Страница 9 из 10
– Помогите хотя бы артиллерийским огнем, если пойдут танки, – попросил Орлов.
– Поможем, – доносился сквозь треск помех чей-то командный (не иначе генеральский) голос. – А берег держать! Цепляйтесь за него зубами.
– Ясно. Сделаем все возможное.
Связь прервалась, а комбат выругался. Пустой и беспредметный состоялся разговор. Ничем не подкрепленные команды в генеральской манере. Поставив точку в пустом разговоре, неподалеку взорвался очередной снаряд.
Блиндаж, в котором разместился батальонный командный пункт, хотя и был недостроен, но укреплен добротно. Мины и снаряды среднего калибра, взрываясь неподалеку, лишь слегка сотрясали сооружение. Думать о том, что немцы пустят в ход тяжелую артиллерию, не хотелось. Хватало забот и без того.
Что-то надо было решать с ротой, окопавшейся практически на голой косе. Частично коса находилась под прикрытием батальона. Однако с северной стороны ее обстреливали постоянно, и потери, судя по всему, там имелись немалые.
Крепкий боец из бывших рыбаков сумел переплыть трехсотметровый участок холодной быстрой воды. Он сидел напротив комбата, закутанный в шинель, обжигаясь, пил горячий чай и докладывал:
– Вода нахолодалась, на траве уже иней по утрам. Течение очень сильное, особенно возле берега. Нас двое поплыли. Второго, видимо, судорогой свело, бултыхнулся раз-другой и исчез. Как и не было человека.
– Сколько вас там?
– Человек пятьдесят или чуть больше.
– Раненых много?
– Двое-трое легких. Нас мало пока обстреливали. Но люди мокрые, замерзшие. У одного ноги отнялись.
– Доплыть до берега не сумеют?
– Нет, – уверенно покачал головой парень. – Я Волгу свободно перемахивал, но это когда вода теплее. А здесь сам чуть пузыри не пустил. На песке бревна кое-где валяются, сушняк, обломки разные. Ночью можно будет попробовать плоты связать, а сейчас все в норы зарылись. Пулеметами с утра косу причесали, мин с десяток выпустили.
Парня отвели в санчасть. Пока плыл, получил контузию от близко взорвавшейся мины. Повезло, что имелся батальонный врач, который вместе с фельдшером организовал санчасть. Уже оперировали раненых.
Пришел лейтенант Костя Левчук, помощник Орлова. Обходились без начальника штаба. Опытных офицеров не хватало, все они командовали ротами. Половину взводов возглавляли сержанты.
Шустрый молодой лейтенант доложил, что люди находятся на своих местах, готовятся к отражению атаки. В строю четыреста сорок человек.
– Понесли потери во время отражения атаки, да и сейчас то в одном, то в другом месте мина кого-нибудь найдет. Тридцать с лишним человек тяжело раненных. С ними хирург и фельдшер занимаются, но часть безнадежные.
– Что с вооружением?
– Станковый пулемет один, кайзеровский на треноге, аж девятьсот восьмого года выпуска. Но стреляет исправно. «Дегтяревых» – ручных и танкового образца – шесть штук. Противотанковые ружья бережем, патронов мало, вдруг танки пустят. К немецким «самоварам» три сотни мин.
– Противотанковые гранаты среди трофеев не обнаружили?
– Нет, – отрицательно покачал головой круглолицый лейтенант. – Ребята мастерят связки, тол используют.
– Ладно, пойдем глянем, что на берегу творится, – сказал, поднимаясь, Орлов.
Остановившись в траншее напротив песчаной косы, он долго всматривался в бинокль, но, кроме нескольких мертвых тел, ничего не увидел. Его начальник штаба уже глубоко зарылся в песок вместе с уцелевшими бойцами. Роте (или ее остаткам) повезло, что с ними был Майков. Пунктуальный, грамотный в обороне, предусмотрительный штабист, заботившийся о людях больше, чем это было принято на войне.
Они познакомились весной сорок второго под Саратовом, где формировался отдельный парашютно-десантный батальон. Василий Орлов носил тогда капитанские «шпалы», орден Красной Звезды и медаль «За отвагу», полученную за Халхин-Гол. Иван Евсеевич Майков был старшим политруком, тоже носил две награды: знак «20 лет РККА» и скромную медаль «За боевые заслуги».
Они были разные по-характеру, по-разному складывались у обоих служба и семейная жизнь. Василий Орлов, под сто восемьдесят сантиметров ростом, широкоплечий, быстрый в движениях и поступках. И лицо у него было из тех, которые называют мужественными и нравятся женщинам.
Иван Майков, невысокий, худощавый, с подступающей к макушке залысиной. Но под гимнастеркой угадывалось жилистое крепкое тело человека, привыкшего к физическому труду. В отличие от Орлова в армию он пришел без особой охоты. Призвали в двадцать девятом году по путевке райкома партии. Закончил курсы политсостава и долгое время служил политруком роты в разных областях Союза. Следом за ним по гарнизонам моталась его семья: жена, трое дочерей и теща.
Воевал с августа сорок первого, отступал и давно бы сгинул в мясорубке первого года войны, но был назначен политработником в учебный полк, а оттуда в мае сорок второго получил назначение во вновь формируемый воздушно-десантный батальон. Ехал туда по приказу, не представляя, какой с него будет толк. Майков самолеты видел издалека, а в роли лихого десантника вообще себя не представлял.
Ничего, свыкся. Тем более воевали вначале на земле, и лишь к концу сорок второго началась учеба, прыжки с парашютом. В сорок третьем впервые участвовал в небольшом десанте под Ростовом, за что получил орден Красной Звезды.
У Василия Орлова военная биография складывалась по-боевому четко. Через год после окончания военного училища попал на Халхин-Гол, где проявил себя решительным командиром. Случился там даже эпизод, когда лейтенант Орлов встретился с малоизвестным тогда командиром Особого корпуса Георгием Жуковым, будущим маршалом Победы.
Жуков, коренастый, хмурый, с неудовольствием наблюдал, как откатывались после неудачной атаки роты. Приказал найти комбата. Оказалось, что убит. Ротные командиры – кто ранен, кто застрял на склонах высоты. На глаза попался рослый лейтенант, собиравший своих бойцов.
– Кто такой?
– Лейтенант Орлов, командир стрелкового взвода, – лихо отрапортовал Василий.
– Чего копаешься?
– Готовлю взвод к бою.
– Бой уже идет. Так и будь орлом, а не курицей. Поднимай людей в атаку.
– Есть, товарищ комкор!
Тогда шли ожесточенные бои за главенствующую высоту, гору Баин-Цаган. Конечно, не один батальон дрался там, но комкор Жуков давал приказ именно Орлову. Тот, снова лихо козырнув, собрал людей и провел успешную атаку.
Через час-два они встретились снова, командир корпуса Жуков и лейтенант Орлов. Василий хотел доложить об успехе, но его оттеснили. Жуков быстрым шагом прошел мимо, осматривая взятую высоту, разбитые орудия, трупы японцев. Кто-то из свиты, в звании полковника, похлопал лейтенанта по плечу:
– Молодец, лихой парень. Иди, перевяжись. Георгию Константиновичу не до тебя.
После победы под Халхин-Голом в личном деле уже старшего лейтенанта Орлова, награжденного медалью «За отвагу», появилась запись, что за умелые и решительные действия он получил благодарность от руководства советской группы войск в Монголии. То бишь от Жукова, который вскоре стал начальником Генерального штаба РККА.
Неплохо складывалась служба у Василия Орлова. Войну встретил командиром стрелковой роты, а в мае сорок второго был назначен командиром отдельного парашютно-десантного батальона, быстро вырос до майора. Когда на базе батальона создавалась десантная бригада, был уверен, что станет комбригом и получит подполковника. Ивана Майкова, с которым неплохо сработался, планировал на должность комиссара бригады.
Но ожидания не сбылись. Ссылаясь на недостаток опыта, майора Орлова оставили в должности командира батальона. Даже не отдельного (на правах полка), а обычного номерного, в составе бригады. Принимай третий батальон и выше пока не прыгай! Не помогла запись в личном деле о храбрости под Халхин-Голом и два ордена, честно заработанные в боях.
Сыграли свою роль и некоторые отрицательные черты характера. Коммунист Орлов любил гульнуть, развелся с первой женой, а это значит – не совсем морально устойчив. Был невоздержан на язык, говорил прямо что думал. Это осуждалось больше всего и раза два становилось предметом разборов на партийных собраниях.