Забытое племя

Джек, конечно же, принял объяснение как заботу об интересах дела, тем более, что Тонни убедительно говорил о верном служении Магистрату, своему долгу перед ним.

Женщина тогда не понесла никакого наказания, зато Магистрат после этого случая категорически запретил агентам устраивать на рабочих местах побоища между биорами. Потому что, как указывалось в решении Магистрата, «подобные действия агентов не способствуют воспитанию у биоров послушания и покорности, а наоборот, еще более возбуждают недовольство Магистратом и толкают биоров к вестникам». Теперь Джек догадывался, что решение было принято не без участия Бэма-младшего.

Странный случай произошел как-то и в детской зоне, когда на Тонни в отсутствие агентов напал вооруженный какой-то железкой подросток. Видимо, нападавший очень волновался, и удар его оказался неудачным: железка срикошетила и только оцарапала голову инспектора. Тонни испугался, едва удержался на ногах. Но когда появились агенты-охранники, не он, а инженер-наставник донес на подростка. И только тогда инспектор разразился гневной тирадой в адрес «негодяев, достойных самой жестокой кары». Однако он не позволил агентам убить биора на месте, хотя в подобных ситуациях они имели на это полное право.

Раньше Джек воспринимал такое несоответствие у Бэма-младшего между словом и делом как черту характера, сейчас увидел совсем другое. В самом деле, разве к милосердному отношению к биорам призывали Магистрат и СБ? Разве Тонни сам не обязан по долгу службы требовать от агентов примерного наказания и женщины, и подростка, и других биоров, которые в присутствии Тонни и Джека проявляли враждебность к Магистрату? А они оставались безнаказанными, если рядом не было агентов.

Не потому ли Бэм-младший охотнее брал с собой Джека, чем другого своего помощника, что Гарди воспринимал его действия как норму? А может, и на работу Тонни взял его не как друга, а как возможного единомышленника…

Если бы Джек прежде внимательнее прислушивался к тому, о чем говорилось в доме Бэмов, то понял бы раньше, что и Тонни, и его сестра Жанна, и их мать не очень-то расположены к Магистрату и СБ. Но Джек ничего не замечал, несмотря на то, что у Тонни проводил время больше, чем у себя дома. Хоть Бэмы и осторожничали, но свободные от контроля со стороны компьютера СБ позволяли себе куда большую откровенность, чем простые горожане. Тем более что считали Джека почти членом своей семьи.

Вообще, СБ запрещала дружеские связи среди инженеров — она их бесцеремонно прерывала. Но Тонни, как сыну члена Магистрата, в порядке исключения разрешили продолжать дружбу с Гарди даже после Колледжа.

У Бэмов Джеку всегда было хорошо. Он симпатизировал даже Бэму-старшему — члену ненавистного им Магистрата. Ничто в них не вызывало у него неприязни, внутреннего сопротивления, раздражения. Значит, они такие же, как он, или он такой же, как они? Удивительно, что такая простая и так много объясняющая мысль не пришла к нему раньше. Тогда он давно увидел бы в Тонни не только доброго друга, но и человека, которому можно доверить свою боль и свои убеждения. Насколько легче тогда жилось бы ему!

Джек совсем приободрился, повеселел. Конечно, вызов Тонни никак не связан с Марией. Случись у Джека беда, разве Тонни уедет домой? Ни за что! Он дождется конца смены и сам отвезет Джека к себе. Так поступил он, когда у Гарди умер отец, затем когда умерла мать. Уж кто-кто, а Тонни хорошо знает, что для Джека значит Мария. Нет, она здесь совершенно ни при чем. Джек понимал, конечно, что утешение, которое он придумал теперь, слабое, что чуда не случится: Мария не сегодня-завтра навсегда уйдет из его жизни, тем не менее он почувствовал огромное облегчение. Лишь бы не сегодня, не сейчас, не сию минуту.

Теперь вызов Тонни казался Джеку добрым предзнаменованием: ведь он сам решил сегодня ехать к Бэмам…

В аппаратной раздался тихий зуммер. Гарди вздрогнул. Проклятый компьютер заметил-таки, что он перестал работать, полностью отдавшись своим мыслям.

Смена подходила к концу. Джек включил камеры обзора климатического пояса. Близился вечер, и поэтому очертания городских строений теряли свою четкость.

Климатический пояс обеспечил Городу нормальную атмосферу, создавал погоду. Здесь работало бесчисленное множество автоматов, поглощавших из атмосферы все вредные продукты, которые Городу приходилось выбрасывать в окружающую среду. Другая группа автоматов бесперебойно обогащала атмосферу жизненно необходимыми смесями газов.

Панорама закончилась: Джек вернулся к точке, с которой она начиналась. На несколько секунд он замер, уставившись в большое световое табло. Оно оставалось темным. Это означало, что дежурство прошло нормально.

Когда до семнадцати часов оставалось несколько секунд, Джек ощутил спиной приближение сменщика. Он бросил в прорезь на пульте свой ключ и встал. Еще одно дежурство осталось позади. С каждым днем работа становилась для него обременительнее, а нетерпение, с которым он ждал конца смены, острее.

На улице моросило. Гарди сел в свое авто. Бэмы жили в третьей зоне — довольно далеко от Центра.

В прихожей Гарди встретила Жанна — рыжеватая миловидная девушка лет шестнадцати. Она еще училась в Колледже.

Жанна мягко улыбнулась гостю и, отвечая на его немой вопрос, отрицательно качнула головой, что означало: Марии у Бэмов нет. Джек всегда спрашивал об этом у Жанны только глазами. Она очень переживала за них, зная, чем все кончится.

Они шли по просторному коридору, в который выходили двери всех комнат квартиры Бэмов. Отделка стен, потолков, полы в комнатах, их меблировка — все выглядело куда наряднее, чем в квартире Гарди, и Джек воспринимал это как должное: его отец был простым инженером, и он сам остался на той же ступени.

Проходившая по коридору жена Тонни Дора кивнула на приветствие Джека, и они обменялись любезными улыбками.

Тонни был женат всего два месяца, и Джек знал, что они с Дорой не любят друг друга и мучаются этим. Но что могли они поделать: Машина не умела менять своих решений, ее выбор был окончательным и обязательным к исполнению всеми.

— Проходи, — сделал Тонни приглашающий жест, когда Джек вошел к нему. — Как ты насчет ужина?

— Хочу есть и немного виски. Только у вас их и можно попробовать. Простым смертным до них не дотянуться.

Тонни сказал Жанне, все еще стоявшей на пороге, чтобы она позаботилась об ужине, и повернулся к гостю.

Невысокий, широкоплечий, с крупной головой, покрытой шапкой медно-красных волос, с громким властным голосом Бэм-младший с первого взгляда производил впечатление человека надменного и грубого, но только на первый взгляд, уж Джек знал это точно.

— Приятно видеть тебя в хорошем настроении, Джек. Но почему ты вдруг запросил виски? Раньше такого за тобой не замечалось.

— Хочу выпить. Имею я на это право, тем более после смены?

— Имеешь.

Тонни сел за стол напротив Джека. Взгляд его серых глаз почти не отрывался от лица друга. Гарди понимал, что его просьба о виски смутила или насторожила Тонни, и сейчас он пытается разгадать, чем она вызвана. Но не мог же Джек признаться, что виски нужны ему для храбрости: чтобы можно было начать трудный для себя разговор.

— Как смена? — нарушил молчание Тонни.

— Нормально. А у тебя? Вид что-то не очень здоровый.

Джек отвел от Тонни глаза. Стало неудобно за неискренность. Тонни никак не отреагировал.

— У тебя ко мне срочное дело?

— Все разговоры, деловые, — улыбнулся Тонни, — после ужина. А вот и Жанна, — чуть наигранно оживился он, увидев на пороге сестру с подносом в руках. — Я тоже составлю тебе компанию. — Он разлил виски, причем Джеку налил меньше, чем себе.

— У тебя сегодня еще будет работа, и нужна свежая голова.

Джек одним большим глотком выпил виски и поперхнулся. Лицо его покраснело, на глазах появились слезы. Он несколько секунд сидел с открытым ртом, а потом зашелся в кашле. Тонни подскочил к пему, положил руку на плечо, и Джек, как бы поддержанный этим дружеским порывом, наконец справился с кашлем. Бэм-младший обнял Гарди за плечи, ободряюще встряхнул. Уж очень беззащитным показался он Тонни. Хотя Бэм-младший всего на неполный год был старше Гарди, но то ли в силу своего физического превосходства, то ли положения сына члена Магистрата и инспектора пояса чувствовал себя рядом с Джеком много взрослее его. Тонни сел на место.