Страница 5 из 103
Как видим, ничего особо революционного в Указе не было. Однако он встретил бешеное сопротивление высших чиновников, большинство из которых являлись крупными замлевладельцами. Император стал получать анонимки, в которых говорилось – дескать, твоего папу, Павла I, прибили, а ведь можем и тебя… При следующем императоре, Николае I, Указ просто «забыли» включить в Свод законов Российской империи.
Вообще-то Николай I несколько раз пытался создавать комиссии по вопросу освобождения крестьян. Так два раза, в 1842 и 1847 годах, представителями высшей бюрократии были фактически провалены предложенные лично императором законы, являвшиеся первым и очень серьезным шагом к «воле».
С Законом 1847 года вышло вообще интересно. В 1834 году, беседуя с одним из приближенных, император заявил:
– Я хочу вести процесс против рабства, когда наступит время, чтобы освободить крестьян по всей империи.
Николай I понимал, что он затеял очень непростое дело. Кому охота терять хялявный доход? Вспомните гоголевского Манилова. Ну кто он без своих крепостных? Поэтому вопрос разрабатывался в страшной секретности. Было создано три «уровня допуска» – вот в такой обстановке глубочайшего подполья работали созданные императором комитеты.
И вот в недрах одного из комитетов возник проект закона.
«Мысль закона состояла в том, что помещики могли по добровольному соглашению с крестьянами уступать им свои земли в постоянное наследственное пользование на известных условиях. Эти условия, раз составленные и утвержденные правительством, не должны были меняться; таким образом крестьяне будут прикреплены к земле, но лично свободны, а помещик сохранит за собою права собственности на землю, к которой прикреплены крестьяне. Помещик сохранял судебную власть над крестьянами, но уже терял власть над их имуществом и трудами; крестьяне работали на помещика или платили ему столько, сколько было поставлено в условии. Зато помещик освобождался от обязанностей, какие на нем лежали по владению крепостными, от ответственности за их подати, от обязанности кормить крестьян в неурожайные годы, ходатайствовать за них в судах и т. д.».
(В. О. Ключевский)
2 апреля 1842 года закон вышел. Но
«…ему дана была такая редакция, которая почти уничтожила его действие. К тому же на другой день по издании закона последовал циркуляр министра, которым тогда был Перовский; этот циркуляр и разделал закон; в нем было подтверждено с ударением, что права дворян на крепостных крестьян остаются неприкосновенными, что они не потерпят ущерба в этих правах, если в силу закона не пойдут на сделки с крестьянами».
(В. О. Ключевский)
Дальше все пошло таким же образом.
«Закон 8 октября 1847 г., предоставлявший крестьянам имений, продававшихся с публичного торга, выкупаться с землей: две трети дворянских имений состояли в неоплатных долгах казенным учреждениям. Сумма этих долгов близко подходила к миллиарду. Собственно говоря, освобождение крестьян можно было бы совершить чисто финансовой операцией, назначив срок для уплаты долгов, а потом конфисковать имения, как они конфискуются и теперь частными банками. Но не хотели прибегать к такой политической стратагеме, пользуясь затруднительным положением дворянства. Имений, которые продавались с публичного торга, было множество, но, чтобы крестьяне могли выкупаться, нужно было устроить удобный для них порядок аукциона, устроить известный порядок оповещения крестьян о продаже, наконец, устроить им возможность получать ссуды (редкое имение могло тотчас собрать достаточное количество своих денег), ничего этого не было предусмотрено. Закон просто был брошен в аукционную залу, со всех сторон полились представления о затруднениях, какие встречались при применении закона… Высочайшая власть не отменяла закона, но через несколько месяцев вышло новое издание Свода законов; закона 8 октября там не оказалось. Имения продавали с торгов, крестьяне обращались с ходатайством к правительству; им говорили, что закона об этом нет, им показали издание, и просители не находили его там.
…
Точно так же разделан был закон 1848 г., предоставлявший крестьянам право приобретать недвижимую собственность. Он был так выражен, что крестьяне отказались от пользования этим законом. Крестьяне могли приобретать недвижимую собственность с согласия помещика; они должны были заявлять помещику свое желание и возможность приобрести собственность: землевладелец мог и отказать в этом согласии, но он знал, что у крестьянина есть капитал, и, пользуясь своим правом, мог отнять его или мог дать согласие на покупку собственности, а потом взять у крестьянина, ибо оставалась еще в полном действии статья, которая гласила, что крестьянин не имеет права начинать иск. Значит, закон одной рукой давал сословию право, а другой подчинял пользование этим правом безграничному произволу».
(В. О. Ключевский)
То есть получалось: никто не протестовал, никто не высказывался против воли императора. Просто чиновники аккуратно и незаметно делали так, чтобы эти законы не работали.
Еще несколько раз Николай I пробовал создавать комиссии по этому же вопросу. Все они быстро вырождались в бессмысленную говорильню. Кое-чего Николай I все же добился. В 1833 году появился закон, запрещающий продавать крестьян «с разлучением от семьи». В 1841 году запрещено было продавать крестьян в розницу, без земли; в 1843 году запретили приобретать крестьян безземельным дворянам; в 1847 году было предоставлено министру государственных имуществ право приобретать за счет казны население дворянских имений. Это была та основа, от которой начал дело Александр II.
Но итоги были куда меньше желаемого. Бюрократия – страшная вещь. Она смогла противостоять даже Николаю I, который был очень волевым человеком и помыкать собой не позволял. Но тем не менее…
«Момент истины» наступил после позорного поражения в Крымской войне. Одной из причин поражения было то, что Россия оказалась технически отсталой. У противников России было лучшее оружие. В России практически не было железных дорог – то есть вопрос с доставкой боеприпасов, продовольствия и подкреплений на театр военных действий стоял очень остро. Требовалась индустриализация страны. А как её проводить, если нет свободных людей? Так что вопрос об освобождении крестьян встал мрачной тенью на горизонте.
Но давайте разберемся – а кто в России пахал землю? Основных категорий было две – помещичьи и государственные крестьяне. Имелись ещё удельные, работавшие на землях, принадлежавших членам императорской фамилии, но их было немного, около 500 тысяч в 1858 году. Они особой роли не играли.
Начнем с государственных крестьян. Число их менялось – когда-то было больше, когда-то меньше. В 1858 году их численность составляла 40 % землепашцев. Эти люди являлись «государственными крепостными». То есть они были «привязаны» к земле, не могли сменить место жительство и род занятий. Но самодура-барина над ними не имелось. На управляющего же, если тот слишком «борзел», крестьяне имели право жаловаться.
Государственные крестьяне имели куда больше «степеней свободы», нежели «барские». Они могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью. Государственным крестьянам было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики и заводы.
На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, на Севере жили исключительно государственные крестьяне. Вообще-то их положение было очень зыбким. Все знают, что Екатерина II раздавала огромные поместья своим приближенным. А откуда они брались? Именно оттуда. Государственные крестьяне переходили в разряд барских. Это и явилось главной причиной восстания Пугачева.
Мало того, крестьянина могли «приписать» к заводам. Вот что, например, пишет Михаил Бакунин, познакомившийся в ссылке с алтайскими «заводскими крестьянами»:
«Эти крепостные в десять раз более угнетенные и несчастные, чем самые бедные помещичьи крестьяне. Они платят подати и несут все прочие повинности, рекруты их поступают не в солдаты, а на 25–летнюю каторжную работу в серебряных рудниках. Они несут барщину, и какую еще барщину! Во всякое время, во время работ, в распутицу они должны по приказанию, по чистому произволу горного начальства возить лес, дрова, уголь, руду за 100, за 200, иногда за 300 верст. Они обязаны продавать свой хлеб исключительно на заводы отнюдь не дороже 28 копеек за пуд ржаной муки».