Страница 7 из 14
Хафез аль-Асад – отец сирийского диктатора Башара аль-Асада – своими официальными встречами добавил собственный штрих в искусство игры и театральности. Пока Асад таким же образом много и долго говорил, его слуги усиленно потчевали гостей большим количеством чашек чая. Когда чья-то чашка оказывалась пустой, они спешили наполнить ее снова. Это означало, что гостям Асада надо было не только преодолевать скуку, но также и естественные позывы. Пока Асад говорил и говорил, он, несомненно, наслаждался видом высокопоставленных дипломатов, ерзавших на своих сиденьях, а потом бегущих в поисках ближайшей нужной точки.
Существуют технические приемы того, как вести дела при встречах с людьми подобного рода. Прежде всего пусть они не думают, что их уловки приносят им какой-то успех.
Для концентрации внимания я бы предпочел внимательно слушать речь и делать краткие записи, чтобы напоминать о том, что мне следовало бы сказать, если и когда у меня появится такая возможность.
Если вы на что-то обращаете большое внимание, вы тем самым хорошо и с пользой тратите время. С людьми типа Асада и Путина, закопавшихся в горах словесного извержения и шаблонных фраз, почти всегда находится что-то интересное – полезная деталь или тонкое, но отчетливое изменение тональности, которые могли бы означать возможность для того, чтобы вклиниться в разговор.
Во время беседы, проходившей в начале пребывания у власти администрации Буша-младшего, Путин подробно рассуждал об опасности американских планов размещения системы противоракетной обороны. Но внимательно слушая и не обращая внимания на его риторику, я почувствовал, что хотя России это и не понравится, они смогут смириться с этим нашим решением выйти из договора времен советской эпохи, мешавшего обеим сторонам строить системы по защите от баллистических ракет. Такого рода смена тональности вызвала интерес в Вашингтоне.
Точно так же мои беседы с Хафезом аль-Асадом в 1980-е годы в самый пик кризиса в соседнем Ливане носили корректную форму и имели цивилизованный характер. Но из наблюдений за его поведением и ожидания того, что еще не было сказано, стало ясно, что так называемый дамасский сфинкс не был другом Соединенных Штатов, как предполагали и считали некоторые американские дипломаты. Более того, я пришел к выводу, что он сделает все от него зависящее для дестабилизации Ливана и вытеснения американских и коалиционных сил. Как позже стало известно, он именно так и поступил.
Еще один способ поведения с руководителями, стремящимися к запугиванию собеседника, состоит в том, чтобы дать им тонкий, но заметный отпор. К примеру, я использовал одну встречу с Асадом, чтобы передать наши собственные сигналы. Я вручил ему только что рассекреченное детальное изображение его страны, сделанное со спутника. Тогда, в далекие 1980-е годы, еще до эры получения карт в «Гугле», наши снимки со спутника были на уровне ультрасовременной технологии, доступной только самым передовым странам. Я хотел, чтобы этот лукавый лидер знал, что если он пристально следит за нашими силами в Ливане, то Америка точно так же следит за Сирией.
Премьер-министр Маргарет Тэтчер проводила свои встречи совершенно по-иному. Она не тратила время на фигуры речи во время выступления. Не нужно было разбирать подробно ее высказывания для получения наводящей информации. Вместо этого британский лидер с огромным стажем работы была прямолинейна, а подчас при этом даже и жестковата.
Во время одной из встреч с ней в качестве специального представителя президента Рональда Рейгана по вопросу о Конвенции ООН по морскому праву я обратил ее внимание на все серьезные недочеты этого договора. Он, в частности, предусматривал передачу суверенитета США и потенциальных сотен миллиардов долларов долевого взноса невыборному международному органу, непреднамеренно названному почти по Джорджу Оруэллу «Органом». Ее ответ был четким и по существу. «То, что предлагает этот договор, есть не что иное, как международная национализация примерно двух третей поверхности Земли», – сказала она. Ссылаясь на свои собственные сражения по ликвидации государственных шахт и государственных коммунальных мероприятий, она добавила: «Вы ведь знаете, как я отношусь к национализации. Передайте Ронни, что я с ним».
Ни президент Рейган, ни я никогда не высказывали главный аргумент против Конвенции по морскому праву так твердо и решительно. Встреча длилась не более 25 минут, и к ее завершению у меня не было ни малейших сомнений относительно ее позиции или того, что она собирается предпринимать.
Встречи президента Линдона Джонсона отразили то, что стало известно в Вашингтоне как «обработка в стиле Джонсона» – непредсказуемая смесь обаяния, проницательности, хитрости, афористичности, свойственная выходцам с Юга, и грубое запугивание. Будучи молодым конгрессменом в 1960-е годы, я довольно редко встречался с Джонсоном. Однако от коротких встреч у меня сложилось впечатление, что этот невероятный техасец слышал то, что хотел услышать, и подавлял то, что не хотел слышать.
На встрече, созванной для обсуждения ситуации во Вьетнаме, на которой я присутствовал с группой конгрессменов в Белом доме, предполагалось, что вице-президент Хьюберт Хэмфри выступит с докладом о своей недавней поездке туда, однако президент все время перебивал его, вскакивая со своего кресла для того, чтобы сказать свое мнение или что-то исправить. Он был как перегревшийся вулкан, постоянно взрывающийся лавой. С уважаемыми членами своего кабинета, многие из которых остались на своих постах, которые они занимали в администрации Кеннеди, он обращался, что поразило меня очень, совсем неуважительно. Я был страшно удивлен тем, что они так долго терпели и оставались на своих постах.
Президент Никсон не любил встречи, но использовал их на полную катушку. Очевидно, благодаря своему характеру и своей природе он с осторожностью высказывал свое мнение в присутствии больших групп людей, особенно тех, кого он не знал достаточно хорошо. Имела место некая официальность, а иногда даже и какая-то неловкость на таких крупных встречах. На небольших мероприятиях с небольшим числом людей, которых он хорошо знал и которым доверял, он воодушевлялся и с готовностью обменивался идеями. На такого рода встречах ему нравилось ходить по кабинету, обращаться к присутствующим, слушать, что они должны сказать, а затем комментировать услышанное. Он спокойно относился к отличающемуся от его собственного мнению и мог свободно разбирать противоположные идеи, исходящие от тех мощных умов, которых он собрал в своей администрации.
Джордж Буш-младший как президент имел одно качество, которое часто недооценивают в хорошем лидере. Он был необычайно внимательным слушателем, что делало любые встречи полезными для него. Он улавливал тонкие моменты и задавал точные вопросы, которые были всегда по существу проблемы. Налицо был очевидный интерес с его стороны, поэтому присутствующие на встрече стремились лучше воспринимать представленную нами информацию. А это заставляло нас всегда быть на высоте.
Можно кое-что узнать от каждого – от пятилетнего ребенка до главы государства. Важно умение слушать.
Хотя президент Буш мог быть веселым и расслабленным, он был сторонником соблюдения строгого регламента на встречах. Начать с того, что он был пунктуальным – почти до одержимости. Он никогда попусту не тратил время, двигался строго по повестке дня, давая возможность каждому участнику высказать свою позицию, и шел дальше. Президенту не очень нравилось, когда мобильные телефоны или смартфоны «Блэкберри» прерывали дискуссии. Строгий взгляд президента приводил к тому, что такое больше не повторялось.
Конечно, не все встречи затрагивают интересы стран, но есть определенные общие уроки, которые могут быть применимы к любому собранию с участием двух и более человек, цель которых состоит в принятии решения или информировании об этом. Почти как у всех, у меня тоже имеется собственный подход к вопросу о встречах – сформированный, безусловно, с учетом примеров и опыта других. Когда я собираю народ вместе на какую-то встречу, я имею в виду несколько простых правил.