Второй курс

И она шагнула ко мне, отдавая свою Суть и Силу. И только последняя "я" встала передо мной. Разница в силах не смущала ее-меня, и я понимала это. Она-я готова была драться, не смотря на мощь противника.

— Если честь моя зависит от того, насколько силен враг, то могу ли я назвать это — "честью"? Но ты достойна того, чтобы я... — Продолжать не требовалось. И вновь став единой личностью, я вывалилась в реальный мир.

Оказалось, что я стою на газоне, разбитом в одном из уголков нашего небольшого садика. Яблоня шелестела над нами листьями, скрывая нас в своей тени. Да, именно "нас", потому что Гарри стоял рядом со мной, обнимая меня, удерживая от падения, делясь своей Силой...

— Прости, Миа.

— За что?

— За то, что заставил пройти через ЭТО.

Я улыбнулась. Теперь я понимала, ЧТО это было, и зачем Гарри провел меня через этот перекат. Поняла я и то, что без его Метки, без веселого котенка Феро — я могла и не суметь собрать себя вновь.

— Спасибо, Мори.

И я улыбнулась встревожено глядящему на меня мальчишке... и обняла его. Не знаю, сколько времени мы стояли обнявшись... но оторваться друг от друга нас заставил удивительно знакомый голос.

— Молодые люди...

Перед нами стоял тот, кого я меньше всего хотела бы в этот момент видеть: директор школы чародейства и волшебства "Хогвартс", Верховный чародей Визенгамота, кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Международной Конфедерации Магов, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.

Глава 20. Покров тайны.

— Молодые люди...

Вот ведь! Состояние Миа было таково, что мне потребовались все мои ресурсы, чтобы аккуратно корректировать реальность и не дать формирующемуся трансу аналитика превратиться в полноценную шизофрению. Так что появления Дамблдора я не отследил. Что ж. Если он понял, что тут произошло — Сумерки Богов начнутся немедленно.

Поднимаю глаза на директора Хогвартса. И очки-половинки вспыхивают невидимым простым смертным огнем ментала. Поединок начался... чтобы тут же закончиться. Директор не понял НИЧЕГО. Иначе он не попытался бы, так же как и при первой нашей встрече, ворваться в мое сознание лихим кавалерийским наскоком. Да славится Меняющий Пути — похоже, Великий Белый пришел слишком поздно, чтобы что-то понять, и увидел лишь как мальчик и девочка обнимаются в саду. Картина, конечно, не совсем обычная, учитывая наш возраст, но и отнюдь не выходящая из ряда вон.

— Здравствуйте, господин директор.

— Здравствуйте.

— Гарри, почему ты здесь?

Честно смотрю директору прямо в глаза, и сбрасываю ему воспоминание о полете сквозь ночь. Мыслей там почти нет, только радость от свиста ночного ветра.

— Меня сюда привезли Уизли.

— А почему они привезли тебя сюда, а не в Нору?

— Я почувствовал, что так будет правильно.

— Гарри, тебе небезопасно здесь находиться. Более того, своим пребыванием здесь, ты подвергаешь опасности мисс Грейнджер и ее семью.

Вот тут я оказался в затруднении. Демонстрировать ум — мне не особенно хотелось... но и соглашаться с Великим Белы и отправляться в Нору — тем более. К счастью, формирование Аналитика не прошло бесследно, и Миа вмешалась в разговор.

— Господин директор, но мне кажется, что здесь Гарри безопаснее, чем где бы то ни было.

— Мисс Грейнджер, Вы не понимаете. Над домом семейства Дурсль раскинуты защитные чары. Так называемая Защита крови. Пока Гарри живет там — былые приспешники Воландеморта, оставшиеся на свободе — не смогут его обнаружить!

— Разве? Достаточно встретить Гарри на вокзале Кинг-Кросс, и проследить, в какую машину он садиться. Вокзала ему никак не миновать, так что решение — очевидно. А потому, по номеру машины узнать, кому она принадлежит... И даже если они не смогут проникнуть в сам дом... Гарри же не сидит там как приклеенный. Он рассказывал, что его периодически посылают в магазин, да и просто погулять выходит...

— Узнать по номеру машины... — Дамблдор серьезно задумался. — Не знаю, не знаю. Вряд ли чистокровные маги, презирающие магглов, на такое способны. А ведь именно такие и шли, в основном, под знамена Волдеморта.

— Я... когда я пыталась узнать, что же произошло с Гарри... я читала подборку Ежедневного Пророка за 81 и 82 годы. Антонин Долохов скрывался среди магглов больше полугода. И если бы он не атаковал конвой, который перевозил Беллатрису Лейстрендж — его бы так и не поймали. А еще некоторых магов из Внутреннего круга вообще так и не нашли. Может быть, они как раз и живут среди магглов?

Директор задумался. Сильно задумался. Наверное, пора добавить ему еще пищу для размышлений. Тем более, что играть совсем уж тупого, забитого мальчика — мне уже поздно. Так что некоторый уровень я могу продемонстрировать.

— Господин директор... — максимум почтительности, чтобы он не понял, что это — фактически насмешка. — А как вообще получилось, что столько народа знает о моей "особой примете"? — Показываю на шрам в виде молнии. — Хагрид говорил, что он забрал меня из разрушенного дома, и отвез прямо в Литтл Уигинг. Там Вы оставили меня у дома моих родственников. То есть, больше никто шрама не видел. Так откуда же весь Волшебный мир Британии о нем знает, и даже в книгах написано?

Вот теперь директор оказался в сложной ситуации. Признать, что сам распространил эту информацию с целью создать Героя — потерять мое доверие полностью. Но и подставить Хагрида — не намного лучше. Терять такой инструмент влияния на Героя-из-Пророчества — директору не охота.

— Знаешь... Гарри... Хагрид... — Ага! Все-таки решил подставить лесничего! — Он не слишком умен... Мог и не сообразить, что рассказывая о шраме — подвергает тебя опасности... Но ты же не будешь упоминать о своих выводах при нем? Он только расстроится, а изменить уже ничего нельзя... — Выкрутился, старая сволочь! Но с мысли я тебя сбил, так что можно сделать следующий ход.

— Господин директор... а не могли бы Вы передать Уизли...

— Гарри, но ведь ты можешь отправить им сову?

— Хедвиг — слишком приметная. Боюсь, что отправлять ее семейству, известному своей преданностью Вам — не очень хорошая идея.

— Хм... — Директор опять задумался. Его же ход бумерангом вернулся к нему. Удар, конечно, слабенький, но сам факт не слишком приятен.

— Так вот... не могли бы Вы попросить мистера Уизли, чтобы они отвезли меня в Косой переулок. Мне надо кое-чем закупиться к новому учебному году.

— Мори, ты не хочешь поехать с нами?

— Боюсь, что в таком случае я действительно подвергну опасности твою семью.

— Но ведь все и так знают... — Девочка зарделась даже в мыслях.

— Да, знают. Но все-таки, не будем увеличивать опасность без необходимости. К тому же, необходимо продемонстрировать директору, что я все-таки проникся его мудростью.

— Но тебя постараются не отпустить. Боюсь, если все будет так — мы не увидимся до самого первого сентября!

— Ничего, теперь я доберусь к тебе, как бы это не старались предотвратить. — И я скидываю по связи картинку "спонтанной трансгрессии". Миа сразу успокаивается. И выдает здравую идею.

— Только пусть мистер Уизли не прилетает прямо к нашему дому...

— Да, пусть возьмет с собой кого-нибудь из близнецов, и они покажут ему, где оставили меня в прошлый раз. А я их там встречу. А вечером — если им не сложно...

— Хорошо, хорошо, Гарри. Тебя отвезут и доставят обратно... Если ты не захочешь погостить в Норе.

— Спасибо большое!

Директор еще некоторое время стоял, посверкивая очками... а потом внезапно исчез. Я повернулся к Миа, и улыбнулся девочке одними глазами. У нас получилось!

Глава 21. Дорога к Косому переулку.

Как я и ожидал, господин директор решил устроить мне пакость руками своих верных клевретов — старших Уизли. Вопреки прямой просьбе забрать меня ночью, да еще и подальше от дома Грейнджеров, нелегальный летающий Фордик отца многочисленного семейства кружил над Кроули с двенадцати до трех часов дня. Ню-ню. Все-таки, живущий на зарплату скромный министерский чиновник, и Великий маг — это несколько разные категории. И там, где Дамблдор прошел, не заметив препятствия, Уизли мог биться головой об стену до полного просветления: морок надежно перекрывал все пути, ведущие к дому родителей Миа. Так что, покружив над городком, "Фордик" скрылся за горизонтом. Мы с Миа, следившие за эпическим полетом из садика, рассмеялись. Номер "ой, извините, ошибочка вышла, но теперь уже ничего не поделать" — не прошел.