Полигон

Он умолчал о том, что жертву для себя уже наметил.

Глава 8

Демон давно уже исчез в темноте, а Ольга все не могла подняться на ноги. Ее трясло. Подошел Паша, обнял ее, и она спрятала лицо у него на груди, жалея, что она уже не маленькая и не может забраться к нему на руки, как к отцу в детстве. Она выросла и должна участвовать в этом горячечном бреду наравне с остальными.

Три десятка выживших из более чем сотни приехавших на игру сидели возле костров, образующих треугольник, все еще отпугивающий ночь. Рядом стояла единственная уцелевшая машина — «шестерка» Ника, поглощенного ночью безвозвратно. От кустов ее перегнал Сергей, сам не зная зачем. Оттуда же привели все еще плохо соображающего после отключки Виктора и, соорудив из палаточных стоек импровизированные носилки, принесли едва живого Костю.

И вовремя. Ночь подбиралась все ближе, перестав быть монолитом, клубящийся мрак безмолвно наступал, по сантиметру отвоевывая пространство лагеря. Денис хлопотал вокруг умирающего друга, но тщетно. У Кости начинался жар, и Денис поймал себя на мысли — слава богу, что поврежден позвоночник, иначе боль свела бы Костю с ума. Заражение крови Денис остановить не мог. Из всех лекарств у него были лишь анальгин, новокаин и слабые антибиотики, совершенно бесполезные для друга, которому была необходима палата реанимации. Обезболивающими он обколол остатки руки Олега, чтобы хоть немного снять боль. Остальным пострадавшим он выдал пластырь, бинты и перекись — разбирайтесь, мол, сами. Костя попросил, чтобы его не укладывали в палатку, — и его опустили в треугольнике света. Денис сидел рядом, беспомощно глядя на друга.

— Ну что, Динь, я совсем хреновый? — Костя пытался говорить разборчиво, но язык еле ворочался.

— Скажем так, бывал и получше… — Костя слабо улыбнулся. — Я не хочу врать тебе, Костик, я не знаю толком, какие у тебя шансы. Тебе срочно в больницу нужно, да только этот ублюдок не отпустит.

— Да уж, действительно ублюдок… Динь, знаешь почему я не хотел быть в палатке? Я же чувствую, что умираю… Уймись, пожалуйста, не надо только мне лгать, — сказал он отрицательно замотавшему головой Денису. — Ты же сам себе противоречишь… Знаешь, я с детства любил смотреть на звезды. Читал Стругацких, Шекли, Брэдбери, Гаррисона, Желязны. А когда стоял летней ночью на улице и смотрел в небо, начинала кружиться голова. И я представлял, что стою на мостике звездолета, и мой корабль летит сквозь вечную ночь навстречу неизвестности… Наверное, звезды я любил больше, чем что-либо на этой планете…

— Да ты романтик, Костя! — Денис, едва сдерживая слезы, старался говорить бодрым тоном. Не получалось.

— Да, наверное… У меня дома до сих пор висит карта звездного неба — большая, во всю стену. И я хотел перед уходом посмотреть на звезды… Попрощаться. А этот ублюдок отнял их у меня.

Денис поднял глаза в небо. На черном бархате космоса одиноко висел багровый шарик, казавшийся теперь совсем маленьким, как городская луна. И больше ни одна точка не нарушала девственно черной поверхности неба.

Звезды исчезли.

— Так он жертву захотел?! А больше ему ничего не завернуть?!! — Виктор, пропустивший визит Нашиги, бушевал. — Недоносок гребаный!!!

— Поддерживаю! — подал голос Паша, обнимающий доверчиво жмущуюся к нему Ольгу. — Ребята, это же элементарное предательство! Объясните мне, как может один нормальный человек убить другого? Да и кто может поручиться, что этот… — Паша поискал слово, но не нашел. — Что он сдержит слово?

— А у нас выбор небогатый! — Так и не снявший доспехи Кирилл, игрок из команды «Айзенгард», упрямо гнул свое, словно не услышав последних слов Паши. — Когда до вас дойдет наконец — или мы убьем одного, или погибнут все!

— Ну а если умереть придется тебе? — Виктор смотрел на него с неприкрытым отвращением. — Ты об этом подумал, мальчишка? Давай мы тебе сейчас без всякого жребия глотку вскроем, хочешь? — Кирилл попятился. — Что, кишка тонка, малыш? Давай пожертвуй собой!

— Нет, Витя, ты прав на все сто! — Олег шагнул вперед. — Давайте сдохнем все вместе! Назло этой скотине, пусть подавится. Русские не сдаются, так? Так ведь? — Несмотря на жгут, повязка, закрывающая культю, почернела от крови. — Мы не доставим ему удовольствия, не подчинимся! Только вот скажи мне, если погибнет кто-то еще, как ты будешь их родным в глаза смотреть, сознавая, что сам их погубил своим ослиным упрямством? Или ты сам боишься?

Крыть Виктору было нечем. Он и без того испытывал вину за то, что выпустил ситуацию из-под контроля, и слова молодого парня, ставшего калекой, попали точно «в яблочко». Он, Паша с Ольгой, Миша и Сергей стояли в кругу игроков, настаивающих на жребии, который должен был выбрать жертву. Стало намного темнее — кровавая луна уменьшилась и потускнела, практически уже не давая света.

— Ты можешь говорить все что угодно, Олег, я все равно против.

— А я — за! — Олег специально поднял вверх култышку, скрипнув зубами от боли, пристально глядя Виктору в лицо. — Голосуем!

Взлетел лес рук.

— Хорошо, черт с вами! — Паша не скрывал злости. — Жребий! Только как вы думаете, ребята из «Форта» жребий тянули? Или «Арвесты»? Или кто-нибудь из твоей команды, Олег? Ты ведь один выжил? — В его голосе звучала горькая издевка. Олега, замахнувшегося оставшейся рукой, перехватили. — Да не держите вы его, пусть душу отведет! Им ведь выбора не предлагали, с чего вы взяли, что он у нас есть? Вы друг друга порвать готовы, лишь бы задницу свою спасти! И ладно бы чужие, но вы, ребята!.. — Стоящие в толпе «бирнамовцы» опустили глаза. — Вы даете… Ладно, пусть будет жребий! Но раз так, то хотя бы мужиками оставайтесь. Девушки от жребия должны быть освобождены. — Паша отодвинул рукой Ольгу за спину, и в окружающей толпе обнялись незнакомые ему парень и девушка из «Айзенгарда».

— А также Денис! — махнул Виктор в сторону Дениса и Кости, прислушивающихся к перепалке.

— Он с какого хрена? — Кирилл, получив поддержку, снова осмелел.

— А он среди нас единственный врач, дубина. Ты твердо уверен, что мы после жребия домой поедем?

— Тянуть будут все. — Олег сделал шаг к Виктору и Паше, заглянув им в глаза. — Иначе никакой жребий не нужен. Каждый ваш «блатной» — лишний шанс для остальных. Ну а если вы не согласны — можете и без всякого жребия жертвами стать. Это недолго.

Взгляд Олега отдавал холодом, словно Паша и Виктор смотрели в разрытую могилу. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины.

Кирилл порылся в «бардачке» «жигулей» и нашел пухлый ежедневник Ника.

— То что надо, мальчики и девочки. Сколько нас? Двадцать девять? Отлично… — Он стал вырывать и комкать чистые листы, кидая их в стянутый с головы шлем. На последнем, двадцать девятом листе он размашисто вывел маркером «Game Over», и метка смерти упала в общую кучу. Кирилл поворошил бумажную массу и оглядел напряженно смотрящих на него игроков.

— Кто первый? Нет желающих? Ну тогда мне придется… — Он не глядя вытащил листок. — Подержите, кто-нибудь… — Все же его голос сорвался. Олег взял у него шлем, ухватив за край единственной рукой. Кирилл явственно побледнел, оглядываясь, на его лбу бисером высыпали капельки пота. Он медленно развернул листок, с облегчением улыбнулся и продемонстрировал его остальным. С обеих сторон листок был девственно чист. Олег подошел к Денису и Косте.

— Ну что, доктор, тяни. Все по-честному. — Денис поворошил листки, выбрал два. — Не понял?..

— Парень парализован. Я за него тяну. — И обратился к Косте. — Мой первый, твой — второй, лады?

— Да чего там… — Несмотря на свое состояние, Костя очень хотел жить. Возможно, сейчас даже больше, чем когда-либо.

Денис развернул свой листок. Чисто.

— Костик… Если что, прости меня… — И дрожащими пальцами стал разворачивать бумажный шарик, в глубине которого могла таиться смерть. Странно, но развернуть свой «лотерейный билет» ему было куда легче…