Страница 13 из 15
Петрович же слыл специалистом в винном вопросе, любил смаковать чистейший запах и вкус напитка, радовать им свою душу и тело. Он читал книги о винном и коньячном деле и даже хотел когда-то стать виноделом. Но армия и последующая милицейская служба погасили в нем желание производить вина и разожгли страсть их употреблять. Он любил выпить немного дорого вина, водки, а лучше коньяка, разбирался во вкусах и знал в них толк.
Александр Ильич, видимо, тоже разбирался в них, как и во всем другом, но выпить любил побольше. Он взял рюмку, протянул руку, и они с полковником чокнулись. Затем очередь скрестить звенящие сосуды выпала Ларисе, и она тоже высекла из них веселую ноту.
Наконец все выпили и получили истинное наслаждение от общения с выдержанным долгие десятилетия напитком. Сразу закусывать не стали, а посидели некоторое время, смакуя легкий миндальный аромат и долгое черносливовое с ванилью послевкусие.
– Да, хорош коньячок, – выдохнул Петрович и махом поглотил предложенный бутерброд с черной икрой.
– Люблю иногда побаловаться крепеньким, – заявил Ильич и без промедления наполнил расставленные на столике рюмки.
– Хорошего понемножку, – заявил Семенов, – пора и за дело. Где у тебя документы?
– В компьютере, – Лаврентьев указал на находящийся в режиме ожидания ноутбук и предложил оперативнику их просмотреть.
Петрович уселся к столу в углу кабинета, надавил на клавишу и экран засветился приятным голубым светом. Заставка с плавающей в ласковой океанской лагуне обнаженной красавицей не порадовала глаз полковника, и он открыл нужный файл. Его взору предстал документ с грифом «совершенно секретно» в правом верхнем углу и заглавными буквами – Дело – в центре. Внизу было от руки написано имя – Рустам.
– Ага, это досье Рустама, – буркнул Семенов.
Пока Петрович изучал дело, Лаврентьев и Лариса выпили еще по одной рюмке, а потом добавили еще и еще. Вели беседу на праздные темы, и все, в общем, складывалось неплохо, пока в кармане у Семенова не завибрировал сотовый телефон. Он вынул трубку и ответил.
Ему звонил сотрудник его отдела Илья Рогов. Он сообщил, что на Садовом кольце обнаружена машина с убитым мужчиной внутри. Он был одет в милицейскую форму, а на сиденье валялась записка:
«Этот человек застрелил семью Урусбаева и милиционеров в квартире на Тверской улице». В «бардачке» машины лежали кассета и пистолет «ТТ» с глушителем.
Услышав про киллера, Семенов аж на стуле подскочил.
«Вот это да, – подумал он, – кто-то играет с нами по-крупному. Чтобы труп убийцы подбрасывали – такого еще не было».
Выслушав донесение, Петрович выключил трубку, встал и сказал Бобковой:
– Лара, мы уезжаем.
Капитан не стала спрашивать при Лаврентьеве, что случилось, а поднялась, оправила юбку, светлый пиджак и решительно шагнула к двери. При этом ее немного качнуло, но она удержалась на ногах.
Ильич вскинул удивленный взгляд на Петровича, встал и разочарованно пожал плечами.
– Ты все прочел? – спросил он.
– Да, почти все. Осталось немного.
– Значит, в другой раз дочитаешь и досидим в другой раз, – понурился Лаврентьев. – Давай на посошок. – Он налил себе и Ларисе коньяка в рюмки, а у Петровича она давно был полная.
– Давай, – кивнул Семенов, взял рюмку и чокнулся с товарищем. Лариса тоже взялась за тоненькую ножку, донесла рюмочку до рта и, ни с кем не чокаясь, осушила ее до дна. Полковники выпили стоя, закусили лимоном с шоколадом и пошли к двери.
– Посиделок не получилось, – зудел Лаврентьев. – Я думал, поговорим о деле, обсудим полученную информацию…
– К сожалению, в другой раз, меня вызывают, – Петрович крепко пожал полковничью руку и вышел.
Ильич и Лариса встали в дверях, он галантно поцеловал ей кисть и сказал на прощание пару ласковых слов:
– Уважаемая Лариса Юрьевна, я был счастлив с вами познакомиться и провести время. Заходите еще. – Он дал ей визитку, и она положила ее в нагрудный карман своего стильного, обтягивающего восхитительную грудь пиджака.
Через пару минут полковник и капитан уселись на мягкие сиденья служебной машины и под мигалкой помчались на Садовое кольцо в район метро «Рижская». Там в припаркованной у обочины пятой модели «БМВ» остывал труп киллера в милицейской форме.
Глава 6
– Что произошло? – спросила Лариса.
– У Рижской эстакады в машине найден труп мужчины, а рядом с ним записка, что именно он убил Урусбаева, его семью и четверых милиционеров.
– Ни фига себе, – выпалила Лариса. – Бандюки охренели, такие сюрпризы подбрасывают!
Полковник с укоризной посмотрел на капитана, но ничего не сказал. Она смутилась:
– Извините, Петр Петрович, перебрала. Вчера тоже пили, поздно домой вернулась и муж обиделся. И сегодня… В МУРе сопьешься.
– Зачем много пила-то? Махнула бы одну рюмочку для пробы продукта и хватит. Сидела бы и беседовала с ним, а он пусть бы пил да болтал. Маленькая что ли, не понимаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Он бы напился и все нам рассказал, – Семенов отвернулся к окну. – Только этот труп нам все планы испортил. Хотя… Может, и к лучшему.
– Вы документы прочитали?
– Да, успел, все изучил.
– И что там?
– Рассказать?
– Если можно…
– Ну ладно, пока едем, расскажу, самую суть, – Семенов собрался с мыслями и начал: – Сразу хочу сказать, что в досье нет ни малейшего упоминания ни про Фархада, ни про Урусбаева. Этот Рустам, а это его кличка, темная личность. Он родился в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Твери, по национальности таджик, но в Таджикистане никогда не жил. У него и второе погоняло имеется – Тадик.
Настоящее его имя Миша, по-таджикски Махмуд, а фамилия Амирбаев. Мать отказалась от него, как только родила, и оставила в роддоме. В досье указано, что она была алкоголичкой и наркоманкой, курила травку и что-то там себе вкалывала. В те времена в СССР трудно было достать качественные наркотики, не то что сейчас, и она в конце концов умерла от какой-то отравы. Миша – Рустам рос в детском доме, но этот период его жизни нам не интересен.
Отец Рустама не установлен. Имя Махмуд дала ему мать, но он его не любил и представлялся Мишей. В СССР была популярна русификация имен – все хотели быть русскими, так было легче устроиться в жизни.
– Я помню то время, – сказала Лариса, – когда евреи меняли свои имена и фамилии.
– Да и не только они. Не исключением был и подросток из детского дома в Твери Михаил Амирбаев. – Полковник поморщился, вынул из кармана носовой платок и протер вспотевший лоб. – Кличку Рустам он получил на «малолетке», куда первый раз угодил в пятнадцать лет. Причем о его жизни до этого периода известно очень мало. Лишь то, что он сирота, воспитывался в детском доме, и все. Он сам о себе ничего никому не рассказывал, даже друзьям. Хотя вряд ли у него были друзья. По свидетельству детдомовцев и его сокамерников, он был замкнутый, погруженный в себя озлобленный паренек, не желавший ни с кем иметь дело. Ничто его в жизни не интересовало.
– За что его посадили?
– Он разбил стекло витрины аптеки в Твери, проник внутрь и наглотался каких-то таблеток. Там и отрубился. Сработала сигнализация, приехала милиция и взяла его – тепленького. Очнулся он только в изоляторе, но никому ничего объяснять не стал. На суде молчал и получил пять лет общего режима. Был досрочно освобожден через три года отсидки за примерное поведение, но на воле своего ремесла не бросил.
Второй раз его осудили через пять лет, и он отправился уже в колонию для взрослых. А статья такая – торговля наркотическими веществами. К тому времени он успел заматереть и понял, что все надо делать чужими руками. Одним из первых в стране начал искать выходы на Восток, в выращивающие коноплю и мак страны. Там он начал закупать партии сырья, а торговал наркотиками здесь. Но доказать в суде то, что он организатор преступного сообщества, тогда не смогли. Взяли одного Рустама и осудили его одного. Дали семь лет, но через два года он освободился за примерное поведение.