Вопреки предсказанию

Нина с трудом открыла массивную дубовую дверь. Комната показалась огромной, в глубине ее, за письменным столом, спиной к окну, сидел мужчина. Его рабочее кресло располагалось таким образом, чтобы тень, падая на его лицо, скрадывала от собеседника эмоции. Молодая женщина нерешительно остановилась.

— Подойди ближе, — услышала она низкий повелительный голос.

Сделав несколько шагов, она увидела правителя Огненного братства.

Иван указал ей на кресло, стоящее с противоположной стороны стола. Теперь Нина получила возможность рассмотреть его. На четко очерченном лице с большим носом правильной формы серые глаза, в которых проглядывали жестокость и ум.

— Зачем ты хотела меня видеть?

— Странный вопрос, не правда ли? Вы заперли меня в комнате, заставили рожать на людях, отняли сына. Неужели вы думаете, что меня это устраивает?

— Как много обвинений, — он засмеялся. — Ты хорошо знаешь, почему ты здесь.

— Я не знаю. И очень надеюсь услышать это.

— Ну, если ты хочешь все же это услышать… — он снова улыбнулся, хотя его хищную гримасу с трудом можно было назвать улыбкой. — Нам нужен твой сын. — сердце Нины упало, хотя это не явилось для нее новостью.

— Зачем он вам?

— Разве не ты рассказывала Вилен о нумерологии?

Нина опустила глаза, ругая себя. Глупая девчонка вместо того, чтобы сделать выводы, призналась ему.

— В твоей комнате установлена камера, я могу слышать и видеть все, что там происходит. Хочешь посмотреть? — он повернул экран, чтобы ей было видно, и нажал на какую-то кнопку. Нина увидела комнату, в которой она была и саму себя, метавшуюся по комнате. Это была запись.

Она даже задохнулась от гнева.

— Так вы установили за мной наблюдение?! — молодая мать покраснела, подумав о том, что он мог видеть, как она раздевалась.

— Мне нравится наблюдать за тобой, — сказал он с улыбкой, наслаждаясь ее негодованием. — Да и вообще за людьми, когда они думают, что их никто не видит. Только тогда они ведут себя естественно.

— Но это подло. — Нина вдруг вспомнила свое унижение, когда он заставил ее рожать во время их дурацкого праздника. — Так же, как подло все, что вы делаете.

— Да, я подлый человек, но, тем не менее, люди в моем обществе счастливы. Ты, наверно, смогла это заметить.

— Они просто не осознают того, что с ними происходит, — уже спокойнее возразила Нина. — У вас получилось задурить им голову.

— Да, верно. Я заставил их отречься от прошлого и сделал своими рабами. Более того, заставил их пожертвовать свое имущество в пользу Огненного братства. Так что можно считать, что я владею их душами и телами. Несмотря на это, все они боготворят меня, даже, когда я заставляю их совершать преступления. Например, те, кто похитил тебя, до сих пор убеждены, что правильно поступили.

— Но это неслыханно! Когда-нибудь меня найдут. Мой муж уже заявил в милицию.

— Насколько мне известно, он не твой законный муж.

— Но я считаю его своим мужем, — возразила Нина.

— Это не имеет значения. Его заявление о твоем исчезновении не примут всерьез. Подумают, что между вами произошла простая размолвка. К тому же преступления в нашей стране редко раскрываются, а у меня достаточно денег, чтобы купить любого, кто встанет на моем пути. К тому же у меня есть насчет тебя особые планы. — Сатанов приосанился и провел рукой по коротким волосам. Сидевшая перед ним женщина вовсе не разочаровала его. В ней, несмотря на унижения, через которые она прошла, не было ни страха, ни раболепия. Она станет ему отличной спутницей. — Ты родила будущего правителя Огненного братства, поэтому заслужила почести, которые будут тебе оказывать, когда я назову тебя своей женой!

— Женой?! Но это невозможно! — возмутилась Нина. — Еще раз повторяю вам, что я уже замужем.

— Забудь о своем деревенском парне, ты никогда больше его не увидишь. Тебя будут охранять лучше, чем любого преступника. А если откажешься играть по моим правилам, ты никогда не увидишь сына.

— Вы не можете так поступить! — вскрикнула Нина. — Он еще маленький, ему нужно грудное молоко.

Взгляд Ивана несколько смягчился.

— У нас придумали много хороших заменителей грудному молоку, а любая женщина из нашего общества с радостью будет ухаживать за ним, зная, какая великая роль уготовлена этому ребенку. Что еще, кроме грудного молока, ты можешь предложить?

Нина опустила голову. Для того чтобы видеть сына, ей придется жить с этим чудовищем, спать с ним и разговаривать. Осознавать какое зло он приносит людям и добровольно участвовать в этом. Ради сына.

Нина услышала тихие шаги за спиной и увидела Вилен. На руках у нее был малыш. Она почтительно склонила перед правителем голову.

— Мне кажется, маленький Иван проголодался, — Иван посмотрел Нине в глаза и сделал знак Вилен, которая, отдав ребенка Нине, удалилась. — Покорми его.

— Прямо здесь?

— А почему бы и нет? Раньше не считалось зазорным, если женщина давала грудь ребенку на людях. Художникам нравилось запечатлевать этот бесценный момент на холсте. Почему ты хочешь лишить меня удовольствия понаблюдать за этим?

— Это также интересно, как и роды? — саркастически спросила Нина.

— Так же естественно. Почему ты стесняешься? Мне кажется, что наш Иван голоден. Пять минут назад ты говорила о бесценном грудном молоке.

Нина поняла, что это очередное заранее продуманное испытание. Если она сейчас откажется, малыш останется голодным. Почувствовав запах молока, сынишка захныкал. Сначала тихонечко, а потом все сильнее и сильнее. Плач ребенка раздирал сердце на части, но Нина только крепче прижимала его к себе.

— Ну, какая же ты мать?! — насмешливо спросил Иван. — Твой сын плачет от голода, а ты не даешь ему поесть, хотя твоя грудь полна молока. — Нина покраснела и, опустив глаза, заметила вокруг соска мокрое пятно, хорошо выделявшееся на темной ткани.

— Может, вы все-таки отвернетесь?

— Ни за что не упущу такую картину.

Нина рывком расстегнула блузку и дала малышу грудь. Он сразу довольно зачмокал, а она придерживала его, не поднимая глаз, чувствуя пристальный взгляд Ивана.

— Прелестно, — удовлетворенно заметил он. — У тебя красивая грудь. Жаль, что я не художник. Ну, впрочем, каждому свое. Мне и на моем месте достаточно неплохо. Я удовлетворил свое любопытство, и мы можем продолжить беседу. Признаюсь, что специально создал такую интимную обстановку. Может, я пока еще и не твой муж и не имею права. Смею ли я надеяться, что когда-нибудь ты полюбишь и меня?

Молодая мать посмотрела на него с ненавистью, но ничего не сказала, лишь переложила ребенка, чтобы удобнее застегнуть пуговицы на кофточке. Ее торопливые движения не ускользнули от внимательного взгляда Ивана.

— Правда, спокойнее разговаривать, когда твоя грудь не обнажена? — усмехнулся он.

— Да, правда. Хотя думаю, что вас не стоит стесняться. Вы не человек, вы — чудовище. И вся ваша теория Огненного братства высосана из пальца, — разозлилась Нина. — Я вообще не понимаю, как люди бросают все и приходят в вашу секту.

— Мы не секта, девочка моя, — спокойно заметил Иван. — Мы — братство и дело здесь вовсе не в теории, а в магнетизме личности, которая может организовать и удерживать возле себя людей. Теория может быть любой. То, что Иисус Христос ходил по воде, опровергали много раз, а сколько людей в это верят. Ты видела некоторых моих купальцев. Скажи, разве они не преданы мне?

— Вы ввели их в заблуждение.

— И что с того? Они счастливы, потому что знают, для чего живут. Жизнь во имя высшей цели стоит многого. Вспомни нашу революцию, сколько людей шло на осознанную смерть ради правого дела. Их считали героями, им подражали. Они так и не узнали, что когда-нибудь даже сам день революции уберут из календаря. Молчишь? Ведь я прав. — Нина опустила голову, делая вид, что укачивает ребенка, чтобы не отвечать на вопрос. — Ладно, ты, наверно, устала, — заметил Иван. — Скажи мне, что ты решила, и я отпущу тебя.