Страница 3 из 14
Вот что в "чирке" мне нравилось — его ровный и плоский капот. Настолько мало покатый, что пластиковые стаканчики и вскрытая банка с огурцами и не думали укатываться. Рядом хватило места и наломанному кусками хлебу, и пакету с сосисками — их много, должно было хватить и на жарку.
— Давай тост, Ганс, — ладонь у Поца огромная. Маленький стаканчик скрылся в ней целиком. Мореман вообще редко называл меня по кликухе. Только когда сильно волновался.
— Ну, — поднял и я емкость со святой жидкостью. — Чтоб у нас все было, и нам за это ничего не было!
— Гы-гы, — плюнув от возбуждения крошками, заржал Санек. — В тему задвинул!
— Слышь, командир, — вернув пластик капоту джипа, и хрустнув огурцом, поинтересовался Поц. — А если мы клад выроем, типа государство может его у нас отобрать? Типа там двадцать пять процентов нам, остальное типа стране?!
— Сколько у государства не воруй — своего все равно не вернешь, — отвлекся на минутку от подсчета "бульков" взявшийся разливать по второй Коленок. И снова чужими словами. Я его с детсадовских времен знаю. Сам бы он до такой глубокой мысли бы ни за что не догадался.
— Типа государство — это кто? — коварно осведомился я.
— Ну, типа — менты. Или эти… Чиновники.
— А они — кто?
— Легавые и попрошайки, — выдал свою версию как-то подозрительно быстро захмелевший Санек.
— Хрен, — хмыкнул я. — Они — это народ. У нас в конституции так писано. Типа государство — это народ. Это, Поц, че выходит? Выходит, будто это типа народ у нас станет клад отбирать?
— Народу в дыню, — прорычал Коленок. — Загрызу!
— Базаров нет, — расслабился Поцман.
— Ну, прими, Господи, за лекарство, — выдохнул я, поднимая стакан. — Пьем и идем искать место.
Запасной тары набрать не догадались — стаканчика было всего три, и пришлось позаботиться о их сохранности. Продукты просто прикрыли пакетами и бросили на капоте, а пластик и, на всякий случай, открытую бутылку водки убрали в салон.
Пока мы с Саньком хозяйничали, Миха добывал из багажника лопатки. Это его "царство". Туда к нему лучше не лезть. Там какие-то свертки с коробками. Все в полном порядке, ничего ниоткуда не торочит, не бряцает и не пачкается. Второе запасное колесо и то отдельно упаковано в специально сшитый брезентовый чехол. А пара бейсбольных бит и ментовский "демократизатор" ждут своего часа в карманах на тыльной стороне задних сидений. Вот и саперные лопатки — три штуки, по числу "археорогов" — в выделенной для них китайской сумке с "абибасом".
Такого добра у Поца в гараже хватает. Мы однажды вместе с краснополянинскими на пригородном полустанке поезд Москва-Пекин данью обложили. Прибарахлились знатно. А Поцу вот еще сумки приглянулись. Импортные челноки не возражали. Да и куда им. Это в кино они мастера кунг-фу. А у нас — просто маленькие, полтора метра в прыжке, желтолицые человечки, по преступному упущению, не делившиеся раньше с братвой барышами.
Светлое пятно в заметно посветлевших тучах склонилось к западным хребтам. Подул ветер, унося с собой висевшую прежде над террасой речной долины растворенную в воздухе влагу. Эти ли природные игры, или сто грамм сорокоградусной в желудке, только хандра моя куда-то отступила. Мокрые камни, так и норовившие вывернуться из-под подошвы и сырая трава, мигом промочившая низ джинс, перестали раздражать.
Да и вообще, время хоть и клонилось к вечеру, стало как-то светлее. Не так беспросветно. Оказалось, что горные склоны вокруг чуть не сплошь были покрыты розовым налетом цветущих кустов. А когда ветер раздвинул в стороны зацепившиеся за скалы лохматые облачка, вдруг такие просторы открылись — дух захватывало. Наш, получается — левый, берег Катуни был существенно выше правого. Стали видны уступы террас — древних берегов, бесчисленное количество раз менявшей русло реки.
А то место, куда привел нас наш Сусанин в тельняшке, хоть и маскировалось под один из доисторических берегов, наверняка им не являлось. Чудно даже, как так вышло, что этим, настолько примечательным местом до сих пор не заинтересовались ученые?
На тот момент я, кроме средней школы и армии, никаким образованием похвастать не мог, но все-таки сумел сообразить, что настолько ровно — идеально четким полукругом — обвалившихся скал в природе не бывает. Да и если гора обвалилась, куда делись обломки? Но и в то, что это, метров пятьдесят радиусом и не меньше двадцати в высоту, образование было сделано две тысячи лет назад руками людей, как-то не верилось.
— Глянь, Андрюха, — успевший, пока я разглядывал окрестности, пробежать укромное, укрытое от реки и грунтовки кустами, место до самой каменной стены, зал Коленок. — Тут мужик под зонтиком.
— Че? — не сразу понял я.
— Наскальные рисунки, — авторитетно заявил Поц. — Олени какие-то и человечки. А этот, в центре, самый здоровый и под куполом.
— Так а я о чем базарю?! — вспыхнул Санек. — В натуре тут аборигены царя какого-то хоронили.
— Осталось отгадать, где тут, — выговорил я, прикасаясь кончиками пальцев к выбитым в отвесной скале картинкам. Если бы не вода, не влага пропитавшая все вокруг, едва-едва чувствовавшиеся изображения были бы надежно скрыты одинаково светло-серым камнем от любопытных глаз.
— Походу тут, пацаны, — подпрыгивая на месте от возбуждения, определил Поц. — Тут шишка какая-то, и камни выложены… Типа Андреевским крестом. Как на лапе у древней бабы.
— В натуре, — обрадовался Санек. — Тут тебе, Поц, древние мореманы привет зарыли. Якорь, блин, в полный рост, к твоему фрегату.
— В хозяйстве сгодится, — пробурчал наш механик-водитель, с силой попытавшись вонзить лопатку в самый верх совсем чуть-чуть, сантиметров на двадцать, возвышающегося над площадкой бугра. Только сталь взвизгнула, вспыхнула пара искр, и на этом раскопки застопорились. Под тонким слоем дерна и песка обнаружилась броня из хорошо подогнанных один к другому плоских каменюг. Снова и снова мы искали свободное от преграды место на поверхности шишки, и снова и снова натыкались на увеличенные раз в десять, блин, "тротуарные" плиты.
— Не, здесь лом нужен! Иначе их, бляха от ремня, не вывернуть!
Признаюсь честно! Когда снизу, со стороны реки, раздался незнакомый голос с характерным южным акцентом, я даже присел от удивления. Наверное, даже ментовский бобик с мигалками не смог бы поразить меня в тот момент больше, чем самый обычный, одетый в вылинявшую солдатскую полевую форму, парень боком сидящий на лошади. Или загорелый до полу негра, или просто — коренной алтаец.
— Ты кто, блин? Индеец? — первым очнувшийся от наваждения, спросил Коленок. Недобро так спросил. Нехорошо. Зная нашего Санька так же хорошо, как я, на месте туземца уже приближался бы к китайской границе.
— Так это, — растопырил кругленькие на круглом же улыбчивом лице глаза всадник. — Знамо кто. Я это, Васька я, бляха от ремня. Елдинский, стало быть, пастух обчественный. Стадо тута, стало быть, бляха от ремня, рядом, в трех верстах. Ну и я с им.
И добавил, с явной надеждой в голосе:
— Башка трещит с похмелюги, бляха от ремня. Мож это? Мож есть че? Лекарственное? Выж эта. Туристами будете? Туристы всегда помогают…
— Я те ща полечу, — бросив жалобно звякнувшую лопатку, шагнул к приблудному ковбою Санек. Благо успел поймать бойца за рукав. — Анальгину пропишу…
— Лом найдешь? Полечим, — предложил я, и тут же шепнул рвущемуся в бой соратнику:
— Не пугай работника. Самим что ли плиты ковырять?
— Так это, — обрадовался индеец. — Имеется железяка-то. В зимовье, бляха от ремня. Только это. Мож на машинке на вашей подскочим. Все же три версты…
— Тебе ускорение придать? — прорычал Санек. — Могу помочь.
— Да я это… Еду уже, еду.
И правда. Васька из Елды ловко перекинул ногу через голову смирного своего конька, выкрикнул что-то явно матерное, но воспринятое животным за команду к началу движения, и вскоре исчез за кустами.