Зачем живут патиссоны?

И вот в один прекрасный мартовский день Снежана отложила в сторону два диплома о высшем образовании и, не обращая внимания ни на чьи советы, устроилась работать парковым сторожем. Надо сказать, муж Снежаны, Георгий выбор жены полностью одобрил. Он посчитал, что работа на свежем воздухе, среди деревьев и птиц, положительно повлияет на здоровье и на душу жены. А разве я не говорила вам, что Георгий — самый настоящий ботаник? Что же ещё можно было ожидать от ботаника?

Похоже, одна я и была против этого неразумного решения. Я как-никак знаю свою подругу уже много лет и уверена, что, несмотря на многочисленные недостатки, Снежана всё-таки могла бы делать в жизни нечто большее, чем сторожить сад.

Как-то ранней весной мы прогуливались со Снежаной по её садику. Холодновато ещё, конечно… Но всё равно, воздух здесь удивительно свеж и тишина стоит звенящая. Был ранний вечер, темнело всё ещё рано. Тюльпан с нами не прогуливался: в такое время он предпочитал не пугать редких посетителей своим грозным видом. Кроме того, у него дел по горло и без нас: он, по-моему, никогда не отдыхает от собственных затей. А если бы Тюльпан вдруг передумал и решил присоединиться к нам, мог произойти настоящий переполох, — особенно если бы посетители робкие попались. Такие, завидев огромную немецкую овчарку, пожалуй, от страха заберутся на дерево и, чего доброго, сломают его. Деревья-то ещё молодые, хрупкие. Если бы я не знала, какой Тюльпан добрый, я, пожалуй, и сама забралась бы на дерево от страха.

В тот вечер я вновь сказала подруге:

— Послушай-ка, Снежана, неужели тебе и в самом деле нравится такая работа? Ведь ты же, определённо, способна на большее!

Она же, прикинувшись этаким образчиком наивности, ответила вопросом на вопрос:

— На большее, чем что?

Меня отвлекает непонятный шум вдалеке. Слышится какое-то поскуливание. Я оборачиваюсь и замечаю в дальнем конце парка, в кустах, Тюльпана. Он самозабвенно роет лапами землю и поскуливает от нетерпения. Нос у него весь грязный, — настолько грязный, что даже отсюда видно! Зрение у меня очень хорошее, впрочем, как и слух, не то, что у близорукой Снежаны: она уже в десяти метрах видит всё расплывчато, нечётко.

— На большее, чем что, я, по-твоему, способна? — не обращая никакого внимания на Тюльпана, переспрашивает Снежана. Она сама настойчиво возвращает меня к прервавшемуся, было, диалогу. Такие беседы у нас с подругой в порядке вещей. Начинаются они по-разному, но заканчиваются почти всегда одинаково: каждый остаётся при своем мнении.

— По-моему, Снежана, — терпеливо объясняю я, — ты, при всех своих недостатках, способна делать нечто более полезное, чем бродить с Тюльпаном по саду и сторожить деревья. А разве нет?

— Ты, наверное, хочешь сказать, что моих способностей, по-твоему, хватит даже на то, чтобы рисовать с малышами крючки, водить детей на прогулку и разливать им суп?

— Да нет, конечно, — не только на это. Эту работу я предлагала тебе только потому, что мне очень хотелось помочь сестре. К тому же за неё вполне сносно платят. И ещё я думала: раз уж ты пишешь рассказы для детей, то тебе будет интересно работать с этими самыми детьми.

— Но ведь это совершенно разные вещи — писать детские рассказы и работать воспитателем. Оба эти занятия, можно, конечно, и совмещать при желании, но всё-таки, это разные виды деятельности. Разве ты сама этого не понимаешь?

— Понимаю, — соглашаюсь я. Потому что это я и в самом деле понимаю. Мне просто хотелось выручить сестру, которую некому было подменять.

— Но, должность воспитателя в частной школе, всё равно смотрится в глазах людей гораздо солиднее, чем должность сторожа. Много ли почёта в том, чтобы сторожить деревья и скамейки в парке?

— Конечно, — вздыхает она и, близоруко прищурясь, оглядывается вокруг, — надеюсь, ты права: видимо, я и в самом деле способна на нечто большее. Вот я сейчас кое-что скажу тебе по секрету…

Чуть наклонив голову в мою сторону и понизив голос, Снежана говорит:

— У меня есть особый план!

— План?! — переспрашиваю я удивлённо. — Какой?

— Мне бы очень хотелось, чтобы со временем здесь росли не только деревья, но также капуста, кабачки и фасоль!

Глаза Снежаны вдохновенно горят, она полна боевого задора.

«Какая дурацкая идея!» — думаю я. Впрочем, я уже давно перестала удивляться сумасбродным фантазиям Снежаны. Усилием воли я подавляю в себе подкатывающую волну возмущения.

— Да ты что? — я приостанавливаюсь. — Ты шутишь, что ли? Ты что же думаешь, что тебе разрешат здесь, на территории общественного парка, капусту разводить?

— Думаю, да! — убеждённо отвечает Снежана. — Но, не в центре парка, конечно, а на самой его окраине, в уголочке. Ведь к моей сторожке прилегает небольшой кусочек земли. Там я и посажу свой садик. А Тюльпан будет его охранять.

У неё оказывается уже все продумано. Наверно, она уже и семена капусты купила.

— Интересно, а администратор, Татьяна Васильевна в курсе твоих оригинальных планов? — спрашиваю я.

— Пока нет, — невозмутимо отвечает Снежана, — но я сообщу ей об этом, конечно.

Она снова окинула близоруким взглядом голые ветви деревьев и добавила как-то торжественно:

— Похоже, тянуть с этой новостью не стоит. Ведь не заметишь, как и лето наступит! Кстати, Анжела, а какой овощ тебе нравится больше всего? Не только по вкусу, но и по виду?

— Мне нравятся жёлтые патиссоны, — без всяких раздумий отвечаю я на очередной глупый вопрос Снежаны. Честно говоря, жёлтые патиссоны и в самом деле производят на меня некоторое впечатление. Я пару раз видела, как старушки-дачницы продают такие на Балтийском вокзале. Они так нарядно выглядят — эти жёлтые патиссоны, — такие аккуратные, будто сделанные искусным мастером игрушки. Правда, я так ни разу и не подошла к старушкам, не спросила, сколько их овощи стоят и как их выращивают. Хотя я была бы не против узнать это… Но я молча смотрела на эти патиссоны издали. Что толку подходить и спрашивать: всё равно, я на своей даче решила не выращивать ничего. Нет у меня времени на такую ерунду.

— Значит, жёлтые патиссоны… — повторяет Снежана. — Понятно…

— А тебе что нравится? — зачем-то спрашиваю я.

— А мне капуста, самых разных сортов. Любая, — отвечает она. — Хотя больше всего меня впечатляет декоративная. Между прочим, она сохраняет красоту и яркость до самых заморозков!

«Ну надо же, какие обширные познания в садоводстве!.. — думаю я. — Было бы, ради чего…»

Не понимаю, как в ней только всё это вместе уживается: мысли о ротондах, навесных мостиках, о жирафах и о декоративной капусте. Неужели она не чувствует что все эти вещи несовместимы, а её идеи ни с чем несообразны? Нет, ничего подобного она не чувствует.

И вот увидите! Она, всё-таки, посадит где-нибудь в уголке Летнего садика свою капусту! А я, скорее всего, пойду в зоомагазин, куплю несколько кроликов и тайком запущу их в Снежанин огородик. Пусть съедят весь её урожай!.. Потому что меня такие глупые и непрактичные мечты Снежаны очень злят.

Какая капуста? Какая фасоль? Ну, почему Снежана совершенно не способна мечтать о чём-нибудь более или менее великом? Вот я, например, мечтаю поскорее закончить диссертацию, защитить её, а потом, возможно, приняться за новую. Может, это и не самые великие мечты, конечно, но уж явно получше, чем мечты о капусте и фасоли. Ведь это же ясно, как белый день, ясно для кого угодно, — но только не для Снежаны. Знаете, честно говоря, мне даже неудобно признаваться некоторым из своих знакомых, что моя лучшая подруга работает сторожем в Летнем садике. Уж очень нелепо это звучит.

Свобода 

Май выдался тёплый. Деревья в Летнем садике уже покрылись свежими зелёными листочками. Вокруг весёло щебечут птички. Мы со Снежаной прогуливаемся по сырым дорожкам. Она вежливо выслушивает мой рассказ о том, как я защищала диссертацию. И, наконец, с чувством произносит: