тротуар. — Ты можешь встретиться после?

— Да.

— Хорошо, — сказал он. — «Nobit’s Nook» — это книжный магазин на улице Бардстаун, ты знаешь, где это?

Она кивнула. Она знала, где он находился.

— Я буду там в пять тридцать, — сказал он.

«Продавец», — подумала она.

— Пять тридцать в воскресенье, — повторила она и, схватив свои вещи, вышла из машины, прежде чем он успел передумать.

Она захлопнула дверцу машины, махнула рукой и побежала вверх по склону газона к входной двери. Она принялась копаться в своей сумке в поисках ключей, но, когда она подергала за ручку, обнаружила, что дверь не заперта. Она проскользнула в дом, стараясь не шуметь, потому что ее родители наверняка легли спать где-то около одиннадцати.

Оказавшись внутри, она достала ее мигающий телефон и включила его. Подсветка дисплея засветилась, показывая семь пропущенных вызовов — что? Ох, дерьмо! Тренер всегда просила их выключать телефоны перед игрой, потому что она терпеть не могла слышать их звон из раздевалки. Она оставила его на беззвучном режиме все это время? Родители ее убьют.

— Где ты была? — Знакомый голос прорвался сквозь тьму.

Глаза Изобель широко распахнулись. Она повернулась и увидела, что ее родители сидят за обеденным столом, и при этом ни один из них не выглядел счастливым.

— И кто это был? — спросил ее отец.

9

Нематериальные формы

Наказана. Родители запретили ей выходить из дома в выходные, в основном потому, что Изобель не смогла найти подходящего объяснения, почему она не проверила свой телефон раньше и не брала трубку. Когда ее мама и папа спросили, где она была, она сделала все возможное, чтобы не солгать, говоря, что ее друзья поехали в магазин мороженного после игры, и что они потеряли счет времени. На вопрос, кто привез ее домой, Изобель только пожала плечами, говоря, что это был кто-то из школы. Можно было сказать, что папе особенно не понравился этот ответ, но он не стал ее допрашивать о дальнейшем.