Страница 3 из 11
– Не губи! – простонал Жбан, хватая меня за ноги. – Творцом молю!
Промедли я хотя бы секунду – он бы мне сапоги вылизал. Отступив на шаг, я склонился над бьющимся о землю лбом гномом и тихо так сказал:
– Ладно, Жбан, на сей раз прощаю. Даже половину награды отдам. Но на будущее – без руки останешься. Я уж позабочусь, поверь.
Не обращая больше на Жбана внимания, я вернулся в харчевню, пряча по дороге украшение в карман и удивляясь сноровке этого толстяка. Жадность его когда-то до могилы доведет своего хозяина. В лучшем случае – до острога.
В зале по-прежнему было пусто. Оборотни стерегли входы и окна, перебежчик с отсутствующим взглядом продолжал сидеть за столом. Я подошел к стойке, отсыпал на нее половину золота из кошелька, стал наблюдать за перебежчиком. По большому счету, случай ординарный и простой. Таких перебежчиков у нас каждый месяц по нескольку человек. Не смотря на то, что этот ушел от меня на Тропе и шея моя из-за него теперь намылена лет на двадцать вперед, этого стоило бы сразу отправить назад, но какой-то чертик внутри меня требовал: не спеши, осмотрись. Не зря же ты с самого начала планировал его этапировать в Приказ. Я прикидывал и так, и эдак, разрываясь между интуицией и инструкциями. Приволоку перебежчика в отдел – Абдулла вызверится. Выдворю назад – любопытство загрызет на пару с интуицией: «я же говорила, я так и знала!». Эти две барышни зачастую мне, не женатому, напоминают жену и тещу: было бы желание попилить, а уж повод найдется. Если иду у них на поводу – получаю по первое число от начальства, иду наперекор – начинается семейная жизнь. Так и живем. Что же делать?
Я подсел к перебежчику. Любопытство сразу же приказала добыть о нем все, что можно. Интуиция поддакнула.
– Вы уже успокоились? – спросил я мягко, привлекая к себе внимание.
Перебежчик только пожал плечами.
– Тогда давайте познакомимся. Меня зовут Никита Алексич. Хотелось бы узнать, как вас величать.
– Юра Калинин, – тусклым голосом ответил задержанный.
– Можно полюбопытствовать, кто провел вас по Тропе в наш бренный мир?
– Сам прошел.
Ответ ожидаемый. Многие сами оказывались в нашем мире. Кто – случайно, кто – благодаря своим задаткам необычным, а кто и по-пьяни – такие случаи тоже бывали. Некоторых за деньги проводники проводили, но таким макаром долго не покормишься: согласно уложениям Правды, за подобные деяния грозит несколько лет острога или каторги в дальних каменоломнях. Или год в услужении мага какого. Последнее – хуже смерти. Еще бы! Ведь мало приятного в том, чтобы на тебе упражнялись, как живого человека превращать в жабу там аль крысу. Особливо, ежели за дело брались ученики. От их рук иногда такие монстры получались, что не приведи Творец подобный кошмар и во сне увидать, про явь я вообще молчу! Злейшему врагу не пожелаешь сей участи. А уж что при этом чувствуют осужденные – и знать не желаю.
– Как так? – спросил я, чтобы разговорить перебежчика.
– Не знаю. Шел после работы домой, воздухом дышал, свернул в парк. Там по тропинке к оврагу вышел. Сделал несколько шагов. Меня вдруг повлекло вперед, а потом просто закрутило. Очнулся уже здесь. Вышел к городку, думал – аттракцион новый. Решил поужинать в таверне, расплатиться даже предлагал, – Юра показал кредитку, которую вытащил из кармана. – А потом на меня навалились эти гоблины, скрутили и в подвал уволокли. Вот тот мелкий и пузатый крутился, все исподтишка по печени бил, что-то про золото говорил и награду, а сам…
– Продолжайте.
Калинин помолчал немного, словно сомневаясь, говорить или нет, а потом рукой махнул:
– Да чего уж там. Если я нарушил частные владения – виноват, не знал. Если денег должен – снимите с кредитки. Только не стоило меня в подвал сажать. Я ведь и заявление в прокуратуру написать могу.
– Похоже, вы даже не представляете, где оказались, – вздохнул я с сожалением, но продолжал внимательно следить за перебежчиком. – Вы, Юрий, вольно или невольно, попали в параллельный Мир, и теперь я вынужден, как говорят в вашем Мире, депортировать вас назад и предупредить: если вы повторно попробуете нарушить границу, то будете посажены в острог – по-вашему – в тюрьму – на шесть месяцев. А кредитку свою можете спрятать, она здесь ни к чему. У нас котируется золото в чистом виде, – я достал из кошелька несколько монет и повертел их перед глазами Калинина.
Мой расчет был прост. То, что этот человек что-то скрывает и недоговаривает, я понял с самого начала. Теперь же нужно было определиться: пришел он сюда корысти ради или у него какие иные цели. Перебежчик на злато никак не отреагировал. Он посмотрел на монеты, словно я вертел перед его носом деревяшки, потом уставился в столешницу. Значит, не за златом он сюда шел.
Глядя на Калинина, я понимал, что дальнейший разговор ни к чему не приведет. Человек, сидящий передо мной, был не просто испуган или расстроен. Он находился в тупиковой ситуации, выхода из которой не видел. Может, виной тому украденный кулон? Возможно. Только отдавать украшение я не торопился. Интуиция все мозги мне исклевала с требованием обождать. Ладно, послушаемся в очередной раз. Вызвать на откровенность в такой обстановке, а тем более в отделе, у меня не получится. Перебежчик замкнулся в себе, отвечает односложными, словно заученными, фразами, как будто легенду рассказывает. Даже не смотря на несуразность его поведения, прокола с кредиткой, я не видел смысла больше удерживать Юрия. Более того. Обычный человек после сообщения, что он попал в другой Мир, хоть как-то отреагировал бы на него: вскочил бы, кричал, бегал, в крайнем случае покрутил бы пальцем у виска, а этот сидит сиднем, упершись глазами в стол, и молчит, будто его происходящее совершенно не касается. Нет, в таком состоянии из него ничего не выжмешь.
– Ну, вот что, – сказал я, приподнимаясь со стула. – Не вижу оснований дольше задерживать вас. Юрий Калинин! Именем Приказа, я депортирую вас обратно в Пограничье без права вновь выходить на Тропу. В случае повторного нарушения вы будете привлечены к криминальной ответственности. Идемте, я провожу.
Калинин выслушал приговор молча, только один раз поднял глаза, в которых блеснула какая-то искра и тут же погасла. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не успел. Интуиция снова клюнула в мозг: дурак, момент упустил. Возможно. Просто сейчас у меня не было возможности заняться этим делом вплотную, уж слишком много работы накопилось в последнее время.
Я взял задержанного под руку и повел к выходу. Георг дернулся было за мной, но я жестом остановил его, мол, сам справлюсь. Знаю, очередное нарушение инструкции, но мне вдруг захотелось остаться с Юрием наедине, вдруг он что-то да сообщит. Как говорят в Пограничье, надежда умирает последней.
Мы шли молча. Юрий, казалось, не обращал больше ни на что внимания, иногда спотыкался на ровном месте, я внимательно наблюдал за ним, поджидая момент. Нет, разговора больше не будет.
Я мог бы его перевести по Тропе, но не видел в этом уже никакого смысла. У Последней черты я остановил Калинина, начертал на его спине знак изгоя, спросил:
– Может, хотите что-то сказать напоследок?
Юрий посмотрел на меня, как на пустое место, а потом деревянной походкой вышел на Тропу. Я еще некоторое время смотрел, как он растворяется в пространстве между Мирами. Наконец, Тропа закрылась.
Нужно возвращаться.
ГЛАВА 2
На несколько месяцев я забыл о том происшествии. Работы навалилось столько, что иногда приходилось даже ночевать в Приказе. Обитатели нашего Мира чуть ли не толпами норовили прорваться по Тропе в Пограничье. Ладно бы еще простой люд, так нет! Гномы, тролли, вурдалаки, упыри, русалки (и эти туда же со своими хвостами!), мавки, лешие, призраки, домовые – все стремились покинуть Мир магии и перебраться в Пограничье. Большинство задерживали на Тропе, но некоторым все же удавалось проскочить. Приходилось отправлять за ними летучие дружины оборотней, дабы те вертали взад нарушителей. Спросите, почему в Пограничье нет такой же службы, как в Мирах? Да не нужна она. И мы, и научники имеем право задерживать своих перебежчиков, которых доселе было всего ничего, в Пограничье, а держать там целую службу – накладное дело. Как-никак, закордон, а там и жалованье должно быть больше, и блага иные, в общем, накладно, да и смысла не было. Ну, есть там парочка наших соглядатаев. В основном, это служители Божьи разных, как они сами говорят, концессий, но работали они за совесть, а не за злато. Так было до последнего времени. А как ударился простой люд в бега, а за ним пошли легендарные, тут уж стало не до жиру. Ну кто ж устоит перед большим златом? И стали наши соглядатаи не ловить, а помогать перебежчикам: кого утаили, кого пристроили в дальние села, а то и вовсе в леса да джунгли отправили аль в пустыни там какие. Некоторые, польстившись на крохи магических знаний, стали помогать легендарным. Право, тяжело скрыть от глаз людских тролля или вурдалака, но за хорошую мзду чего не сделаешь? Добро, коль сидели б они тихо да мирно, однако сущность свою не переборешь! Нет надзора – гуляй душа. Пришлось Абдулле на ковер-самолет самого Хоттабыча идти. В каких тонах был разговор – не ведаю, однако, судя по состоянию дэва, был он сурьезный, ибо вернулся начальник наш в обличье жабы бородавчатой. Вам смешно? Мне нет, особливо, если учесть, что стоишь ты перед ним на вытяжку и смотришь, как некогда почти трехметровый дэв с громовым голосом, от которого весь кабинет ходуном ходил, теперь прыгает по столу да писклявым тоном извергает проклятия. В общем, лишили нашего Абдуллу за не лепое выполнение службы своего обличия на месяц. А тот, в свою очередь, отыгрался на оборотнях, да нам, людям служивым, твердое порицание вынес: кого на дальние заставы сослал, кого обличия да голоса лишил, а у кого жалованье отнял. Мне повезло. В тот день я во владениях Кальяныча застрял. Чаи гоняли да грамоты разные древние поднимали. По приказу того же Абдуллы, между прочим.