Страница 12 из 40
— А… когда вы опять придёте? — почему-то спросила я.
— Не знаю, — искренне ответил Сашка
Лёшка в такт ему только пожал плечами.
Андерсен, всё время внимательно следивший за нашей беседой, пошёл проводить ребят до двери. У выхода из «Лавки» мальчики задержались, чтобы погладить своего дружка.
— А как его зовут-то? — спросил Сашка.
— Андерсен, — ответила я.
— Как? — изумлённо переспросил Сашка. Лёшка только чуть приоткрыл рот.
— Писатель такой был, Андерсен, — пояснила я.
— А… ну тогда понятно, — удовлетворенно сказал Сашка. Судя по выражению лица, Лёшке тоже всё стало понятно.
— Ты на улицу-то не выходи, пока! — сказал Сашка Андерсену тоном старшего брата.
Вместо ответа Андерсен зажмурился от удовольствия, выпрямил и поднял вверх хвост.
— Ну, мы, наверно, зайдём как-нибудь, — значительным, взрослым тоном сказал Сашка. И ребята закрыли за собой дверь.
Ну а мне уже давно пора заняться посетителями.
Русалочка
Всю первую половину следующего дня Андерсен из лавки, действительно, не отлучался. Видимо, злой, ободранный доберман испугал его вчера не на шутку. Так что мы с ним спокойно обслужили пятерых посетителей. Совсем не плохо, учитывая, что на дворе жаркий, самый «отпускной» месяц — июль. Но, когда пришло время обеда, Андерсен что-то забеспокоился и начал посматривать в сторону кладовки, где, как вы, наверное, помните, для него проделан потайной лаз во двор.
— Ну что ты, — уговаривала я его, — ты же помнишь, что тебе мальчишки приказали никуда не выходить.
Андерсен нервно мяукнул и низко опустил хвост. Я уже хорошо знала, что опущенный хвост у Андерсена означает глубокую меланхолию и расстроенные чувства.
— Ну что тебя туда тянет? Ради чего ты готов забыть всякую осторожность? — спросила я кота.
Андерсен искоса взглянул на меня, нервно мяукнул и быстрой трусцой побежал в кладовку.
— Ну надо же! — возмущенно выдохнула я. — Какой своенравный!
Несмотря на то, что поступок кота меня рассердил, я решила ненадолго закрыть лавку и проследить за безопасностью Андерсена во дворе.
Вдруг над входной дверью нетерпеливо зазвенел колокольчик, и уже через несколько секунд на пороге стояли Сашка и Лёшка. В руках Лёшка крепко держал Андерсена.
— Зачем же вы его выпустили? — горячо и укоризненно спросил Сашка.
— Он меня не послушался, убежал! — виновато объяснила я.
— Ну, тогда ладно, — примирительно сказал Сашка.
— Угу, — согласился Лёшка. Чувствовалось, что ответ принят.
— А нам бабушка рассказала об этом вашем писателе, Андерсене! — сказал Сашка.
— А разве вы сами не читали его сказки? — очень удивилась я.
— Да читали, конечно! — объяснил Сашка. — Только я забыл сначала, а потом вспомнил.
— Я тоже, — сказал Лёшка.
— Да вы проходите, посидите немножко, — предложила я. — У меня чай есть и пряники!
— А какие пряники? — заинтересовался Сашка. Лёшка тоже ждал ответа.
— Очень вкусные, — сказала я. — Есть и с вареньем внутри, и шоколадные!
— Шоколадные я люблю, — медленно, с раздумьем сказал Лёшка.
— А я с вареньем десять штук сразу могу съесть! — заверил меня Сашка. В этом я, почему-то, не сомневалась.
— Ну, вот и хорошо! — сказала я.
Я налила детям чай и принесла посмотреть красиво иллюстрированный двухтомник сказок Андерсена.
— Только листайте его на коленях, — попросила я, — чтобы не запачкался.
— Угу, — сказал Лёшка.
Сашка листал альбом с неподдельным интересом. Лёшка тоже внимательно смотрел картинки, терпеливо дожидаясь, когда друг перевернёт следующую страничку, потом вдруг задумчиво почесал затылок и угрюмо произнёс:
— Дак, это ведь… для детей!? А мы же вроде не маленькие?! — вопросительным тоном, но с достоинством произнёс он и посмотрел на Сашку.
Сашка, которому картинки в книге явно нравились, видимо, соображал, чтобы такое ответить, чтобы не потерять авторитет друга.
— А моя бабушка говорила, что это не для детей, — и, немного подумав, добавил. — Да, не для детей, а для школьников, после седьмого класса.
— Дак что получается? Эти сказки раньше седьмого класса вообще что ли нельзя читать? — недоверчиво спросил Лёшка.
— Нельзя! — настойчиво блефовал Сашка.
— Ага, конечно! — саркастично отреагировал Лёшка.
— А бабушка сказала… — начал было, Сашка.
— Ну не всё же она понимает, твоя бабушка, — мирно сказал Лёшка.
— Да уж побольше, чем ты! — полез в бутылку Сашка.
Андерсен вопросительно смотрел на меня. Я поняла, что пришло время вмешаться.
— Бабушка права, — сказала я. Сашка облегчённо вздохнул. Лёшка вопросительно смотрел на меня.
— И Саша, по большому счету прав, — веским тоном произнесла я. Если он немного и ошибся, то только в одном… Сказки Андерсена не запрещено читать не до, не после седьмого класса. Их можно читать в любом возрасте. Даже в глубокой старости!
Дети с любопытством смотрели на меня.
— Понимаете, ребята, ведь я изучала творчество и биографию Андерсена на специальных курсах. Вот потому-то я это и знаю, — объясняла я. Кстати, это чистая правда! Но, по-моему, я уже упоминала когда-то — в июне, кажется, — про эти курсы.
— А знаете, — продолжала свою импровизированную лекция я, — сам сказочник даже обижался на тех, кто называл его детским писателем. Он считал, что те, кто так говорит, совсем его не понимают. Таким людям он говорил: «Я пишу для взрослых. Это не сказки — это истории обо всех нас».
— А я смотрел «Русалочку», — сказал Лёшка.
— И я, — сказал Сашка. — И ещё «Снежную королеву».
— А какие фильмы — наши или зарубежные?
— Ну, «Снежная королева» наш, а «Русалочка» не наш, — вспомнил Сашка. — Да, японский что ли…
— Я тоже смотрела оба фильма. А вот вы помните, как в том, японском фильме «Русалочка» все закончилось? — спросила я.
— Плохо, — сказал Лёшка.
— Конечно. Она там все для принца делала, и голос отдала и хвост, и ей было больно ходить, а потом она погибла, — уточнил Сашка.
— Да, — сказала я, — а вот сама сказка, как её задумал Андерсен, совсем не такая.
— Как не такая? — удивился Сашка.
— Она не так плохо кончается. Вот вы вспомните, зачем русалочка приносила все свои жертвы — и длинные волосы, и голос, ради чего?
— Ну как это? Она же в принца влюбилась. Из-за него, значит… — сказал Сашка.
— Нет, не только из-за него. В сказке говорится, что русалочки могли прожить триста лет, а потом от них ничего не оставалось, они превращались в морскую пену. В таком случае, вся их долгая жизнь оказывалась совершенно бессмысленной.
— Почему бессмысленной? — спросил Сашка.
— Потому, что получалось, что они существовали, как вещи, без души, раз уж их душа умирала вместе с телом.
Ребята с интересом уставились на меня.
— Ну? — нетерпеливо спросил Лёшка.
— Очень просто. А все люди рождались с бессмертной душой, и когда они умирали, умирало только их тело, а душа продолжала жить. Вот потому-то русалочке и хотелось тоже стать такой как люди, чтобы получить душу, которая может жить вечно.
— Без тела, сама по себе? — заинтересовался Сашка.
— Да, без тела, — подтвердила я.
— Это по сказке? — спросил Сашка.
— Про Русалочку, Андерсен сам придумал, а про душу, — нет. По жизни тоже так.
— Про душу он не придумал? — спросил Сашка с энтузиазмом.
Я почувствовала, что тема их, что называется, всерьёз зацепила, ну а мне и подавно, уже давным-давно так легко ни с кем не говорилось.
— Ещё расскажите, — потребовал Сашка.
— Пожалуйста, — согласилась я. — Вот, например, если ты обо что-то ударился, у тебя что болит, душа или тело? На чём у тебя тогда синяк появляется — на душе или теле?
— Конечно, на теле, — не задумываясь, сказал Сашка, — душу же вообще не видно.