Страница 60 из 67
Нина равнодушно перевела взгляд со стены на свою подругу, протягивающую ей маленького Иоанна.
— Нет, я не могу. Он слишком напоминает мне о прошлом, — она отвернулась.
Настя протянула Иоанна стоявшей рядом Вилен и присела на край кровати. Обе девушки почти неотлучно дежурили в доме. После похорон Василия Нина так тяжело заболела, что врачи думали, что не смогут ее спасти. Но как-то вечером жар спал, и молодая женщина быстро пошла на поправку.
— Нина, послушай меня. Я знаю, что ты чувствуешь, но… — Настя остановилась. Она иногда напоминала себе заезженную пластинку. Каждый день говорила одно и то же, убеждая подругу начать все сначала, но Нина молча качала головой и отворачивалась, давая понять, что разговор окончен. Сейчас, глядя подруге в затылок, Настя почувствовала, что закричит или ударит ее. Терпение кончилось. Невозможно находиться рядом с женщиной, которая ничего не хочет. Настя вышла на крыльцо и вдохнула свежего морозного воздуха. Некоторое время она, обхватив себя руками, любовалась искрящимся под солнечными лучами белым снегом и голубым небом. Поймала себя на мысли, что осуждает Нину. Да, с ней произошло несчастье, но надо попытаться начать жизнь заново. Если не ради себя, то ради сына. Появившийся Алексей прервал ее размышления. За время болезни он часто приносил им продукты. Священник поздоровался с Настей и спросил о Нине.
— Все так же, — махнула рукой девушка. — Не знаю, что с ней делать. Может, оставить ее в покое? Пусть делает что хочет! Только вот, что будет с Иоанном?
— Я поговорю с ней, а ты иди домой. Наверно, у тебя полно дел. С малышом Вилен справится.
— Мне неудобно оставлять ее одну. Нина — моя подруга, — сказала Настя с некоторой досадой. То, что она вынуждена проводить здесь столько времени начало тяготить ее, но признаться в этом Алексею не хотелось.
— Вилен это только на пользу. Чем больше она помогает Нине, тем меньше у нее остается времени грустить.
— Тогда я пойду, — вернувшись на веранду, Настя сняла с вешалки куртку. — Я, правда, не знаю, что с ними делать. Нина молчит. Вилен молчит. С ума можно сойти.
Они попрощались, и Алексей поднялся на второй этаж. Вилен с книгой в руках подняла голову. Поздоровавшись, осведомился, как ведет себя малыш.
— Сегодня меньше капризничает. И ночью хорошо спал.
— А как ты сама?
— Понемногу прихожу в себя. Конечно, помогает, что я все время занята.
— Ну и славно.
— Да, в общем-то, все неплохо, только Нина… — Вилен подняла на него большие карие глаза. — Она бредит во сне, зовет Василия. Ест очень мало, по-прежнему не хочет видеть своего ребенка. Считает, что он виноват в смерти Василия. Может, это из-за того, что она поверила, что Иоанн… не совсем обычный ребенок. Он должен стать правителем Огненного братства. Хотя теперь мне кажется, что это все придумали. Ведь так?
Алексей подумал, что сам бы хотел в это верить, но последнее время все изменилось. И он не мог ни с кем поделиться. Все началось с того, что однажды, когда Иоанн заплакал, а Вилен была занята, священник решил взять малыша на руки, чтобы успокоить. В тот момент, когда он наклонился над кроваткой, крест, надетый поверх рясы, коснулся ручки малыша. Иоанн дико закричал, словно обжегся. Священник подумал, что ребенок испугался его черного одеяния и поспешно отошел. Появившаяся Вилен, ласково приговаривая, взяла Иоанна на руки. Алексей заметил, что на детской ладошке осталась красная, словно от ожога, полоса. След не проходил весь вечер. На следующий день Алексей принес святой воды. Когда малыш спал, он подошел к нему и окропил его. Соприкоснувшись с кожей, вода зашипела, словно на сковородке, образуя маленькие красные пятнышки. Ребенок проснулся и закричал. В тот вечер, вернувшись в церковь, Алексей опустился на колени для молитвы. В церкви он остался один. Никогда раньше у него не было видений, а сейчас, окутанный золотым сиянием, с мечом в руке, перед ним стоял архангел Михаил.
Алексей поднял глаза на ждущую ответа Вилен. На его счастье, в соседней комнате заплакал ребенок, и девушка убежала. Алексей поднялся и постучал в спальню Нины.
— Здравствуй, Нина.
— Здравствуйте, — молодая женщина приподняла голову. При виде священника на ее лице появилась досада. — Зачем вы пришли? Снова говорить одно и то же? Я сама знаю, что надо, но не могу. — на ресницах заблестели слезы. Он с болью смотрел на ее похудевшее лицо, заострившийся нос, синяки под глазами, понимая, что она почти не спит.
— Я понимаю, тебе тяжело, но вдвоем легче это преодолеть, — неожиданно сказал он. — Конечно, прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить об этом. Но я пришел просить тебя выйти за меня замуж.
Думая, что ослышалась, Нина приподнялась на локте:
— Замуж?! Но ты же священник, — от удивления она перешла на «ты».
— Я сложу с себя сан, и мы будем жить в миру. Богу можно служить и на земле.
Только сейчас Нина заметила, что Алексей в обычной, хотя и черной одежде. Она вдруг вспомнила, что Василий говорил, что священник в нее влюблен, а она тогда посмеялась над ним.
Алексей взял ее руку и опустился на колени. Он никогда не стоял на коленях перед женщиной. И вот сейчас он здесь, на коленях перед женщиной, единственной и любимой. Нина испуганно вырвала руку.
— Не надо. Прошу тебя, встань. Ты пожалеешь. Твоя жизнь другая. Я не для тебя.
— Но почему? Я ничего не буду требовать, мы будем жить, как брат с сестрой. Я просто хочу помочь тебе. У тебя же никого нет. Я уже решил сложить сан священника.
— Это твой выбор. Ты можешь любить женщину, но только не меня.
— Я полюбил тебя с первой минуты, как увидел. Я запрещал себе думать о тебе, гнал мысли из головы, но ты приходила во сне, и я гладил твои волосы. Тогда я думал, что дьявол искушает меня и начинал молиться. Сейчас, когда ты осталась одна, я понял, что мы должны быть вместе.
— Значит, Василий оказался прав, — медленно сказала Нина. — Он заметил, что ты влюблен в меня, когда ты сам об этом не догадывался. Но ты не знаешь меня. Не знаешь, почему ты полюбил меня. А я могу тебе это легко объяснить.
— Почему?
— Когда-то старушка-колдунья произнесла надо мной заклятие на любовь. Хочешь, я скажу тебе какие там слова?
— Это не важно.
— А еще мы с Василием использовали хрустальный шар и узнали свое прошлое. Оказывается, Улита украла его и…
— Я знаю об этом.
— Откуда? — поразилась Нина.
— Василий рассказал мне. Когда тебя похитили, мы стали разбираться в этой истории, и он выложил мне все, чем вы занимались.
— Ну и что ты скажешь?
— Вы не ведали, что творили. Неужели ты думаешь, что сможешь запугать меня, и я передумаю?
— Но что мы будем делать? — Нина произнесла «мы», и поймала себя на мысли, что уже дала согласие. Она почувствовала укор совести. Как же так? Кажется, еще только что она лежала и оплакивала Василия.
— Я не настаиваю на том, чтобы мы вступали в какие-то формальные отношения. Я просто хочу увезти вас из этого дома.
— Но куда же мы поедем? У меня нет дома и нет денег, и я… — не договорив, она закрыла лицо руками и расплакалась.
Алексей нежно коснулся ее волос и погладил. Раньше он делал это только во сне. В том сне, который он считал греховным.
— Я прошу, чтобы ты позволила мне помочь.
— Не нужно было давать клятву, что буду с Василием, — продолжала она сквозь слезы, не обращая внимания на его слова. — После этого начались все беды. А теперь мне кажется, что я никогда не вырвусь из замкнутого круга.
— Мы вместе сделаем это.
Вместе? Нине вспомнились слова Купала: «Человек, который может спасти Иоанна, уже близко. Ты должна отдать его ему». Как же она раньше не поняла. Если кто и может спасти ее сына, так это будет Алексей. Даже сложив сан, он не перестанет быть священником. Алексей с его молитвами, с его праведностью и постами сможет защитить их, хотя бы потому, что став его женой, она будет вынуждена выбросить из головы весь этот вздор. Если бы Василий остался в живых, они сошли бы с ума, перепутав реальный мир с прошлым. Скатывались бы все глубже и глубже, пока не оказались в сумасшедшем доме, как это случилось с Николаем. Но Василий погиб и теперь нужно спасать Иоанна. Ее депрессия была связана с тем, что она не знала, что ей делать и начала бояться собственного ребенка. Она устала бороться с видениями Николая и со странностями Василия. Устала жить на грани между реальным миром и колдовством и разбираться в потусторонних жизнях.