Око смерти

— Не-е. Не смог. Крепкая, падла.

— И что ты сделал дальше? — очередной вопрос задала бессмертная.

— Там посредине комнаты, на полу — что-то вроде узора. В самом центре мозаики — лючок. Хитро так замаскированный, сразу и не поймёшь.

— А ты-то как догадался? — снова «поддел» курсанта Дягилев.

— Жить захочешь — догадаешься! — без вызова, сделав вид, что не заметил подначки, ответил Заречнев. — Ар'рахх так вопил, что все вот-вот погибнут, что у меня мысли не то, что зашевелились — забегали по мозгам. Все заулыбались.

— В общем, в лючке — скоба. Я за неё дёрнул.

— Был взрыв?

— Нет. Взрыва не было. А вода из дыры полилась. Или не вода — не знаю точно. Но жутко холодная. Вот, на руку немного попало — до сих пор болит.

— А эта «штуковина», за стеклом, что с ней стало?

— Да ничего. Огоньков как-то поменьше стало, а потом они и вовсе исчезли. Потом свет в коридоре потух. Там куча народу в комнатку ломилась. Так они после того, как электричества не стало, обратно свалили. Не знаю, что ещё рассказывать? Остальное вы знаете.

— А что это была за вода? — Женьку Тимофеева этот вопрос мучил, видимо, больше других.

— Это не вода. — ответила вместо Заречнева Дита. — Специальная охлаждающая жидкость для искусственного разума. Температура — минус сорок, по Цельсию. При работе столь мощной вычислительной системы, как главный компьютер крейсера, выделяется очень много тепла. Его нужно ведь как-то отводить. Вот, для этой цели и используется такая незамерзающая жидкость. Про антифриз все слышали? Ну, вот, это что-то типа него, только на принципиально иной основе.

— Ихний мозг — того? Погиб? — спросил бывший гладиатор.

— Не думаю. Система защиты у аресян, видимо, выстроена по иному принципу, нежели у нас. Они не уничтожают вышедший из строя искусственный разум, они его просто «оглушают». Риск — больше. Но и затраты на ремонтно-восстановительные операции существенно ниже. Впрочем, это — их дело.

Зачем мне понадобился столь подробный рассказ Заречнева? Я хочу понять, насколько серьёзен ущерб, который мы нанесли им своими действиями, а главное — сколько у нас времени до того, как они снова могут появиться в нашем тылу.

— И сколько?

— Максимум — десять дней. Но я думаю, что на практике это время не превысит недели. Почему? Их родная планета — практически рядом, по космическим меркам, разумеется. Пару дней на то, чтобы купить и доставить на крейсер необходимые блоки, взамен тех, что вышли из строя. Ещё три дня — на то, чтобы их поменять. День уйдёт на обновление программного обеспечения. Плюс день — на непредвиденные трудности. Да, дней через семь крейсер будет способен продолжить преследование.

— А Вы уверены, что оно будет? — подала свой тихий голос Ирина.

— Практически не сомневаюсь в этом. У этого корабля была всего одна задача — уничтожение нашей яхты. И уверена, он не отступит от неё, пока не выполнит приказ. Словом, если у кого-то ещё есть сомнения — смотрите все сами! — она отошла в сторону, открывая изображение, появившееся на мониторе компьюзера.

«Режиссёр показа» — искусственный разум корабля — заботливо покрутил картинку, показывая её со всех сторон, как бы с позиции стороннего наблюдателя, удалённого от места событий на несколько километров.

Первое, что сразу бросалось в глаза — это рубленая глыба военного корабля аресян. Свою яхту — крошечную серебристую чёрточку у левого края экрана, курсанты заметили не сразу — настолько велика была разница в размерах между преследователями и преследуемыми.

Почти сразу после появления «в кадре» двух кораблей от большего стали отделяться ярко горящие светлячки. Некоторые из них сразу летели в сторону «малыша», другие начинали кружиться вокруг по замысловатым траекториям.

«Светлячки», отделившись от «матки», почти сразу исчезали во вспышках — небольших и неярких — с такого расстояния. Но затем картина боя стала быстро меняться.

Яркие точки вылетать из большого корабля не по одному, а целыми стаями, по восемь — десять или даже двенадцать штук. Они огибали тёмные щербатые камни, быстро приближались к одинокой яркой «мухе» с краю экрана, норовя «ужалить» её. Однако число вспышек, в которых исчезали «светлячки», всегда совпадало с их количеством и ни одно смертоносное «насекомое» к маленькому кораблю близко не прошло.

Но потом от «матки» отделился «трутень» — большой и длинный, похожий на окурок от сигары. «Трутень», прячась за разнокалиберные астероиды, стороной обошёл маленький корабль, улетел далеко вперёд. Потом он, словно притянутый сильным магнитом, встретился с большим — почти как корабль-«матка» — камнем. «Окурок сигары» взорвался, раздробив «магнитный» астероид на мелкие куски.

Маленький корабль стал выделывать в пространстве такие кренделя, что у Сашки закружилась голова. А потом с той стороны судёнышка, где расцвёл смертоносный цветок, появилась сплошная стена огня. Она, как колпаком, прикрыла маленькое зёрнышко жизни. В этой стене сгорали и сгорели все осколки раскалённого космического камня, лавиной хлынувшие после взрыва «трутня».

Заречнев вытер о футболку влажные ладони, покосился на других рекрутов. Все словно оцепенели, потрясённые увиденным. Спустя какое-то время курсанты задвигались, стали пытаться обменяться впечатлениями.

— Как вообще такое возможно? — спросил… Дягилев. — Пусть — всего секунд десять, но это было нечто.

— Я сама не понимаю! Маша стреляла из орудия со скоростью двадцать — двадцать пять выстрелов в секунду, и заметьте — каждый выстрел находил свою цель.

— Как авиационная пушка! — послышался из динамиков приглушённый голос первого пилота. Оказалось, что он ещё не спал и всё слышал.

— А с какой скоростью стреляешь ты? — наклонив голову, спросил у Диты Заречнев.

— Обычно — до пяти залпов в секунду. Но сегодня…. Впрочем, а сама поражена. Да что говорить — смотрите! — она включила фрагмент записи, сделанный мозгом яхты с камер позади её «рабочего места». Смотреть было страшно.

Прочное чёрное кресло с высокой спинкой и с намертво зажатой в нём элойкой металось по помещению, словно одинокая молекула воздуха в герметичной банке, из которой насосом откачали воздух. Размашистое броуновское движение кресла бессмертную мотыляло так, что складывалось впечатление — голова у неё отвалится прямо сейчас. Сашка сжал кулаки, наклонил голову….

— Надеюсь, что такое больше никогда не повторится! — произнесла она, прекращая демонстрацию «фильма ужасов». — Мне кажется, что ещё раз такой нагрузки я не выдержу. А ведь можно было до предела не доходить. — с лёгкой укоризной сказала она. — Если бы кто-то пошустрее шевелил мозгами во время выполнения важного задания. Впрочем, вы, «диверсанты», всё равно молодцы. Если бы не вы, сейчас мы все летали по Вселенной в виде мелких замороженных фрагментов плоти. Так что вместе с моим замечанием, от лица всего экипажа я объявляю вам благодарность. Александр снова покраснел. Курсанты сдержанно похлопали.

— На этом — всё! Очередную вахту у нас несут…. — она обвела рекрутов глазами. — А где у нас наши, так сказать, навигаторы?

— В каюте, разумеется! — ответил Дягилев.

— Замечательно! Евгений! Вахту сдашь им! А вы все — отсыпаться, отдыхать, приводить себя в порядок. Демьян, это — приказ! — с нажимом в голосе повторила она, заслышав в динамиках недовольное бурчание первого пилота. — Не нужно ничего бояться. По меньшей мере, неделю аресянам будет не до нас.

— А если они пошлют ещё один крейсер? — не согласился Паршин.

— Сомневаюсь. Судя по нехарактерной для воинства этой планеты тактике — это частная инициатива. Мне неизвестны лица, в чьём владении было сразу два галактических корабля такого размера.

— Мне — тоже. Но времена меняются. Нужна завеса….

— Хорошо, уболтал, чертяка! Я поставлю «облако спрута».

— Что это такое? — не удержался от вопроса Ар'рахх.

— Знаешь, как осьминог скрывается от своих врагов? Нет? Он выбрасывает целое облако чернил. И пока его враг пытается в этой черни ухватить спрута, осьминог «делает ноги», то есть скрывается.