Страница 6 из 9
Ребята расхохотались еще громче. Смеялась и Нина Ивановна.
Эттай посидел с минуту на снегу и, встав на четвереньки, побрел куда-то в сторону, стараясь оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.
— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.
Лыжники тронулись в путь. Спустя некоторое время Кэукай скомандовал:
— Становись на лыжи! Скоро темно будет. Капканы уже близко!
…Еще издали школьники заметили, что в капкан самой ближней приманки попался песец. Юные охотники притихли, лица их стали серьезными, внимательно-настороженными.
— Настоящий охотник спокойным должен быть, — вполголоса пояснил Кэукай. — Настоящий охотник выдержку должен иметь.
Заметив приближающихся людей, песец заметался.
— Не оторвал бы себе ногу, — обеспокоился Кэукай. Повернувшись лицом к товарищам, он решительно приказал: — Стойте пока здесь, я сам возьму его! А то он уйдет и будет мучиться с оторванной нотой…
Оставив лыжи, Кэукай захватил с собой только одну палку. Ощетинившись, песец в отчаянии набросился на подошедшего охотника. Кэукай ловким ударом ноги опрокинул его на спину, быстро положил на его грудь палку и на концы палки стал ногами.
— Как настоящий охотник! — со знанием дела заметил Эттай. — Нельзя песца бить, нельзя его ранить — шкура испортится.
Вскоре песец был мертв. Ребята и Нина Ивановна подошли к приманке. Склонившись над пушистым белым зверьком с черным носиком и с черными блестящими глазками, ребята шумно обсуждали, какого сорта песец попался в их капкан. Эттай подул на мех и сказал:
— Хороший песец, очень хороший! Первый сорт называется.
Заряжать капкан Кэукай поручил Тавылю.
Мальчик принял нож, выкопал в снегу небольшое углубление, вложил в него заряженный капкан. Пока он выполнял эту работу, остальные выстругивали из плотного снега тонкие пластинки. Осмотрев пластинки, Тавыль выбрал самую тонкую и прикрыл ею гнездо с капканом. Чуть присыпав краешки пластинки снегом, он вопросительно посмотрел на Кэукая: мол, как, хорошо ли сделал?
— Хорошо зарядил капкан, — одобрил Кэукай, привязывая к голове и задним ногам песца ремешок.
Взвалив добычу на спину, Кэукай внимательно осмотрелся вокруг и тревожно нахмурился.
— Остальные приманки сегодня проверять не будем, — скрывая тревогу, сказал он. — Надо торопиться домой.
Нина Ивановна глянула в сторону моря и поняла тревогу Кэукая: с севера, оттуда, где днем виднелась черная полоса разводья, стремительно надвигалась мглистая стена тумана.
— На лыжи, ребята! — как можно решительнее сказала она.
Быстро осмотрев лыжные крепления у ребят, она приказала Кэукаю идти впереди, а сама пошла сзади, чтобы видеть перед собою всех.
Мглистый туман становился все плотнее, видимость резко ухудшалась. Нина Ивановна едва-едва различала спины мальчиков. Она то и дело с тревогой пересчитывала их.
— После такого тумана часто пурга начинается, — тревожно сказал Тавыль, догнав Кэукая.
— Да, ты правду говоришь, — согласился Кэукай, ускоряя шаг.
— А Нина Ивановна совсем легко одета, — вздохнул Тавыль и повернулся назад, чтобы убедиться, не отстает ли учительница.
Вскоре стало настолько темно, что уже нельзя было увидеть ни одного ориентира, по которому можно было бы определить путь к поселку. Лыжники остановились. Ребята тревожно поглядывали на легкий лыжный костюм Нины Ивановны.
— Надо вон туда идти, — сказал Эттай, показывая влево.
— Что ты! — удивился Петя. — Надо туда идти, — и показал в противоположную сторону.
А Кэукай нахмурился, понимая всю ответственность, которая ложилась в эту минуту на него: ведь он самый опытный следопыт.
— Идите за мной! — скомандовал он.
Сделав несколько больших зигзагов, Кэукай внимательно изучал направление снежных застругов. Он знал, что ветры обычно дуют вдоль берега моря. «Ага, — решил он, — нам нужно пересекать заструги, тогда мы попадем прямо к морскому берегу». Но тут его обеспокоила другая мысль: «А что, если, блуждая в тумане, мы повернулись не к морскому берегу, на север, а в тундру, на юг? Тогда, пересекая заструги, мы все дальше и дальше будем уходить от поселка в глубину тундры…»
Сердце Кэукая застучало чаще. С минуту подумав, он снова повел лыжников резкими зигзагами, надеясь попасть на выдутое ветром русло какого-нибудь ручья: Кэукай знал, что все ручьи в этом месте бежали на север, к морю.
Долго он метался из стороны в сторону, увлекая за собой своих товарищей. И все же выдутое ветром русло ручья найти ему удалось. Облегченно вздохнув, Кэукай стал разгребать снеговыбивалкой снег почти у самого льда. Он добрался до кустарника. Поняв его мысль, Тавыль, Чочой и Эттай принялись ему помогать.
— Что вы там ищете? — не сдержал своего любопытства Петя.
— Медвежью берлогу, заночевать думаем, — не упустил случая подтрунить Эттай.
Но на его шутку никто не отозвался.
— До кустов добираемся, чтобы понять, в какую сторону они загнуты течением, — пояснил Кэукай.
«Ну да, если течение ручья определить правильно, тогда станет понятно, в какой стороне морской берег», — догадался Петя и поделился с Ниной Ивановной своей догадкой.
— Ничего, Петя, с нашими друзьями мы не пропадем, — сказала Нина Ивановна вполголоса.
Чочой, стоявший рядом с Ниной Ивановной, дотронулся до нее рукавичкой и спросил:
— Вы замерзли, наверно? Почему вы так плохо оделись?
— Ничего, ничего, не беспокойся, Чочой, — отозвалась учительница. — Для ходьбы на лыжах моя одежда самая подходящая. А вот если бы пурга началась да пришлось заночевать в пути, тогда…
Она не договорила, поняв всю опасность своего положения.
А Чочой вдруг вспомнил, как просилась пойти с ними на капканы его одноклассница Соня. «Возьмите меня! Я здорова! Я уже совсем не бальная!» — уверяла она, обращаясь то к Нине Ивановне, то к Кэукаю, то к Пете. И когда просьбу ее отклонили, Соня с мольбой подняла глаза на Чочоя. «Ну, скажи им что-нибудь, Чочой! Скажи им такое, чтобы они взяли меня», — казалось, говорили глаза девочки. Смущенный Чочой потоптался на одном месте, не зная, что ответить. Ему очень хотелось, чтобы Соня шла рядом с ним на лыжах, и в то же время боязнь за ее здоровье не позволила ему решить иначе, чем решили его товарищи. «Нельзя, Соня», — смущенно сказал он, стараясь не смотреть на девочку.
Закрыв лицо руками, Соня бросилась прочь, возмущенная и обиженная решением своих друзей. Чочою стало нестерпимо жаль девочку, и он уже было открыл рот, чтобы упросить Нину Ивановну взять с собой Соню, но голос здравого рассудка победил его колебание.
И как радовался теперь Чочой за Соню: «Тепло сейчас ей. Наверно, на пианино играет, а может, сказки читает». Представив себе, как Соня сидит за столом и читает сказки, Чочой облегченно вздохнул и принялся помогать раскапывать снег.
Докопавшись до кустов, Кэукай определил направление течения ручья. И то, что он обнаружил, очень взволновало его. «Так и есть, — подумал Кэукай: — мы шли совсем в обратную сторону». К Кэукаю подошла Нина Ивановна.
— Ну что, как у нас дела? — спросила она.
Кэукай машинально пожал ее руку и, глубоко вздохнув, сказал:
— Теперь хорошо. Теперь совсем хорошо. Только вот сейчас надо как можно быстрее идти к поселку. А где поселок, нам уже найти нетрудно.
Он сказал эти слова быстро, взволнованно. У него было такое ощущение, будто он неожиданно обнаружил, что занес ногу над пропастью и ему удалось быстро отступить назад.
— Итак, ребята, на лыжи! — громко сказала учительница. — Кэукай говорит, что нужно торопиться. Кто себя чувствует плохо?
— Чувствуем себя хорошо! — немного охрипшим голосом за всех ответил Петя.
— Кэукай, иди впереди, а я пойду последней! — приказала Нина Ивановна. — У кого что-нибудь неладно, немедленно сообщайте.
Лыжники тронулись в путь. Теперь Кэукай шел уверенно, не бросаясь из стороны в сторону, следя за тем, чтобы снежные заструги были пересечены поперек. Уверенность его сообщалась и другим лыжникам.